Патриция Мэтьюз - Влюбленный игрок
Кэт была озадачена.
– Замечательный пакетбот, но я не понимаю, зачем ты меня сюда притащил? Только чтобы... – Тут она застыла с открытым ртом, увидев на стенке каюты крупную надпись: «Кошечка-2». Она уставилась на отца. – Это что, шутка?
– Нет, не шутка, Кэтрин. Это наше судно, «Кошечка-2». Может быть, мне следовало посоветоваться с тобой, прежде чем назвать его, но я был уверен, что тебе понравится это название.
Окончательно сбитая с толку, Кэт сказала:
– Ничего не понимаю, Мик! Чье это судно?
– Да наше же, говорю! Обычно ты не так глупа, девочка.
Она выдернула руку.
– Глупа, говоришь? Где ты взял деньги на покупку этого пакетбота? У нас же нет ни цента!
– Деньги мне не понадобились. Ты знаешь, что многие судостроители охотно продают свои суда в рассрочку людям с хорошей репутацией. А на Эри всем известно, что Карнахэны – надежные работники.
– Но мы же совершенно не умеем водить пассажирский пакетбот, Мик!
– Научимся.
Кэт покачала головой.
– Я все еще не понимаю. Что-то здесь не так. Мы ломали голову, пытаясь придумать, как нам купить грузовую баржу, а тут вдруг этот пакетбот, который стоит по крайней мере вдвое дороже! Это похоже на сказку. Горький жизненный опыт убедил меня, что мечты сбываются очень редко.
– Девочка, ты рассуждаешь, как невежественный, суеверный до мозга костей ирландец. Знаешь, иногда судьба благоволит к ангелам, Кэтрин.
– Судьба! Ангелы! – передразнила Кэт. – Не болтай ерунду, Мик!
Но тут внимание ее отвлекла стоявшая на воде красавица «Кошечка-2». Вот это судно! Ей хотелось ущипнуть себя, убедиться, что это не сон. Неужели правда? Неужели они с Миком – владельцы этого шикарного судна? Возможно ли такое чудо?
И все же ее одолевали сомнения. Что-то здесь явно не так! «Ладно, – резко одернула себя Кэт, – можно хоть раз в жизни отнестись к чему-то хорошему без скептического недоверия».
– Если ты мне не веришь, могу показать документы на право владения судном, – сказал Мик. – Они у меня в кармане...
– Да нет, не надо. Я верю тебе на слово, Мик. Пойдем! – Она схватила его за руку. – Давай посмотрим наше новое судно!
Морган и раньше плавал на пассажирских пакетботах, но только на короткие расстояния. Он никогда не ночевал на них и не ел больше одного раза. Перед отъездом из Вашингтона он продал лошадь и решил вернуться в Олбани на пассажирском судне. Скоро ему самому придется работать на таком пакетботе, так что не мешает поближе познакомиться с этим бизнесом и своими конкурентами.
Он боялся, что поездка в Вашингтон была напрасной тратой времени. Шерман Моррисон написал несколько писем влиятельным людям из федерального правительства, где изложил предложение Моргана по использованию судов канала для перевозки почты. Поскольку почтовая служба была очень ненадежна, Морган решил собственноручно отвезти эти письма в Вашингтон.
Он был там от имени Моррисона, и адресаты писем радушно принимали его в своих кабинетах, но, выслушав, отвечали одно и то же: предложение, конечно, заманчивое, но, прежде чем что-то решать, надо посоветоваться с коллегами. Дядя предупреждал Моргана, что так будет, и все же Кейн был разочарован. Он добился только обещаний написать ему в Олбани, известить об окончательном решении.
Рано утром Морган взошел на борт пакетбота. Было время завтрака. Пассажирское судно называлось «Ковчег», и Морган решил, что это весьма удачное название, ибо пакетбот в самом деле чем-то походил на библейский Ноев ковчег.
Единственной палубой была, разумеется, крыша главной каюты, как на грузовых баржах, например, на «Кошечке». Но эта каюта была выше и имела в длину около пятидесяти футов. На ней стояли кресла для пассажиров. Здесь они могли сидеть в хорошую погоду. На носу, отгороженном от остального судна, находились крошечные каюты для экипажа.
На корме располагались камбуз и бар. Негр-кок готовил еду и одновременно работал барменом. Главная каюта, днем служившая столовой и гостиной, на ночь превращалась в общую спальню, где женское крыло шторками отделялось от мужского.
Плата за проезд составляла пять долларов в сутки.
Меню завтрака было на удивление разнообразным. Предлагались: чай, кофе, хлеб, несколько сортов рыбы, печень, бифштексы, ветчина, отбивные котлеты, картофель, пикули и шоколадный пудинг. Позже Морган обнаружил, что обед и ужин состояли из тех же блюд. Но все равно удивляло, как один человек умудрялся готовить столько блюд в таком тесном камбузе, а потом подавать их пятидесяти пассажирам.
В каюте была доска для игры в триктрак и маленькая библиотека из двадцати книг, зачитанных до дыр. Но день стоял теплый, и большая часть пассажиров сидела на крыше каюты, любуясь медленно проплывавшими окрестностями.
Экипаж состоял из капитана, кока, погонщика мулов и двух рулевых – один держал дневную вахту, другой – ночную.
Морган был вполне доволен своим пребыванием на пакетботе, пока не наступил вечер. Вскоре после ужина, в восемь часов, всех бесцеремонно выгнали из каюты. Сначала Морган был озадачен и даже немного возмущен, но другие пассажиры, похоже, восприняли это с покорностью. Он понял, в чем дело, увидев членов экипажа, которые несли постельные принадлежности, – каюта превращалась в общую спальню.
Когда два часа спустя им наконец разрешили вернуться в помещение, Морган был потрясен увиденным. Он слышал, что люди старались по возможности не плавать на пакетботах ночью, и теперь понял почему. Кровати представляли собой обыкновенные гамаки – полосы парусины, натянутые на узкие деревянные рамы. Каждая койка держалась на двух железных шестах, торчавших из переборки. Переднюю часть поддерживали две веревки, свисавшие с потолочных крюков и привязанные к краю рамы. Гамаки располагались тремя ярусами – один под другим, все три были привязаны к одним и тем же веревкам. Ярусы шли вдоль стен плотными рядами. С одной стороны висели красные холщовые занавески, которые обеспечивали относительное уединение находившимся на борту судна дамам.
Морган никогда не видел ничего более неудобного. Интересно, как пассажиры будут выбирать себе постель, подумал он, и тут в дальнем конце каюты заметил мужчин, которые толпились вокруг сидевшего за столом капитана. Женщины уже лежали за занавесками. Морган понял, в чем дело, и тоже направился к столу, последним. Пассажиры-мужчины тянули жребий. Некоторые уже торопливо отходили от стола, сжимая в руках кусочки картона с написанными на них номерами. Найдя свои места, они тут же раздевались и залезали в узкие гамаки.
Морган подошел к столу, чтобы вытянуть свой номер. Глядя на лица этих людей, он вспомнил розыгрыш лотереи в Харрисберге – в этих лицах тоже читались нетерпение и надежда. По его мнению, ни один из гамаков не стоил таких волнений.
