Сьюзен Кэррол - Серебряная ведьма
Заставив Мири ехать впереди, Симон углубился в чащу леса и немного отстал. Развернувшись в седле, он посмотрел назад. Ничего не было слышно, кроме стука копыт Элли и Самсона, легкого шума ветерка в кронах деревьев и дроби дятла на дереве.
Симон увидел только тихую лесную тропинку. На какое-то время им удалось оторваться от преследователей, но он не хотел радоваться слишком рано, подозревая, что люди следят за ними. Наконец Симон разглядел первого всадника и узнал его. Если он не ошибался, его преследователи знали, куда он направляется. С этого леса начинались скромные владения, подаренные ему королем.
Мири придержала Самсона, пока их не догнал Симон. Тропинка была достаточно широкой, чтобы они могли ехать рядом, и ее колено касалось его ноги. Устало глядя на него из-под шляпы, она спросила:
– Думаешь, мы оторвались от них?
– Пока да, но ненадолго. Если это те люди, о ком я думаю, они представляют, где я живу. Темная Королева отлично знает обо всех владениях, подаренных мне ее сыном.
– Стало быть, ты думаешь, что они работают на Екатерину?
– Кажется, я узнал Амбруаза Готье. Вполне закономерно, что Темная Королева следит за мной. Надо было этого ожидать. – Симон устало добавил: – Ее величество не особенно доверчива.
Мири похлопала Самсона по горячей шее.
– Что мы собираемся сделать, Симон? Если удастся отыскать, где прячется Серебряная роза, мы приведем людей Екатерины прямо к «Книге теней».
– Не беспокойся. Постараюсь отделаться от Готье до того, как это случится. Мы почти доехали. Мой дом всего в миле за этим лесом.
Симон пришпорил лошадь, Мири сделала то же самое, и они молча поехали среди деревьев. Ситуация была немного неловкая, после того как они проснулись в объятиях друг друга, таких теплых и нежных, будто стали любовниками. Мири покраснела, отодвинувшись от него, а он замолчал, словно юный мальчик после первой ночи с девушкой. Ему было бы легче, если бы они действительно стали близки в ту ночь.
Тем не менее он никогда не чувствовал себя более обнаженным и ранимым, чем в то утро, хотя и сильно устал. Успокоив Мири после ее кошмарного сна, он еще долго лежал не сомкнув глаз.
Выехав из леса, Симон и Мири продолжили путь по тропинке, которая теперь вилась через открытое поле в сторону дома, уютно расположенного на вершине невысокого холма. Симон построил дом сам. Это было скромное двухэтажное сооружение из серого камня, единственным украшением которого были граненые окна, сверкавшие на полуденном солнце.
Симон почти год не был дома. Но когда они подъехали ближе, Элли навострила уши. Завидев пастбище, где она резвилась жеребенком, кобыла радостно потянула поводья.
– Тпру, потише, девочка, – сказал Симон решительно, но ласково, придержав ее.
Прищурившись от солнца, он осмотрел свои владения. Дом окружали несколько ухоженных хозяйственных построек, конюшня, курятник, прачечная, амбар для зерна, навес для плуга. Небогатый урожай пшеницы уже был собран. Но двор выглядел ухоженным, и воды в пруду было достаточно.
Симон посмотрел на Мири, поднявшуюся в стременах и вытянувшую шею, чтобы оглядеться вокруг. Прошлой ночью решение привести ее в свой дом показалось ему простым. Здесь, на ферме, он хранил журналы, дневники, которые могли помочь найти ключ к поиску Серебряной розы. Но теперь он почувствовал себя странно, словно обнажил еще одну скрытую сторону своей души.
– Значит… значит, это твой дом? – удивленно спросила девушка.
Симон никогда не думал о ферме так, никогда не называл это место домом, по крайней мере, пока не заговорил об этом с Мири.
– Мой дом, – медленно повторил он, будто слово это было непривычно для его языка. – Да, полагаю, так и есть.
Мири сдвинула шляпу на затылок, широко открыв глаза от удивления. Симон не понял, радоваться ему или обижаться.
– А что ты ожидала? Что я живу в каком-нибудь темном подземелье, окруженный орудиями пыток?
– Я вообще не думала, что у тебя есть дом. В первую ночь ты говорил о том, что пытался где-то осесть, но у меня сложилось впечатление, что ты оставил надежду. Ты сказал, что считаешь себя неприкаянным.
– Так и есть, но мне нужно где-то хранить свои документы, одежду и книги. Становлюсь слишком старым, чтобы жить тем, что могу унести с собой в седле. Но здесь я не был с тех пор, как Серебряная роза начала покушаться на мою жизнь. Не хочу подвергать опасности людей, которые тут живут. Не стал бы рисковать и теперь, если бы не потребовалось просмотреть записи. У меня отличный управляющий, и все идет гладко, так что мое присутствие здесь не обязательно.
Его объяснения вызвали знакомую складочку на лбу Мири. Когда они медленно спускались в долину, она вертела головой из стороны в сторону. Симон пытался представить, какой ей показалась ферма. Вряд ли она могла произвести большое впечатление на женщину, которая выросла в прекрасном особняке среди красот острова Фэр, с его дивными лесами и восхитительными берегами.
Несомненно, ферма не шла ни в какое сравнение с тем, что ждет ее, если она выйдет замуж за Мартина Ле Лупа. По словам Мири, ее великолепный Волк занимал высокое положение при дворе короля Наварры, который вовсе не был похож на извращенца короля Франции, которому Симон служил с большой неохотой.
Генрих Наваррский был проницательным и отважным, с невероятной жаждой жизни, похожий на самого Ле Лупа. У них с Мири, возможно, будут роскошные апартаменты в королевском дворце. Возможно, Мартин получит собственные владения, гораздо более впечатляющие, чем скромный дом Симона. Это не имеет никакого значения, убеждал себя Симон, не собирается же он стать соперником Ле Лупа. Тем не менее, он с нетерпением ждал реакции Мири.
– Земля простирается от того леса, где мы были, до тех холмов вдали. – Симон сделал широкий жест рукой. – Там, за холмом, маленькая деревня, и некоторые крестьяне из тех домов помогают убирать пшеницу и яблоки осенью. Поле граничит с ручьем и частью леса, где козы могут свободно пастись. Есть еще небольшая отара овец, несколько свиней и…
Симон замолчал, снова поняв, что слишком много говорит. У него появилась жалкая привычка вести себя так в присутствии Мири.
– Вот и все, – закончил он, опустив руку на поводья. – Всего лишь маленькая ферма. Ничего особенного.
Мири посмотрела на него, поудобнее усевшись в седле.
– Симон, это же замечательно, – сказала она, и ее улыбка расцвела внутри него.
Ему пришлось сделать усилие, чтобы не улыбнуться в ответ ей, и еще большее усилие, чтобы не поцеловать ее в сладкие губы. Как этой женщине удавалось выглядеть такой привлекательной с растрепанными волосами, в пыльной шляпе и бесформенной рубахе и штанах? Но ее прекрасное лицо светилось, а в серебристо-голубых глазах отражались ажурные облака.
