Мэри Блейни - Нежданный поцелуй
Герцог невольно вздохнул.
— Я буду вечно сожалеть о случившемся. Но ведь я уже принес свои извинения. И даже не один раз.
Мерион хотел уже повернуться к двери, собираясь уйти, но Елена остановила его жестом.
— Милорд, если бы вы научились дарить любовь с такой же страстью, с какой добиваетесь справедливости, то, я думаю, оставалась бы надежда. Если бы вы не боялись и… — Она внезапно умолкла — словно сообразила, что говорить об этом бесполезно.
— Я провожу вас к вашим друзьям, синьора.
— Да, конечно, ваша светлость.
Она приняла его руку, и они медленно зашагали по коридору.
— Мне кажется, что скоро наши прежние отношения станут смутными воспоминаниями, — тихо проговорила Елена.
— Надеюсь, не так скоро.
— О, поверьте, ваша светлость, я все забуду, даже нашу первую встречу.
— Нет, синьора, не следует о ней забывать. Наша первая встреча была невинной… как дыхание младенца. Это было утешение, которого я не искал и даже не знал, что нуждаюсь в нем. Но я всегда буду благодарен вам за него.
Мерион долго ждал ее ответа. Наконец она со вздохом проговорила:
— Что ж, ваша светлость, как вам угодно. Надеюсь, что окончание вечера пройдет для вас без неприятностей.
Через несколько секунд Елена оставила его, чтобы присоединиться к группе гостей. Мерион же нашел слугу и попросил его позаботиться о том, чтобы ему немедленно подали карету. Он уехал, не попрощавшись с Меткафом — тот попытался бы снова заманить его за ломберный стол, в то время как он хотел лишь одного — уехать побыстрее домой.
Когда его карета катила по улицам, он то и дело вспоминал одну фразу Елены: «Если бы вы не боялись рискнуть и…»
Мерион понимал, что мало чем отличается от лорда Уильяма, не сводившего глаз с Мии, — все чувства виконта были в его взгляде. И каждый раз, когда она смеялась или флиртовала с кем-нибудь из своих партнеров, он вздрагивал, будто получал смертельный удар в сердце.
Если существовал на свете мужчина, желавший объявить о своих чувствах и отдать избраннице свое сердце, то этим человеком был Уильям Бендасбрук. Но даже и он испытывал страх. Виконт не был трусом — и все же боялся.
Мерион знал многих мужчин, которые боялись. Ему бы не хотелось, чтобы его к ним причислили, но все же это было лучше, чем прослыть самым настоящим трусом.
Когда карета остановилась перед Пенн-Хаусом, он уже точно знал, что ему делать. Следовало провести остаток вечера с единственной особью женского пола, любившей его беспредельно и безо всяких условий, то есть с Магдой.
Глава 36
Прошла неделя, прежде чем удалось устроить последнюю, окончательную встречу с Бендасом. За это время Мерион дважды встречался с Уильямом Уилберфорсом, и даже после откровенного обсуждения сложностей, связанных с попыткой представить в парламент билль об обеспечении вдов и сирот, Мерион все еще был намерен действовать и рвался в бой.
Покушений на его жизнь больше не было, если не считать ужасного рыбного супа, приготовленного на днях его поваром.
Мерион трижды за это время видел Елену Верано. Они раскланивались, а также обменивались любезностями и ничего не значившими фразами.
Сплетники не болтали об отношениях Елены с герцогом Бендасом, и потому Мерион имел все основания считать, что она отказалась от встречи с ним.
Кроме того, Мерион принял окончательное решение перевезти своих детей в Ричмонд. И его появление на приеме у итальянского посла должно было стать прощанием со светским обществом в этом сезоне.
Большую часть субботы Мерион провел, размышляя о предстоящем разговоре с Бендасом, и в конце концов решил, что ничего нельзя оставлять на волю случая. При их стычке должны были присутствовать светские люди, потому что он нуждался в свидетелях, но Мерион ухитрился также обеспечить присутствие двух доверенных лиц Бендаса. Он уже одевался, чтобы отправиться на встречу с ним, когда ему вдруг сообщили, что Алисия заболела.
Мерион поспешил в детскую. У девочки поднялась температура, и ее бил озноб, поэтому няня послала за доктором. Рекстон же играл возле конюшен, и ему запретили приближаться к сестре до тех пор, пока не будет поставлен диагноз.
Мериону ужасно не хотелось уходить сейчас из дома, но он не мог пренебречь своими планами — встреча с Бендасом была крайне важна.
Дав няне последние указания, Мерион вышел к карете, у которой его уже ожидал Уилсон. Он объяснил мальчику, что от него требовалось, — тот в качестве пажа герцога должен был постоянно находиться поблизости и появиться по первому знаку хозяина.
Мальчик расплылся в улыбке и заметил:
— Будто я — Джон Коучмен или главный грум в конюшнях.
— Все будут проявлять к тебе любопытство, — продолжал герцог. — Ведь у меня никогда раньше не было пажа. На тебя будут глазеть, но не станут с тобой заговаривать. А ты должен точно помнить, что тебе делать. Ясно?
Мальчик кивнул и по приказанию хозяина уселся в карете с ним рядом. Мерион прекрасно понимал, что его появление с пажом привлечет внимание всех сплетников, а это означало, что они ничего из происходящего не упустят.
Ехали они молча, и Уилсон постоянно ерзал на сиденье. Наконец экипаж остановился перед внушительным особняком, парадные двери которого были широко распахнуты. Однако перед домом уже не стояла вереница экипажей — Мерион намеренно прибыл поздно и теперь испугался, что Бендас, возможно, уже отбыл.
Мериона приветствовали посол и его супруга, все еще встречавшие в холле прибывающих гостей. Потом он в сопровождении Уилсона, следовавшего за ним по пятам, принялся пробираться сквозь толпы гостей, обсуждавших все на свете — от состояния дел в парламенте до обучения охотничьих собак.
Кроме сливок общества, было множество иностранных дипломатов и «друзей Италии». Герцог Бендас, разумеется, также был приглашен, потому что его давно почившая жена была итальянкой. Но он держался особняком и сидел почти в полном одиночестве.
Сплетники же расположились возле двери, где они могли видеть всех входящих, но при этом не выпускали из поля зрения и главный зал. Сейчас они болтали друг с другом, однако неустанно поглядывали по сторонам из опасения упустить что-либо интересное.
Мерион довольно долго осматривался и наконец, заметив Елену, тотчас же приблизился к ней.
Она стояла в группе джентльменов, но больше слушала, чем говорила. На ней было темно-бордовое платье и изумительной красоты алмазное колье, привлекавшее внимание к ее довольно скромному декольте. Мерион долго наблюдал за ней, и в конце концов она заметила его. Он тут же подошел к ней и, поклонившись, сказал:
