Жюльетта Бенцони - Короли и королевы. Трагедии любви
Мария Английская, казавшаяся очень серьезной, не могла не улыбнуться, когда французский посланник, герцог Лонгвиль, который в Гринвиче временно исполнял роль ее супруга, прошептал ей, что молодой человек – вероятный наследник престола, Франсуа д'Ангулем, герцог Валуа, прямой потомок Карла V, недавно женившийся на принцессе Клод, старшей дочериЛюдовика XII и умершей Анны де Бретань. Итак, это был тот самый Франсуа, великий соблазнитель и охотник за юбками, о котором слышали даже на том берегу пролива. Как он высок! Конечно же, гораздо выше, чем добрый Генри… во всяком случае, крупнее и красивее. Что за осанка! Неужели ему не на что больше посмотреть, кроме как на надетую на ней куртку, вышитую серебром и золотом, и плащ из белого сатина? Разве у нее не большие, живые глаза? Но Франсуа и не думал встречаться глазами с огненным взглядом своей будущей правительницы. Правда, он должен был признать, что она произвела на него впечатление: золотые волосы, лазурно-голубые большие глаза, полуоткрытые губы, за которыми сверкали жемчужно-белые зубы, томный взгляд и юная, но совершенно развитая фигура… Больше ничего и не требовалось, чтобы зажечь сердце Валуа. Он стоял перед ней и молчал, забыв представить ей своих спутников.
Этот безмолвный диалог вызвал неудовольствие молодого, очень высокого и очень светловолосого английского господина, который стоял рядом с королевой. Нахмурив брови и отбросив всякий этикет, он сказал громким голосом:
– Монсеньор, королева готова приветствовать вас, если вы пожелаете представить вашу свиту.
Столь жестоко сброшенный с небес на землю, Франсуа злобно посмотрел на наглеца и прикусил губу. Мари примирительно вмешалась:
– Не сердитесь на милорда Суффолка, дорогой кузен, он не знает французских обычаев. Его поспешность проистекает, собственно, из желания познакомиться поскорее с вашей страной и ее жителями. Я очень рада нашей встрече… и благодарю вас за то, что вы не испугались столь опасного пути.
Она произнесла эти слова с такой очаровательной улыбкой, что гнев молодого человека совершенно испарился. Во время этих приветствий английская каравелла вновь подняла парус и стала приближаться к пристали, которая вся была выложена коврами, предназначавшимися для нежных ножек Мари. С ослепительной улыбкой, перед которой, он знал, было невозможно устоять, Франсуа предложил девушке согнутую в локте руку.
– Сожалею, что путь был столь безопасен. За одну лишь улыбку вашего высочества я бы бросил вызов всем неподвластным стихиям… хотя, быть может, эта улыбка сама по себе – уже большая опасность.
Мари ничего на это не ответила, лишь покраснела и опустила глаза. Ее рука слегка подрагивала на его руке. Лорд Суффолк, который шел за ними на расстоянии трех шагов, разъяренно грыз свои усы.
На следующий день Людовик XII и Мария Английская под звуки органа и ликующее пение мальчиков сочетались законным браком перед Богом и людьми в высоком зале церкви святого Вульфрана.
Людовик, который стоял на коленях рядом со своей новой супругой на украшенной гербом с лилиями подушечке, не мог удержаться от того, чтобы еще раз не скользнуть по ней взглядом. Для него ее красота была радостным потрясением, он радовался тому, что вновь чувствовал себя молодым. Молодость Мари и ее любезность были столь открытыми, что ему хотелось верить: именно он является для этой молодой женщины принцем ее мечты.
В молодости, будучи принцем Орлеанским, Людовик XII был красив и имел успех у женщин. За это время его истощили и иссушили тревоги и тяжелые заботы о своей любимой Анне. Тем не менее он сохранил королевскую осанку, а добрые глаза придавали невыразительному лицу особый шарм. Мари сразу же поняла все это и искренне улыбалась старому, больному человеку, который должен был стать ее мужем. Эта улыбка была для уставшего сердца короля подобна солнечному лучу.
Но для Франсуа, который находился на расстоянии нескольких шагов от них и не отрывал от Мари взгляда, эта улыбка была подобна удару кулаком. С горечью он смотрел на красоту Мари, подчеркнутую сиянием короны и дорогими украшениями, и после этого едва осмеливался взглянуть на сбою жену, которая стояла рядом с ним. Клод была преданным, терпеливым созданием, но она была лишена блеска и особой прелести, она не выдерживала сравнения с королевой, а в довершение всего она хромала.
Когда вечером Франсуа вместе с Монморанси, Суффолком и другими придворными провожал королевскую чету в спальные покои, он чувствовал себя необычно возбужденным.
Его друг, Флоранж, который шел рядом с ним, украдкой показал на короля, который с непривычной поспешностью шел впереди процессии, и злобно прошептал:
– Мой дорогой Франсуа, если король и дальше будет так спешить, то у нас будет наследник престола, прежде чем зацветут сливы. Все согласились между собой, что король уже наполовину мертв, но посмотри, как он бежит. Воистину, красота ее может разбудить и мертвого… во всяком случае, я бы этой ночью хотел быть королем Франции…
– А у меня самые лучшие виды никогда не сделаться им… Ты это хочешь сказать? – проворчал герцог с мрачным взглядом. – Ты полагаешь, что я не молюсь о том же каждое утро? Но что я могу сделать?
Монморанси рассмеялся.
– Ну, не драматизируй. Я знаю, что король – огонь и пламя. Но в подобных случаях недостаточно иметь только большое желание. Особенно в возрасте короля.
Когда они затем вошли в брачные покои, где собралось множество женщин у большой постели, на которой уже покоилась королева, Франсуа встретился взглядом со своей матерью, которая, казалось, была так же неспокойна, как и он. Энергичная Луиза Савойская чувствовала, как рвется нить, которую она так медленно и упорно пряла, дабы завоевать трон для того, кого она гордо называла «мой Цезарь».
Но когда он увидел золотые волосы Мари, рассыпавшиеся по подушке, он подумал о чем-то совершенно отличном от французской короны.
На следующий день двор не говорил ни о чем другом, кроме как о изумительном преображении короля. Людовик ХП вышел из брачных покоев уверенными шагами, с веселым лицом и сияющей улыбкой, которая до неузнаваемости изменила его лицо. Он радостно ответил на все приветствия, и удивление на лицах подданных очень позабавило его. Затем он провозгласил громко и внятно:
– Пожелайте мне счастья, господа. Эта ночь была удивительна, и я чувствую себя великолепно. Воистину великолепно. Королева еще спит, но мы, господа, пойдем подкрепимся.
Затем он во главе толпы придворных отправился завтракать.
– Разве я не говорил, что королева может пробудить мертвого? – прошептал Флоранж.
Но Франсуа де Валуа не был расположен к шуткам. Он бросил злой взгляд на своего друга и, быстро повернувшись, скрылся в одном из коридоров. Несколько минут спустя он, оседлав коня и взяв с собой трех охотничьих собак, покинул замок. Ему понадобился целый день, чтобы диким галопом усмирить бурю, свирепствовавшую в его сердце. Впервые в жизни он чувствовал желание задушить доброго короля Людовика.
