Мэй Макголдрик - Неверный жених
Джейми низко присела и повернулась к дверям.
– Кланяйтесь от меня вашей матери, – прибавил Генрих.
Джейми изумленно обернулась.
– Она оказалась самой разумной из трех. Скажите, что я желаю ей счастья.
Джейми запнулась, не зная, что сказать. Что значит «оказалась самой разумной»? Две сестры Элизабет связали с Генрихом свою судьбу – и погибли; она отвергла его домогательства – и осталась жива. Может быть, именно на это намекал король? Но, понятно, Джейми не могла требовать объяснений от короля Англии.
– Да, вы кое-что забыли.
Джейми протянула руку, и Генрих положил в ее ладонь кольцо с изумрудом.
Девушка не чаяла дождаться окончания тягостного разговора. Но что-то все же заставило ее остановиться на пороге; обернувшись, она бросила последний долгий взгляд на человека, который мог бы стать ей отцом.
Глава 41
– До конца жизни буду тебе благодарна! – прошептала Джейми, пожимая руку подруге, |как только за ними закрылась тяжелая дубовая дверь королевской спальни. Мучительный разговор с королем истощил последние силы Джейми: у нее темнело в глазах и подкашивались ноги. Ослабевшая девушка почти повисла на Френсис. Что бы она делала без верной подруги?
– Будем надеяться, что впереди у нас долгая жизнь.
Еще успеем подумать о том, что мы наделали, разрушив планы герцога Норфолка, – произнесла Френсис.
Джейми удивленно повернулась к ней.
– Да, думаю, тебе следует об этом знать, – пожала плечами Френсис. – Эдвард арестован и ждет Королевского суда.
Джейми широко открыла глаза:
– Почему, Френсис? За что?
– За жадность, – просто ответила Френсис. – Как слышал Серрей, кто-то при дворе распустил слух, что добрую половину богатств, захваченных в море именем короля и на королевские средства, Эдвард оставил себе.
Джейми знала, что это правда. Она не раз слышала, как Эдвард хвастался своей ловкостью.
– Но какое отношение это имеет к нам? Какие планы мы разрушили?
Френсис, помявшись, взглянула Джейми в глаза.
– Помнишь приказ немедленно прибыть ко двору?
– Ну? – прошептала Джейми.
– Мы с Серреем, обсудив дело, решили, что король ничего не знает о своей незаконной дочери. Сейчас мы видели, что это так и есть.
– Мне показалось, король почувствовал облегчение, когда решил, что я – не его дочь, – с сомнением заметила Джейми.
– Может быть. Наследный, принц – слабый, болезненный мальчик; если он умрет, наличие еще одной дочери совершенно запутает порядок престолонаследия.
– Но что же за планы были у герцога?
– Он решил срочно поженить вас с Эдвардом, а затем представить тебя королю уже в качестве своей невестки и заодно его счастливо нашедшейся дочери. Король не станет казнить своего зятя.
– И мы сорвали этот план, обманув короля!
– Вот именно.
Сердце Джейми упало при мысли о том, какой опасности она избежала. Но в следующий миг ее поразила новая мысль.
– Френсис, но если граф узнал все это из письма…
Френсис похлопала Джейми по плечу.
– Дорогая моя, Серрей вполне заслуживает твоего доверия. Он ничего не знал до того самого дня, когда получил письмо от архиепископа Норвичского. Архиепископ, полагая, видимо, что граф в курсе дел своего отца, запрашивал у него кое-какие сведения для документов о вашей с Эдвардом помолвке.
– Помолвки? Но ведь никто даже не спросил моего согласия!
– Верно, – кивнула Френсис. – Документы помечены числом двухмесячной давности.
– Как они могли? – Джейми поднесла руку ко лбу и обессиленно прислонилась к стене.
Френсис поспешно усадила ее на скамью у окна.
– Ни о чем не тревожься, дорогая, – постаралась она успокоить подругу. – Мне кажется, король вполне убедился, что ты – дочь Элизабет. Норфолк может говорить все, что хочет, Генрих просто ему не поверит! Хотя, конечно, герцогу это не понравится.
Джейми взяла подругу за руку.
– Ты знала все это – и все же помогла мне! Я думала, что для тебя – жены Говарда – верность семье стоит превыше всего!
Френсис улыбнулась в ответ.
– Я верна не всем Говардам без разбора, а только Серрею – лучшему из них.
– Понимаю. – Джейми тоже улыбнулась, но в следующий миг лицо ее заволокла тень. – Как не похож он на своего брата!
– Да, – ответила Френсис. – Со времен Каина и Авеля мир не знал столь несхожих братьев.
На резных столиках пылало множество свечей, но свет их не мог разогнать тени, прячущиеся в темных углах королевской спальни.
Откинув одеяло и соблазнительно свернувшись клубочком, Кэтрин прищуренными глазами наблюдала за королем. Он уже стоял у кровати – огромный, тяжелый, с безобразными складками жира на животе. Рубаха его была нараспашку; вот он развязал шнурки на штанах – и Кэтрин восхищенно вздохнула, хотя, по правде сказать, восхищаться было особенно нечем.
Кэтрин встала на колени и подняла руки. Генрих стянул с нее рубашку: будущая королева с удовлетворением заметила, что он не сводит глаз с ее груди. С тихим горловым стоном она обняла его за шею и притянула его голову к темному соску.
Все было, как всегда, как повторялось уже тысячу раз. Король опрокинул ее на кровать, прильнув к соску, словно огромная жирная пиявка. Кэтрин потерлась о его бедра коленом и почувствовала, как вздымается воплощение его былой мужественности – неизвестно только, надолго ли. Придавленная его весом, подергивая руками и ногами – Генрих любил, когда женщина под ним «трепещет», – Кэтрин смотрела в потолок и размышляла о том, почему так несправедливо устроена жизнь. Из всех мужчин вокруг, не считая глубоких стариков и простолюдинов, лишь один вызывает в ней отвращение – и именно этому одному суждено стать ее мужем! И еще она думала о Малкольме.
Стоило закрыть глаза – и она видела его, слышала, чувствовала. Это Малкольм лежал на ней, это его чувственный рот играл с ее сосками. Это Малкольма она обнимала, сжимая ногами его стройное тело.
Генрих с усилием приподнялся на руках и уткнулся лицом ей в шею. Кэтрин уже давно усвоила, что за этим последует: она приподняла бедра и, когда король вошел в нее, ответила ему притворным стоном.
В воображении она видела Малкольма – его длинные мускулистые ноги, широкую, покрытую шрамами грудь, огромные ладони, грубо – и все же с нежностью – мнущие ее груди. Она чувствовала, как вонзается в нее его мощное орудие. Глубже! Еще глубже!
Кэтрин просунула руку вниз, представив, что это рука шотландца. Это он нащупал главный источник наслаждения и возбуждает его чуткими, опытными пальцами. Любовник Кэтрин двигался все нетерпеливей, все резче, и возбуждение ее росло. Наконец с хриплым рычанием Генрих излил семя – и через мгновение, когда ее наслаждение достигло предела, Кэтрин ответила ему восторженным воплем.
