Лиз Карлайл - Ночь с дьяволом
— «К.Л.Х.», — прочитала она, стирая осевшую на буквы пыль. — Взгляни, Ариана, этот сундучок, наверное, принадлежал твоей маме до замужества.
Ариана подошла к ней.
— Я его помню, — задумчиво произнесла она. — Она получила его в приданое. Я хотела разместить там свою коллекцию кукол, но ключ от замка потерян.
Фредерика опустилась на коврик и осмотрела замок.
— Это примитивный замок, — проговорила она. — А сундучок очень красивый. Ты должна взять его. Позволь, я попробую его открыть.
— А ты сможешь? Фредерика рассмеялась.
— Может быть, и не смогу, — сказала она, приглядываясь к замку. — А может быть, открою. Ведь он здесь всего лишь для декоративных целей. — Она вынула булавку с перламутровой головкой, скреплявшую на горле кружевную вставку, прикрывавшую ее грудь и плечи. — У нас в Чатем-Лодж был старый сундучок с таким же замком, — пояснила она, засовывая булавку в замочную скважину. — Так у нас вообще ключа не было.
— И вы отпирали его таким способом? — удивилась Ариана.
— Это продолжалось долгие годы, — засмеялась Фредерика. — Если он случайно запирался, мы пользовались шпилькой для волос, булавкой, а иногда даже гвоздем. — Она, не глядя, повернула булавку. Что-то внутри сундучка звякнуло. Она отложила булавку, и вдвоем с Арианой они подняли крышку. Но сундучок оказался меньше, чем казался снаружи. Сверху на выдвижной доске лежала изъеденная молью шаль, а под ней пара шерстяных одеял и старые шелковые шторы для балдахина.
— Смотри! — воскликнула Ариана. — Это мамин любимый халат.
— Этот? — Фредерика вынула из ящика розовый халат. Сильный запах плесени и сирени распространился по комнате.
Ариана сморщила носик.
— Фу, как пахнет, — проворчала она. Едва успели они положить на место халат, как из ящика высыпалась семейка юрких серебристых насекомых. — Здесь слишком мало места для моих кукол, — с некоторым разочарованием добавила она.
— Давай-ка посмотрим как следует, — предложила Фредерика и, стоя на коленях, приподняла выдвижную доску, отложила ее в сторону, потом заглянула под стопку одеял. На дне валялись три старые книги, тетрадь в матерчатом переплете и несколько чулок от разных пар. Фредерика, разочарованная скорее за себя, чем за Ариану, сунула все это обратно. Ей хотелось бы найти что-нибудь принадлежавшее матери Арианы, но та, казалось, не тосковала по Кассандре Ратледж.
Возвращая на место выдвижную доску, Фредерика вспомнила, что Эви в таком же сундуке хранила краски и растворители. Она вспомнила также и еще кое-что. Сунув руку на дно сундука, она нащупала последнюю выдвижную доску, которую можно было поднять, только если знаешь, что в резьбе скрываются маленькие отверстия для пальцев.
Ариана с любопытством заглянула внутрь.
— Ну-у, здесь всего лишь старые мамины тетради, — равнодушно пробурчала она. — Мама вечно что-нибудь записывала в них или писала своим друзьям.
«И была слишком занята, так что времени на единственного ребенка не оставалось», — подумала Фредерика, положив руку на плечо Арианы.
— Тебе ее очень не хватает?
— Не очень, — ответила она, не глядя на Фредерику. — Иногда мы с ней совершали дальние прогулки.
Фредерика была озадачена. Может быть, все-таки Ариана была близка с матерью? Она без труда узнала тетради и шаль. Фредерика явно путала свою детскую тоску по матери с чувствами Арианы. Но если бы девочке хотелось иметь этот сундучок, тетради или что-нибудь еще, что напоминало бы ей о матери, она могла взять это и без помощи Фредерики.
Улыбнувшись, она осторожно закрыла крышку и встала. Но должно быть, сделала это слишком быстро. Ей показалось, что пол уходит из-под ее ног, а комната кружится. В глазах у нее потемнело.
— Фредди! — послышался откуда-то издалека голос Арианы. — Фредди, с тобой все в порядке?
Фредерика ухватилась руками за столбик кровати, и комната постепенно перестала кружиться. Ничего. Это ей показалось.
— Думаю, что со мной все в порядке, — ответила она, не выпуская из рук столбик.
В это мгновение распахнулась дверь, ведущая в коридор.
— А-а, вот ты где, озорница! — На пороге, улыбаясь дочери, появился лорд Трейхорн. — Пришла почта. У Милфорда лежит письмо от Генриетты Мидлтон. Догадайся, кому оно адресовано?
Ариана, радостно вскрикнув, вскочила на ноги и, поцеловав отца, выбежала из комнаты.
— Доброе утро, Фредерика, — поклонился Кэм, входя в комнату.
— Доброе утро, — ответила она. — Вам удалось так быстро уладить дела с Бэзилом?
— Кажется, да, — печально произнес Трейхорн и добавил: — Ну? Как вам нравятся эти апартаменты?
— Здесь чудесно, — улыбнулась она ему в ответ. — Гостиная совсем преобразилась. Вы ее уже видели?
— Нет еще. Пожалуй, надо посмотреть, на что потрачены мои деньги!
Он скрылся в гостиной, а Фредерика с облегчением опустилась на краешек кровати. Слабость в коленях привела ее в замешательство. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прислушиваясь к тому, как Кэм из гостиной переместился в мужскую спальню и вышел оттуда.
Она на мгновение закрыла глаза, а открыв, увидела Трейхорна, который, перестав улыбаться, с тревогой смотрел на нее с порога.
— Что случилось, Фредерика?
Он быстро пересек комнату и подошел к кровати. Надеясь рассеять его тревогу, она попыталась встать. Это было ошибкой. Комната снова поплыла перед глазами. Колени у нее подогнулись. В глазах опять потемнело. Она уже теряла сознание, но сильные руки подхватили ее.
— Держись, Фредерика, — издалека донесся до нее голос. — Успокойся, я тебя держу.
Все остальное происходило как во сне. В голове был страшный шум, как от водопада. Он заглушил тяжелые шаги в коридоре. Она вдруг почувствовала, как напряглось тело Кэма.
— Ах ты мерзавец! — прогремел сердитый голос.
Взглянув на свою жену в объятиях брата, Бентли понял, что видит наяву один из самых своих ужасных ночных кошмаров. Одной рукой Фредерика обнимает Кэма за шею. Ее кружевная накидка соскользнула с плеч, щекой она прижалась к его манишке. Он обезумел от ярости. В секунду преодолев разделявшее их расстояние, он вырвал свою жену из объятий Кэма.
— Она больна, дурень, — проворчал Кэм, держа обмякшее тело Фредерики.
Но ярость и страх лишили Бентли способности логически мыслить. Он схватил Фредерику на руки, отобрав ее у Кэма.
— Убери свои проклятые лапы от моей жены! — заорал он. — Только прикоснись к ней, и, клянусь, я убью тебя на месте!
Лицо Кэма сохраняло непроницаемое выражение.
— Она потеряла сознание, — по слогам произнес он, как будто говорил с ребенком. — Я вовремя ее подхватил.
