Виктория Дал - Это всегда был ты…
— Кейт…
— Oн лишь сказал: «Что ж, значит, это будет гораздо легче», положил меня на кровать и… и…
— Кейт, пожалуйста…
— …и насильно овладел мной. Вот так просто. Как будто мои слова ничего для него не значили.
Боль пронзила Эйдана, как будто в грудь ему воткнули нож и повернули. Он говорил ей примерно такие же слова. Что все женщины, с которыми он делил постель, не значили для него ничего. Но он и вообразить не мог… Даже страшно было представить, что чувствовала тогда Кейт.
— Так что да, в этом я тебе не солгала. Я жила на Цейлоне, и моего мужа звали Дэвид Гэллоу.
Она затихла, но Эйдан слышал ее дыхание, слишком громкое и частое.
— И он умер, — прорычал он.
— Да.
— Значит, мне не придется убивать его?
Она вскинула на него удивленные глаза.
— Он не стоил того. Мелкая личность.
— Ты ошибаешься! — прокричал Эйдан. Когда она покачала головой, что есть силы стукнул кулаком по столу. — Он заслуживал смерти, Кейт! Как ты можешь так говорить? Он же фактически изнасиловал тебя.
Он вспомнил ее, юную и живую, что-то со смехом бросающую ему через плечо. Взирающую на него, когда он входит в ее тело с бьющимся, словно птица в клетке, сердцем. Улыбающуюся ему через стол, когда они впервые встретились.
Он не знал, как она жила с тем, что с ней произошло. Эйдан точно не смог бы.
— Я считала его чудовищем, — тихо проговорила она, — но он был просто слабым человеком. Любил местную женщину по имени Иния. Купил ту у ее отца, когда ей было всего шестнадцать, и сделал своей любовницей, поэтому ему нужно было вступить в законный брак со мной. Связи с туземками не одобрялись обществом. Дэвид любил своих детей от Инии и жил в ее хижине. Он шокировал всех своими необдуманными поступками, вызывающе нарушал элементарные нормы приличия. Я нужна была ему как защита от скандала, вот и все. Дэвид был таким же несчастным, как и я.
Эйдан присел с ней рядом.
— Как ты можешь так говорить? Он мужчина и должен был сам отвечать за свои дела.
Кейт только пожала плечами и устремила взгляд в свой стакан.
— Как же ты так жила?
На ее губах промелькнула невеселая улыбка.
— Я и не жила. Просто ела, дышала и спала. Существовала. Ничего больше. Иногда я принимала опий, чтобы забыться, потому что тогда в сутках было так много бесконечных часов. Ты никогда этого не замечал? Как их много?
Он молча покачал головой.
— Однажды ночью я проснулась и направилась куда глаза глядят. Была середина ночи. Идти мне было некуда, но я больше ни минуты не могла оставаться в том доме. Шла милю за милей. Долго-долго. По Джунглям. Под дождем. После того, как взошло солнце, я услышала позади стук копыт; это был Дэвид. Он не сказал ни слова, просто протянул руку, чтобы посадить меня в седло. Я побежала от него по горе, он последовал за мной. Склон был неровным, его лошадь споткнулась… все вокруг закружилось, перевернулось. — Она дотронулась до шрама на щеке. — В общем, он сломал позвоночник и уже никогда не был прежним, но после этого случая я увидела в нем человека и помогала ухаживать за ним, когда Иния переехала в наш дом. Конечно, я была несчастна, но по крайней мере осталась жива.
— Он покончил с собой? — спросил Эйдан.
— Да. Так до конца и не оправился. Когда ему уже стало невмоготу так жить, принял яд. Джерард думал, это сделала я. Он обвинил меня, поэтому я убежала. Приехала в Англию и сменила имя, чтобы спрятаться от него. Думала, что на этом все закончится, клянусь. Я понятия не имела, что власти на Цейлоне подозревают меня в убийстве.
— Ты могла бы мне все рассказать, — сказал он севшим голосом. — Разве можно такое таить в себе?
Кейт кивнула:
— Могла. Но не сделала этого.
Краска вернулась к ее щекам, а вот Эйдан чувствовал себя совершенно разбитым. Он не знал: то ли ему в ярости наброситься на нее с обвинениями, то ли упасть перед ней на колени.
— Джерард не станет молчать, я знаю. Он погубит меня.
— Не бойся. Он заперт в каюте на «Талисмане». И не выйдет оттуда до самого отплытия.
— Правда? — Глаза ее удивленно расширились. — Это то, что надо.
— Хотя и обошлось мне довольно дорого, — пошутил он, изумившись, что еще способен улыбаться. — Но оно того стоило.
— Я в этом не уверена. — Кейт махнула рукой в сторону улицы. — Мою репутацию вряд ли можно спасти после случившегося.
— Все будет хорошо. Я отправлю письмо губернатору Цейлона, в котором объясню, чему был свидетелем. И брата попрошу сделать то же самое.
— Знаешь, Эйдан, в сущности, мне наплевать на мнение окружающих, но ты уважаемый человек. Что скажут люди и твоя семья?
— Кейт… — начал Эйдан, но что он мог сказать?
Что ненавидит ее и любит в одно и то же время, что по-прежнему хочет ее, но ей сейчас не до нее. Это ясно. И когда она повернулась к нему, то он увидел тоску и боль в ее глазах.
— Знаешь… — Эйдан бросил взгляд в сторону окна. — Мне, наверное, лучше уйти, чтоб не было лишних разговоров. Возле твоего дома уже зеваки собрались.
— Да, разумеется. — Она кивнула, но на глазах выступили слезы и покатились по щекам. — Конечно, ты прав.
Каждая мышца в его теле болела от непреодолимого желания обнять ее, но он не имел права прикасаться к ней. В Лондоне Кейт совершенно недвусмысленно дала это понять. Поэтому он стоял, и взгляд его скользнул к дверям в спальню и ее открытому чемодану.
— Ты собиралась ехать с ним?
— Нет.
— Но ты собрала вещи, Кейт.
— Я думала, что придется бежать, но с ним бы не поехала. Ни за что.
— И все же собиралась уехать. Пусть в одиночку.
— А что мне оставалось делать?
Она покачала головой и больше ничего не сказала.
— Что ж, теперь по крайней мере можешь распаковаться. Я скоро вернусь. Мне надо составить письмо губернатору, но для этого хотелось бы знать больше подробностей.
— Не знаю, как тебя благодарить. Ты спас меня.
— Я не мог поступить иначе. Если Люси ждет внизу, я пришлю ее к тебе.
Он уже занес ногу над верхней ступенькой, когда Кейт окликнула его. Он замер и повернулся к ней.
— Не уходи, — выдохнула она.
Кейт стояла, с такой силой стискивая руки, что занемели кончики пальцев.
— Я знаю, ты можешь никогда не простить меня.
Эйдан нахмурился и покачал головой.
— Пожалуйста. — Она протянула дрожащую руку. — Я все понимаю. Просто хотела, чтобы ты знал. Сегодня утром я лежала в кровати, ждала, когда взойдет солнце, и не могла думать ни о чем, кроме тебя. Я знала, что никогда не позволю Джерарду увезти меня с собой на Цейлон, потому что мне надо было попросить у тебя прощения. Не за свою ложь, а за то, что я сказала тебе в Лондоне. И за то, что я думала…
