Мэри Бэлоу - Бессердечный
Но потом она вспомнила, как он отреагировал на обиду, оскорбление, нанесенное ему братом Джорджем. Он не только так и не простил брата при жизни, он даже не подходил близко к его могиле.
Нет, о нет, она не может так рисковать. Малейшая ошибка – и она потеряет все. Ставки были слишком высоки. Теперь разговор шел не только о Люке – еще была Джой. Но она в любом случае все потеряет. Она чувствовала, развязка близка. Когда-нибудь, возможно скоро, возможна еще через какое-то время, он увезет ее прочь – прочь от Люка, прочь от Джой, возможно прочь из Англии. Должна ли она покориться? Или бороться? Но как бороться? Рассказать Люку? Если она все равно собирается рассказать ему все когда придет время, почему не теперь?
Почему она не рассказала ему все в тот день, когда он сделал ей предложение? Или, что было бы еще лучше, почему она не отказала ему? Сейчас она бы уже была с сэром Ловэттом там, куда он надумал ее увезти. Она бы знала, какую роль ов предназначил ей – любовницы, жены или кого-то еще? По крайней мере она бы знала. И она не стала бы позволять себе обманываться видениями роскоши и счастья. И надеждой.
Борьба чувств и мыслей разрывала мозг Анны, а тело ее изо всех сил боролось с нестерпимой, подступившей к горлу тошнотой.
* * *Люк был в библиотеке. Он листал какую-то книгу, взятую им с полки, но на самом деле он не видел ее. Обычно он тоже поднимался в детскую в это время дня. Он не мог противостоять соблазну поиграть с только что проснувшейся дочерью. При других обстоятельствах он бы, возможно, предложил Анне взять дочку и прогуляться вместе с ним. День, действительно, был прекрасный.
Но вместо этого он ушел в библиотеку и плотно закрыл за собой дверь.
В полковнике Генри Ломаксе чувствовалась некоторая утонченность. Его манера разговора, модная одежда соответствовали образу порядочного англичанина. Он непринужденно общался с гостями-мужчинами и был очарователен с дамами. Несомненно, на него будет большой спрос все лето, пока новизна не приестся. Генриетту он явно привлекал. По крайней мере, это было многообещающим знаком.
Люк нахмурился и захлопнул книгу. Но какого черта этот человек делал, стоя за деревом на площади перед церковью в день их венчания? Было ли его присутствие там простым совпадением? Задержался ли он только из праздного любопытства? Он ничем сегодня не показал, что узнал их, когда они вошли в гостиную.
Люк, правда, сам тоже не упомянул об этом. Возможно, полковник постеснялся признаться, что наблюдал за венчанием как незваный гость, подобно людям низших сословий.
Люк поставил книгу на полку и машинально вытащил другую. Но не только этот факт волновал его. У него была странная уверенность – хотя, конечно, он мог и ошибаться, – что полковник Ломакс был тем самым человеком, что прогуливался с Анной в «Рэнела-Гарденс». Тогда на нем был плащ и маска с капюшоном. У Люка осталось только ощущение его высокого роста и тонкого телосложения. В Англии, должно быть, несколько тысяч высоких стройных мужчин. Глупо было предполагать, что он узнал того человека в их новом соседе, которому он только что нанес первый визит. Ломаке и Анна ничем не показали, что знают друг друга.
Но Люк помнил неуловимое чувство, которое появилось у него оба раза – перед церковью и в «Рэнела-Гарденс», – что он должен помнить этого человека, знать его, хотя тогда он никак не связывал оба эти случая. И сегодня днем у него снова возникло то же чувство. Ломакс, Ломакс... Имя ничего ему не говорило, а физическое узнавание по-прежнему ускользало от него.
Все это очень глупо, подумал он, нетерпеливо ставя на книгу и решительно отворачиваясь от книжного шкафа. Ломакс и тот человек у церкви – одно и то же лицо, – а Люк был почти уверен в том, что это был именно он, – то его появление там было абсолютно случайным и не имело никакого особого значения. И Ломакс, несомненно, не тот человек из «Рэнела-Гарденс». Не может быть, чтобы это он. Если Люк и встречал его раньше – возможно, во Франции, – то эта встреча была настолько мимолетной, что даже не может ее вспомнить.
Он сел за стол, опершись локтями и машинально переплетя пальцы рук. Он вдруг понял, что не сделал простейшего шага – не спросил Анну, знала ли она Ломакса раньше. Но затем с некоторым беспокойством и удивлением понял, что он не сделает этого.
Боится ли он ответа? Или того, что не получит этот ответ? Он нахмурился. Какого черта он сразу не применил власть, с самого начала? Почему он позволил ей иметь секреты, почему он оказался лишен одного из прав любого мужа? Почему не заставил ее рассказать ему все до конца?
Он нахмурился еще сильнее. И с чего это он вздумал проводить связь между ее тайной и появлением такого приятного нового соседа, которого он один раз уже совершенно случайно видел в день их свадьбы и которого Анна не видела раньше?
* * *С наступлением весны в Баденское аббатство пришли и перемены. Люк нашел нового управляющего, Говарда Фокса, у которого были безупречные рекомендации. Он должен был приступить к исполнению обязанностей через несколько недель, как только уйдет с предыдущего места работы. Эшли собирался поступить на службу в Вест-Индскую компанию и уехать в Индию, как только его вызовут. Он с энтузиазмом смотрел в будущее, и Люк был счастлив за него. Там он сможет найти собственную дорогу в жизни, как это сделал Люк. Но у Эшли все будет по-другому – у него будет любовь и поддержка семьи, хотя мать и считала, что он пятнает свое имя тем, что участвует в деловом предприятии. И Эшли будет всегда знать, что может вернуться домой в любое время.
И с приходом весны Дорис должна была возвратиться в Лондон к новому сезону. Она бы уже давно была в пути, если бы крестины и свадьба Агнес не задержали их с матерью дома. Люк не настолько помирился с Дорис, как с Эшли, хотя они уже несколько месяцев были приветливы друг с другом.
Он желал ей счастья. Он надеялся, что новые впечатления наступающего года сотрут из ее памяти неприятные воспоминания о прошлом. Тем не менее он расстался бы с ней, так и не поговорив по душам наедине, если бы Анна позволила ему это сделать. Но она не допустила этого.
– Дорис послезавтра уезжает, – сказала она ему через пару дней после их визита к соседу.
Он что-то пробурчал в ответ. Они только что закончили заниматься любовью, и он уже почти засыпал.
– Ты с ней не поговоришь? – спросила она.
Он понял, что со сном придется подождать еще несколько минут.
– Произнести отцовское напутствие: хорошо себя вести и не повторять ошибок прошлого года? – спросил он. – Едва ли, Анна.
– Надеюсь, что нет, – взволнованно сказала она. – Ты когда-нибудь говорил ей, что любишь ее?
