Джоан Вулф - Риск
— Неужели вы с Клэвеном не можете поговорить, не напиваясь? — огрызнулась я.
Он осторожно поставил свечу на прикроватный столик и лег в постель.
— Клэвен отыскал твоих похитителей, но им известно только то, что им заплатил человек, который нанимает про-фес… профессиональных убийц.
— Это, должно быть, Лэмни, — сказала я.
Он взглянул на меня. Глаза его потемнели.
— Откуда ты знаешь, как его зовут?
— Я слышала, как Клэвен упоминал о нем. А разве Клэвен не может выяснить, кто нанял самого Лэмни?
— Лэмни работает независимо от Клэвена — у них негласный уговор не перебегать друг другу дорожку.
— Замечательно! Значит, Клэвен не может быть нам полезен?
Он хмыкнул.
— Похоже, что так.
— Да, Филип, ты тоже помощник хоть куда, — ядовито продолжала я. — Уезжаешь, чтобы осмотреть какой-то дурацкий канал, оставляешь меня одну, а теперь, после того как меня чуть не изнасиловали и не убили, даже не можешь толком разузнать, кто это сделал! Все, на что ты способен, — это напиться со своими дружками!
Он задул свечу, и комната погрузилась во мрак.
— Я не пьян, — сказал он.
— Нет, пьян! — прошипела я. — И я не верю, что Клэвен и на этот раз вызвал тебя на состязание.
— Мы пропустили несколько стаканчиков, пока обсуждали наши дела, — сказал он.
— Ты выпил больше, чем несколько стаканчиков, — резко возразила я.
— Нет.
— Да!
Он натянул на себя одеяло.
— Я поговорю с тобой завтра, когда ты немного остынешь.
— Ты просто омерзителен, — отрезала я.
Тишина. Несколько минут спустя до меня донесся негромкий храп.
Слезы жгли мне глаза. Я так желала его близости, а вместо этого он явился домой пьяным. Наш брак, который так чудесно начинался в Уинтердейл-Парке, покатился по наклонной плоскости, стоило нам переехать в Лондон.
Не знаю, что меня больше огорчало — то, что я стала мишенью для лондонских преступников, или же моя неудавшаяся семейная жизнь.
Пока я лежала и размышляла в темноте, мне пришла в голову мысль, что второе вытекает из первого. Если удастся разыскать того, кто пытается меня убить, то Филипу не надо будет больше встречаться с Клэвеном (который, безусловно, оказывал на моего мужа дурное влияние) и он вернется ко мне. До сих пор я была лишь пассивной наблюдательницей, предоставив вести это дело Филипу.
Теперь я все возьму на себя.
Надо подстроить так, чтобы убийца попытался напасть на меня. Это единственный способ узнать, кто из этих четверых, которым я по глупости разослала неосторожные письма, виновен в покушениях на мою жизнь.
Я припомнила недавнюю встречу с Алфом и Джемом, и сердце мое дрогнуло. Но я тут же мысленно процитировала стихотворные строчки, ставшие моим девизом:
Он так боялся проиграть Сражение с судьбой, Что отказался рисковать И предпочел покой.
Да, маркизу Монтрозу
было не понаслышке знакомо то, о чем он писал.
Я толкнула Филипа, чтобы он перевернулся на бок и перестал храпеть, и стала разрабатывать план действий.
Глава 23
Только на следующее утро, просматривая приглашения, поступившие за неделю, я нашла то, что мне нужно. Я сидела за обеденным столом с Кэтрин и леди Уинтердейл, пила кофе и разбирала визитные карточки, лежавшие передо мной на подносе. Заметив среди них одну, принадлежавшую маркизу и маркизе Эмберли, я прочитала, что было на ней написано.
Супружеская чета приглашала меня на пикник в их доме на берегу Темзы в нескольких милях от Хэмптон-Корта.
Я задумчиво повертела карточку в руках и обратилась к леди Уинтердейл:
— Мы с Филипом получили приглашение на пикник в Темз-Хаус. Как он выглядит, миледи? Мне говорили, он расположен на реке. Это так?
Леди Уинтердейл поморщилась, словно проглотила целую ложку уксуса. Наконец она высказала то, что так ее расстроило:
— Поскольку ты теперь супруга моего племянника, Джорджиана, я думаю, тебе можно называть меня просто тетя Агата.
Я вытаращила на нее глаза.
Она бросила на меня сердитый взгляд и заметила:
— Джорджиана, не пытайся казаться большей дурочкой, чем ты есть на самом деле.
— Да, миле… то есть тетя Агата.
Когда ужасные слова были произнесены, ее лицо перекосилось и она поспешила ответить на мой вопрос:
— Темз-Хаус действительно расположен на берегу Темзы. Этим он и знаменит. Его окружают сады и леса, оттуда открывается великолепный вид на реку во всей ее величественной красоте.
Ее ответ, напомнивший описания местных достопримечательностей в путеводителе, полностью удовлетворил мое любопытство — вовсе не потому, что мне так хотелось полюбоваться Темз-Хаусом. Он был похож на Воксхолл-Гарденз, а в таком месте злоумышленнику удобнее прятаться в засаде.
— А эти пикники пользуются успехом в свете? — спросила я.
Леди Уинтердейл опустила изящную фарфоровую чашечку на блюдце.
— Это, безусловно, одно из самых значительных событий сезона, — сообщила она. — Как я уже упоминала ранее, дом окружают сады. Эмберли приглашают почти все лондонское высшее общество.
— Отлично, — искренне подытожила я. — Я немедленно напишу, что мы принимаем их приглашение.
Нет нужды говорить, что это «мы» вовсе не означало, что туда поедут все. Я не собиралась посвящать Филипа в свои планы сделаться приманкой для убийцы. Он будет рвать и метать, если узнает, что я отправилась в Темз-Хаус.
Кэтрин нахмурилась, глядя на меня.
— Не думаю, что тебе следует появляться на пикнике, Джорджи, — сказала она. — Ты очень рискуешь.
Именно поэтому я и выбрала Темз-Хаус.
Даже тетя Агата посмотрела на меня с явным неодобрением.
— Джорджиана, все эти невероятные происшествия, случившиеся с тобой за последнее время, обсуждают все сплетники в городе. Я полагаю, с твоей стороны неразумно подвергать себя такому риску. Это вызовет толки.
Я была несказанно тронута ее заботой о моей безопасности.
— Мама! — протестующе воскликнула Кэтрин. Тетя Агата фыркнула носом.
— Это так, Кэтрин. По городу ползут слухи. Мне это не нравится. Уинтердейлы никогда не были замешаны в скандал. — Она взяла чашку, глотнула кофе и добавила с некоторым сожалением:
— Конечно, когда такой человек, как Филип, становится графом, нельзя рассчитывать на уважительное отношение окружающих.
Меня охватила холодная ярость.
— Тем, кто воспользовался его гостеприимством и позволил ему оплатить сезон для дочери, не пристало говорить о нем дурно.
Тетя Агата изумленно воззрилась на меня. Обычно я пропускала ее колкости мимо ушей, но было необходимо дать ей понять, что я не позволю оскорблять Филипа.
