Кэт Мартин - Полночный всадник
Приближаясь к высокой колокольне, он увидел то, что и предполагал. Его жена, хромая, спешила к своей светло-гнедой лошади.
— Рамон! — крикнула она, увидев его. Он спешился, подбежал к ней и подсадил в седло прежде, чем она успела снова раскрыть рот.
— Скачи, Кэрли, вдоль высохшего русла. Там уже никого нет, я поеду за тобой.
Она послушно устремилась вперед. Выстрелы все еще гремели с разных сторон, хотя и реже. Беглецы рассеялись, их преследователям пришлось поступить так же.
Рамон торжествующе улыбнулся. Его ковбои — лучшие в мире наездники! Он не сомневался, что в скачке, где ставкой была жизнь, калифорнийцы одержат победу.
Взглянув вперед, испанец увидел, как жена, пригнувшись к шее лошади, несется во весь опор по руслу. Темно-фиолетовое платье развевалось на ветру. Кэрли сидела в седле гордо и уверенно. Несмотря на тревогу за жену, Рамон улыбнулся, радуясь ее успехам, сократил дистанцию между ними и прикрыл Кэрли от возможного преследователя.
Поворот, ведущий из города в безопасное место, остался позади, когда они услышали топот копыт. Прогремел выстрел, пуля просвистела возле головы Рамона. Тут же последовали другие выстрелы.
— Скачи быстрее! — крикнул Рамон Кэрли, вытаскивая свой пистолет. Он выпустил в преследователя три пули — раненный в плечо мужчина, сделав ответный выстрел, упал с лошади.
Рамон застонал от боли: пуля угодила ему в спину и вышла через грудь. Он едва не вылетел из седла.
— Рамон! — в ужасе закричала Кэрли и, повернув лошадь, помчалась к мужу.
— Надо ехать дальше, — с трудом проговорил он. — Мы еще не скоро будем в безопасности.
— Но ты ранен!
— Мы остановимся, как только окажемся в безопасном месте.
— Но тебе нужен доктор!
— Мы должны ехать, querida. Другого выхода нет.
— Ты выдержишь?
Он мрачно улыбнулся, стараясь преодолеть головокружение:
— Не бойся, Кэрли. Мне есть ради чего жить. Я выдержу.
Они не останавливались, пока не въехали в горы. Понимая, что этому времени ковбои уже рассеялись, Рамон направился в Лас-Алмас.
Страдая от мучительной боли в спине и груди, испанец бросил взгляд на жену, скакавшую рядом с ним. Ее лицо было напряженным и встревоженным. Остин и его люди устроили засаду. Еще несколько секунд, и ковбои угодили бы в нее. Если бы Кэрли не зазвонила в колокол, они все погибли бы. Подумав об этом, испанец упал с коня.
— Рамон!
Натянув поводья, Кэрли спрыгнула с лошади и . опустилась на колени перед мужем. Он был еще в дознании, но оно явно покидало его. Пошевелившись, Рамон застонал:
— Господи!..
— Не двигайся, — сказала Кэрли, сдерживая слезы и стараясь не выдать страха. — Лежи так, я постараюсь унять кровотечение.
Он с трудом откинулся на спину и лежал, тяжело дыша. Кэрли дрожащими руками расстегнула его рубашку. О Боже, сколько крови! Выше сердца — темнело пулевое отверстие, по спине тоже струилась кровь. Это опасное ранение угрожало жизни Рамона, однако Кэрли отогнала ужасную мысль. Они проделали слишком длинный путь, слишком много страдали! Господь, которого она так любила, должен проявить милосердие.
— Отдохни, дорогой, — тихо произнесла девушка. — Все будет хорошо.
Дрожащими руками она задрала подол платья и начала торопливо рвать на полосы нижнюю юбку. Сделав подушечку из одной полосы, Кэрли прижала ее к выходному отверстию на груди. Рамон снова застонал.
— Пуля прошла… навылет, — сказала Кэрли, видя, как страдает муж и едва сдерживая слезы. — Хорошо, если нам удастся остановить кровотечение.
Слово «если» внушает ужас, когда любимому угрожает смерть.
«Господи, — взмолилась она, — я сделай все что угодно, но только не дай Рамону умереть!»
— Мне надо чуть передвинуть тебя. Постараюсь не причинить тебе боли.
Она бережно повернула — его на бок, прижала тампон к входному отверстию на спине и закрепила временную повязку полосой ткани, обмотав ее вокруг широкой груди Рамона. Руки ее дрожали так сильно, что она с трудом завязала узел. Рамон обхватил ее запястье:
— Не бойся, querida. Мы выстояли до этого момента, выдержим и дальше. Преодолеем все… пока мы вместе.
— Я не говорила им. Не знаю, кто это сделал. Только не я, клянусь.
Он посмотрел Кэрли в глаза:
— Я ни на мгновение не усомнился в этом. Ты никогда меня не предавала. Из нас двоих только я совершил предательство.
Она отвела глаза. Сердце ее ныло от боли.
— Я должна кое-что сказать тебе, хотя это следовало сделать гораздо раньше. — Она посмотрела Рамону в глаза. — Я не та, за кого ты меня принимаешь. Моя семья не была богатой… как говорит всем дядя. Я родилась в Пенсильвании в семье бедного шахтера. У меня нет родословной де ла Герра.
— Я думал, когда ты признаешься мне в этом.
— Ты знал? Но откуда?
— Ты говорила об этом в бреду в Льяно-Мирада. Тогда это не имело значения. Не имеет и сейчас.
— Но…
Он прижал палец к ее губам. Провел рукой по волосам жены. Привлек Кэрли к себе и нежно поцеловал в губы.
— Те quiero, mi corazon, — прошептал Рамон. — Те quiero como jamas he querido. Я люблю тебя, мое сердце. Люблю, как не любил никогда.
Кэрли заплакала. Горячие слезы катились по её щекам и падали на перевязанную грудь Рамона. Она так любила его! Ей не вынести смерти Рамона.
Он через силу улыбнулся и поднял ее подбородок:
— Сейчас не время для слез. Поплачешь с моей матерью, когда мы благополучно вернемся домой.
Кэрли встрепенулась:
— Ты собираешься ехать верхом?
— Si, иначе нам не попасть в Лас-Алмас.
— Но ты потерял столько крови, и…
Кэрли вдруг заметила, что толстая тряпичная повязка помогла. Кровь, хлеставшая из раны, начала останавливаться. Если они доберутся до Лас-Алмас, мать и тетка Рамона помогут ей вылечить его. Они поставят его на ноги.
— Ты можешь дойти до коня?
— Si. Ради тебя, querida, я способен на все.
Опираясь на Кэрли, он с трудом поднялся, и они медленно пошли к лошадям. Кэрли помогла Рамону вставить сапог в стремя и сесть в седло. Она отвязала свою лошадь, зная, что та последует за ними. Потом девушка села позади Рамона. Обхватив мужа руками, она повернула коня к Лас-Алмас, молясь о том, чтобы ей удалось справиться с горячим вороным конем.
Сколько раз ей казалось, что они не доберутся до дома! А если и доберутся, то слишком поздно. От верховой езды кровотечение усилилось, Рамон стонал от боли при каждом резком движении коня. Несколько раз он погружался в беспамятство, и только крепкие объятия Кэрли удерживали его в седле.
Все время пути она молила Господа и Святую Деву помочь им вернуться домой.
Ночь казалась бесконечной. Темнота вставала стеной перед ними, и лишь узкий месяц слабо освещал путь. Из мрака доносились уханье совы, вой волков, где-то впереди зарычал медведь.
