Аманда Квик - Кольца Афродиты
Ни один из мужчин не вызывал у нее легкого шевеления волос на затылке или прилива теплой волны в груди. Ни один не рождал в ней желания придвинуться поближе и вдохнуть аромат его волос.
Ее пальцы ощутили твердость камня. Очнувшись от своих мыслей, Беатрис увидела, что она обеими руками сжимает парапет.
— Что-нибудь случилось? — спросил Лео, глядя на пальцы Беатрис.
— Нет. Разумеется, нет. — Усилием воли Беатрис разжала пальцы.
Она повернула голову, чтобы продемонстрировать Лео сдержанную, вежливую улыбку, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и взять себя в руки.
Он был ее любовником. А в глазах света к тому же был практически помолвлен с ней.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — снова спросил Лео.
— Да. — Беатрис нахмурила брови. — Просто я думала о кольцах Афродиты.
Поколебавшись, Лео еле заметно пожал плечами:
— Я тоже.
Что и следовало ожидать, бодро сказала себе Беатрис. То, что она вдруг на минуту расслабилась и расчувствовалась, вовсе не должно означать, что он испытывает чувства, похожие или хотя бы отдаленно напоминающие ее собственные.
— А о чем еще вы думаете, милорд? — вежливо осведомилась она.
— О том, что мы должны воспользоваться отъездом из города Сибсона и Солтмарша. Ведь нет никакой возможности узнать, как долго они будут отсутствовать.
Это заявление полностью вернуло Беатрис к реальности. Она поняла, что надо напрочь выбросить из головы всякие глупые мысли.
— Что еще можно сделать из того, что мы до сих пор не сделали?
— Есть еще одно место, которое мы не исследовали, — негромко сказал Лео.
— Что ты имеешь в виду? Мы обыскали дома трех мужчин. Ты нанял сыщика, изучил книгу счетов Кокса. Не вижу, что еще мы могли бы предпринять.
— Мы можем поближе познакомиться с музеем Тралла.
Беатрис с трудом справилась с волной озноба, пробежавшей у нее по позвоночнику.
— Но ты сказал, что он закрылся на следующий день после того, как мистер Солтмарш и я оказались в ловушке.
— Я вел наблюдение за ним. Внутри не видно никаких признаков жизни. Но это проклятое заведение, мне кажется, играет центральную роль во всем деле. Думаю, оно заслуживает более пристального изучения.
— Ты хочешь нанести туда визит? — Беатрис замолчала, увидев, что из танцевального зала выходят Арабелла и Пирсон. Молодой человек мягко, но уверенно сжимал ей руку.
Пара пересекла террасу и приблизилась к Беатрис и Лео.
— Привет, Арабелла, — улыбнулась Беатрис. — Вышли подышать свежим воздухом?
— Мы пришли, чтобы кое-что вам сказать, — радостно сообщила Арабелла.
Пирсон придержал ее, и оба остановились в нескольких шагах. Пирсон уважительно наклонил голову:
— Миссис Пул. Монкрест.
— Бернби. — Лео выглядел несколько насупленным и раздраженным.
— Прежде чем сообщить вам и миссис Пул нашу самую большую новость, сэр, — храбро продолжал Пирсон, — я хотел бы извиниться за то, что произошло между нами вчера. Надеюсь, вы поймете, что это объясняется глубоким заблуждением с моей стороны.
Лео вскинул бровь.
— Разумеется. Я уже забыл этот инцидент.
Легкая тень набежала на лицо Арабеллы.
— Ничего не понимаю. Почему ты извиняешься перед его светлостью, Пирсон?
— Я совершил ошибку, — твердо сказал Пирсон, выдержав взгляд Лео. — Я действовал необдуманно и поспешно. Единственное мое оправдание в том, что я находился под воздействием сильного чувства.
— Неразумно действовать под влиянием сильных эмоций, — сдержанно сказал Лео. — К сожалению, понимание этой истины приходит лишь с годами.
Беатрис не нравилось настроение Лео. Она поспешила переменить тему разговора:
— Так скажи, Арабелла, какую великую новость вы хотите нам сообщить?
Лицо Арабеллы расцвело.
— Пирсон попросил меня выйти за него замуж, и я дала согласие.
— Понятно. — Беатрис беспокойно взглянула на Пирсона. — Я счастлива за вас обоих. Надеюсь, ваши родители также довольны?
— Я сообщу им о своем решении сегодня вечером, — спокойно сказал Бернби. — Я уверен, что они будут счастливы узнать об этом.
Арабелла была права в своей оценке Пирсона, подумала Беатрис. К худу или к добру, но он принял решение, не дожидаясь одобрения родителей. Хотелось лишь надеяться, что родители не разразятся проклятиями, когда услышат эту новость.
— Позвольте мне первым поздравить вас, Бернби, — сказал Лео.
— Благодарю вас, сэр. — Пирсон посмотрел на Арабеллу. — Пойдем найдем маму.
— Да, конечно. — Арабелла улыбнулась Беатрис. — Пирсон и я уговорились держать это пока в тайне. Мы не хотим, чтобы оказалась в тени ваша замечательная новость.
— Пусть объявление о нашей предстоящей помолвке не будет помехой тому, чтобы обнародовать ваши личные планы. В нашем возрасте Монкрест и я не придаем слишком большого значения подобным вещам. Не правда ли, милорд?
Глаза Лео сверкнули.
— Совершенно верно, дорогая. Мы давно миновали тот рубеж, когда придается важное значение романтическим жестам. Большие страсти — для молодых.
— Когда эти страсти не грозят апоплексическим ударом, — медоточивым голосом подвела итог Беатрис.
Лео коротко улыбнулся:
— В самом деле.
У Беатрис возникло желание пнуть его ногой.
Пирсон посмотрел на Лео:
— Вы действительно не возражаете против того, чтобы объявление о нашей помолвке прозвучало сегодня?
— Ни в коей мере, уверяю вас, Бернби.
— Очень хорошо в таком случае. — Пирсон еще раз наклонил голову и увлек Арабеллу в танцевальный зал.
Лео задумчиво посмотрел им вслед:
— Если все будет нормально, их объявление отвлечет внимание общества.
— Ты думаешь? — усомнилась Беатрис. — Нет никакого сомнения в том, что ты вызываешь у большинства людей гораздо больший интерес, чем мистер Бернби.
— Уверяю тебя, сегодня свет найдет Бернби гораздо более привлекательным, нежели вчера, до того как он бросил мне вызов.
Пусть не сразу, но Беатрис поняла ход мыслей Лео.
— Да, разумеется. Мистер Бернби сегодня имеет ореол героя. Ведь он бросил вызов самому графу Монкресту и остался жив.
— Именно.
— Однако общество не понимает, что печально известный Монкрест приобрел грозную славу, проживая в глуши Девона, и что сейчас Безумный Монах более не представляет угрозы такому энергичному молодому человеку, как мистер Бернби.
Лео сверкнул в темноте белозубой улыбкой.
— Для меня имеет значение лишь то, мадам, что в моем лице вы видите угрозу своей добродетели.
— Вы неисправимы, сэр.
