Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом
Из ночи в ночь встречались они во внутреннем дворе «заколдованной» части Сурья-Махала, жаждущие телесной и душевной близости, и никак не могли насытиться друг другом. Они отгоняли прочь любую мысль о времени, которое тем не менее неумолимо текло у них меж пальцев.
Луна округлялась и снова таяла, а двое влюбленных все расточали друг другу нежности, подстелив под себя мундир Уинстона. В ту ночь Ситара смеялась особенно звонко, наблюдая беспомощные попытки Невилла снять с нее сари, как вдруг оба вздрогнули, услышав скрежет металла.
Перед ними, широко расставив ноги и с обнаженной саблей в руке, стоял Мохан Тайид. Его лицо пылало от гнева.
– Убери свои грязные руки от моей сестры, ферингхи[13], – приказал он Невиллу.
Уинстон хотел вскочить, готовый постоять за себя и свою любовь, однако Ситара велела ему сидеть, до боли сдавив пальцами его бедра. Твердо глядя брату в глаза, она встала, заслонив собой Невилла, и положила одну руку себе на живот.
– Нет, Мохан, – сказала Ситара. – Сначала тебе придется убить меня и моего ребенка.
Она оставалась спокойна, но это было спокойствие львицы, защищающей своих детенышей.
– Тем лучше, – отвечал Мохан, в этот момент как никогда походивший на своего отца. – Один удар меча – и позор, который вы оба навлекли на нашу семью и касту, будет отмщен.
Тут Невилл вскочил, бесцеремонно отодвинув Ситару в сторону, и встал перед Моханом Тайидом во весь свой недюжинный рост.
– Со мной делай что хочешь, – сказал он, – но ее отпусти.
Мохан пристально посмотрел на капитана и поднял саблю. Даже почувствовав холод острия на своей коже, Уинстон продолжал стоять смирно.
– Ты действительно дурак, – это слово Мохан сказал по-английски, словно выплюнул в потоке плавной хиндустанской речи, – если готов пожертвовать жизнью ради черномазой, подарившей тебе пару часов удовольствия.
– Ситара – твоя сестра, – заметил Невилл, распаляясь гневом.
Мохан вспыхнул и перевел глаза на Ситару.
– Мы любим друг друга, – услышал Невилл за спиной ее голос. – Так мне предначертано, и ты это знаешь.
Мохан сердито вложил саблю в ножны.
– Да, я знаю. Стоило ему переступить порог тронного зала, и я уже понял, что наш дом ждет катастрофа. – Он нахмурил густые брови и поочередно смотрел то на Невилла, то на Ситару. – Как ты могла быть такой легкомысленной? Или ты не представляешь, что сделает раджа с вами обоими, если узнает? А он узнает, это я вам обещаю, – продолжал Мохан, повернувшись к Уинстону. – Или ты думаешь, я один заметил, как ты изменился? Сегодня сюда явился я, завтра по моему следу придут шпионы раджи – это вопрос времени!
Ситара взяла брата за руку.
– Так помоги же нам, Мохан! – умоляюще прошептала она. – Помоги нам бежать!
Мохан перевел взгляд на Невилла и покачал головой, словно прочитав в его глазах ту же просьбу.
– Вы сумасшедшие. Даже если мне удастся вызволить вас отсюда, куда вы пойдете? На многие мили вокруг дворца простирается пустыня. Да и кто рискнет вас принять? Кто не побоится мести раджи?
– Индия велика, – грубо заметил Невилл.
Мохан презрительно рассмеялся.
– И все же не настолько. – Он взял сестру за плечо. – Куда бы ты ни подалась, ты везде будешь шлюхой сахиба, а твои дети – бастардами. Ты этого хочешь?
В наполненных слезами глазах Ситары вспыхнули упрямые огоньки.
– Ты, он и я знаем, что это не так. Этого мне достаточно.
Уинстон видел, как сомневается Мохан, однако, имея лишь самые общие представления о традициях и понимании чести у раджпутов, едва ли в полной мере осознавал его мучения. Как ни хотелось ему возразить индусу, правота принца была очевидной. «Романы» между белыми господами и их темнокожими служанками не встречали понимания ни среди туземцев, ни среди колонизаторов, а детей таких союзов обе стороны клеймили «выродками» и «бастардами». Невилл понимал, что преступление Ситары в глазах индусов и тем более раджпутов состоит не столько в том, что она вступила в связь с мужчиной, не будучи замужем, сколько в том, что ее избранник – белый. Тем не менее отныне жизни без Ситары он себе не представлял, а потому бегство оставалось единственно возможным выходом.
Мохан взмахнул кулаком и ударил Невилла в нижнюю челюсть так, что тот скорее от неожиданности повалился на землю.
– Это тебе за оскорбление семейной чести, – объяснил принц, подавая капитану руку. Невилл озадаченно потер подбородок. – Хорошо, я помогу вам. – Мохан Тайид перевел взгляд с Уинстона на Ситару. – Но только при условии, что буду сопровождать вас лично. Защита опытного воина придется вам как нельзя кстати.
План Мохана Тайида Уинстон выслушал без возражений, молча проглотив все его обвинения и попреки. Отныне он не должен был видеть Ситару до самого дня отъезда, чтобы не подвергать себя и ее ненужному риску. Нервы Невилла были напряжены до предела, но он из последних сил сохранял внешнее спокойствие, а ночами держал ухо востро, опасаясь пропустить условный сигнал к бегству. Между тем времени оставалось все меньше. Аудиенции у раджи стали совсем редкими. Невилл все чаще замечал на себе презрительные взгляды как самого правителя, так и его слуг, все чаще в разговорах с посланником королевы сквозил пренебрежительный тон. Очевидно, Джирай Чанд пресытился игрой в кошки-мышки и в любую минуту мог тем или иным способом избавиться от Невилла.
Кроме того, приближался сезон дождей, который в этом году и без того запаздывал. Все чаще сгущались тучи у горизонта и слышались отдаленные громовые раскаты, пока не громче стрекота кузнечиков. День ото дня ситуация накалялась все больше, но ничего не происходило.
Наконец однажды ночью Уинстона и его слугу разбудил чуть слышный стук в потайную дверь. Бесшумно, как кошка, в комнату проскользнул Мохан и протянул Невиллу и Бабу Саиду сумки с черной одеждой. Потом показал, как обернуть подошвы сапог кусками ткани, чтобы заглушить стук шагов, и дал мешочек сажи, чтобы зачернить лица. Переодевшись и перевязав головы черными тюрбанами, все трое, как бесплотные тени, исчезли в скрытом за деревянной панелью коридоре.
В горле у Уинстона пересохло, и оно стало колючим, как наждачная бумага. Нащупывая дорогу в кромешной темноте, он слышал только биение собственного сердца. Внезапно Мохан Тайид остановился, так что Невилл чуть не налетел на своего спасителя.
– Говорю сейчас, потому что другой возможности не будет: как только выведу вас к лошадям, прыгайте в седла и скачите прочь, что бы ни происходило за вашими спинами. Вокруг дворца – бескрайняя равнина, но, когда небо покрыто тучами, с крепостной стены местность просматривается всего на несколько миль. Я предпочел бы дождаться безлунной ночи, но раджа может избавиться от вас в любую минуту, поэтому медлить было нельзя.
