Вивьен Воган - В сетях обмана и любви
Молли повернулась к нему, глаза блестели от слез.
– Что же мне теперь делать?
Рубел прижал Молли к своей груди и держал так, а слезы текли и текли у нее по щекам.
– Как теперь Тревис пойдет в школу? А другие дети? И как теперь я буду…
– Тихо, Молли, любимая, успокойся. Мы что-нибудь придумаем. Я помогу тебе. Мы найдем выход.
Она крепко обняла Рубела, держась за него так, будто от этого зависела ее жизнь.
– О, Джубел, чтобы я делала, если бы у меня не было тебя?
– Тише, тише, – успокаивал он, но его голова разрывалась от собственных проблем.
После всего, что случилось, как, черт возьми, он мог бы говорить с ней о себе самом? Они вернулись в Блек-Хауз, их обоих сопровождало отчаяние.
– Должен быть какой-нибудь выход, – уверял Рубел. – И мы его найдем.
Молли боролась со слезами. В конце концов, это были только деревья. Она должна благодарить Бога, что никто из близких ей людей не попал в беду, не был болен. Она посмотрела на мужчину, которого так сильно любила. Он сказал, что они найдут выход! Выход… какой-нибудь выход… чтобы послать Тревиса в школу… чтобы сохранить семью… Но как? Ей придется теперь туго, она знала это. Но у нее есть Джубел, его любовь, и они вместе отыщут выход! Тревис подтвердил за воскресным обедом: у них дружная семья! Впервые с тех пор, как умерла мать, они снова были одной семьей.
Когда она вновь посмотрела на Рубела, их взгляды встретились и ее слова удивили его:
– Мы даже не занялись с тобой лю… – она пожала плечами и смутилась от своей смелости, не закончив фразу.
Рубел подмигнул ей:
– Мы наверстаем упущенное в один из ближайших дней.
– В один из ближайших дней мы займемся любовью на пуховой постели!
– Этот день скоро наступит, Молли, любимая, его никто не сможет у нас отнять.
Однако через двадцать минут, когда они подъехали к дому, Рубел понял, что его уверенность была не слишком-то обоснованной.
– Эй, Руби, сукин ты сын, где ты пропадаешь? Рубел спешился и помог Молли слезть с лошади.
Приветствие брата было подобно взрыву, способному повалить огромную сосну. Все мысли мгновенно улетучились из головы, руки застыли на талии Молли, будто окаменели. Он опустил ее на землю, не смея взглянуть на крыльцо. Он знал, что увидит, вернее, кого. Паника охватила Рубела, словно лесной пожар.
Они были братьями-близнецами. Молли посмотрела на мужчину на крыльце и немедленно упрекнула себя, потому что ее взгляд оказался до неприличия долгим. Когда Молли повернулась к тому из братьев, который стоял с ней рядом, то увидела, что его челюсти сжаты и белые пятна выступили на лице, отчего маленький шрам на виске стал выделяться восковой бледностью на загорелой коже. Он держал ее за локоть мертвой хваткой.
Первой мыслью, пришедшей ей в голову, было, что он лгал ей, когда говорил, будто ночь, проведенная ею в объятиях брата, ничего не значит для него. Встреча с братом лицом к лицу показала обратное: видимо, это имеет для него большое значение.
Что же касалось самой Молли, то она не была уверена, что же именно она сейчас чувствует. Она любила мужчину, стоявшего с ней рядом, а он любил своего брата, которого она ненавидела. Как могла она стоять около Джубела и смотреть столь пристально на Рубела? Как могла она любить одного близнеца и ненавидеть другого?
Но свое тело она отдавала им обоим, одному по любви, другому из похоти. Стараясь держать себя в руках, Молли придвинулась ближе к Джубелу – к тому, кого она считала Джубелом.
– Что ты здесь делаешь? – услышала она его вопрос, голос звучал напряженно.
Ей стало больно за него.
– Приехал, чтобы помочь тебе разобраться в деле.
– Но ты собирался прислать телеграмму…
– Я решил, что лучше приехать самому. Никогда раньше не бывал в Пайнейском лесу, и твои телеграммы интриговали меня.
Незваный гость взглянул на Молли, и она задрожала. Собрав всю свою решимость, она осталась стоять около мужчины, которого любила. Молли умоляла, чтобы силы не покинули ее. Она взглянула на брата Джубела. Он не узнавал ее! Было похоже, он забыл и ее саму, и ночь их страсти! Он удивленно поднял брови, словно говоря, что теперь догадывается, почему сообщения его брата были столь пылкими.
Мужчина, стоявший с Молли рядом, отступил назад.
– Ты помнишь, я говорил о Молли Дюрант, Джу… – он осекся.
Но нежданный-негаданный гость Блек-Хауз уже потянулся рукой к шляпе в приветственном жесте:
– К сожалению, не могу сказать, что мы когда-либо встречались. Мисс Дюрант, я Джубел Джаррет. Слышал о вас много хорошего от старины Руби и счастлив, наконец, познакомиться с вами.
Молли открыла рот от изумления. Ей показалось, что ее сердце остановилось, мозг отказался повиноваться, в голове зазвучал отвратительный, вызывающий головокружение шум. Что случилось с этим миром? Она повернулась к мужчине, которого любила. Его растерянное лицо наполнило ее смущением и страхом.
– Что все это значит, Джу… – она замолчала.
Молли смотрела то на одного, то на другого. Гость все еще не обнаруживал никаких признаков узнавания – только поднятые брови и выражение крайнего удивления в хорошо знакомых глазах.
Молли посмотрела широко открытыми глазами на мужчину, стоявшего с ней рядом – мужчину, которого она любила. Он стоял, как громом пораженный, выражение его лица полностью соответствовало тому, что творилось у нее в сердце. И вдруг правда молнией' поразила ее! Она не знала их обоих, нет! Один из них был незнакомцем, а другой…
– Черт побери, Молли, – сказал Рубел, – я не хотел, чтобы ты узнала это таким образом, я сам хотел признаться.
– Ты не..? – слова застряли у нее в горле, но все было ясно и без них.
Его глаза тревожно всматривались в ее лицо, она видела, что его пульс бьется с бешеной скоростью, на шее пульсирует вздувшаяся вена, грудь часто вздымается и опускается.
– Все это время… – несколько прошедших недель промелькнуло у нее перед глазами.
Все, что было связано с этим мужчиною: ее мечты, страхи, любовь, близость – все было ложью!
– Ты позволил мне поверить, что ты…
– Черт побери, Молли…
– Мы собирались пожениться? – она перевела взгляд с одного ошеломленного брата на другого, слабость волной нахлынула не нее. – Нет, я не думаю, что теперь…
– Да, мы поженимся, Молли, – перебил Рубел, – послушай меня…
Когда он придвинулся к ней, она отпрянула от его прикосновения.
– Это была не ложь! – говорил он. – Ничто не было ложью!
Колени Молли подкосились, голова закружилась.
– Кроме того имени, не так ли?
Рубел поднял лицо к небу, будто просил помощи у Всевышнего. Гнев Молли, придавленный удушливым пластом отчаянья, превратился в невыносимую боль.
