Николь Джордан - Повелитель соблазна
– Ты хочешь меня, – спокойно, чуть насмешливо констатировал Макс.
Каро вздрогнула от ненасытного желания.
– Да.
– Что «да», рабыня?
– Да… хозяин.
– Прекрасно. Ты быстро учишься. А теперь покажи, как ты умеешь ублажить мужчину.
Он выпрямился и поставил ее между своих разведенных ног. Каро со свистом втянула в себя воздух, чувствуя, как его фаллос обжигает ее, словно раскаленным тавром.
Когда он снова стал ласкать ее груди, она остро ощутила, как твердеют и наливаются ищущие его прикосновений соски, как они пульсируют в его ладони.
Каро словно завороженная наблюдала за смуглыми руками, играющими со светлыми холмиками… но тут же, очнувшись, намеренно оттолкнула его.
– Ты приказал мне ублажить тебя, господин, – процедила она почти угрожающе.
– Так оно и есть, – небрежно бросил он. Но она видела, что он вовсе не так безразличен, как хочет показать. Недаром глаза его сверкали огненными сапфирами, а руки нервно сжимались в кулаки. Но он, не отрывая от нее взгляда, все же лег на подушки. Ее ожерелье по-прежнему сверкало на его чреслах.
Каро встала на колени рядом с ним и стала ласкать твердую, бархатисто-гладкую плоть его фаллоса. Он едва сдерживался, горя от нетерпения и желания, но Каро знала, что может возбудить Макса еще сильнее. И была исполнена решимости отомстить за все свои терзания той же пыткой.
С милой дразнящей улыбкой она принялась медленно ласкать внутренние поверхности его бедер. Ее пальцы внезапно скользнули под тяжелую мошонку, и она увидела, как его фаллос жадно дернулся. Капля прозрачной жидкости выступила на набухшей головке и медленно покатилась вниз. Когда она легонько сжала двойной мешочек, Макс прерывисто вздохнул, но тут она захлестнула его плоть второй петлей ожерелья, и у него потемнело в глазах.
Изнемогая от возбуждения, она нагнулась над ним, лизнула кончик закаменевшего фаллоса и обернула серебряную нить вокруг основания.
Макс снова задохнулся.
– Милосердный Боже, – прохрипел он запинаясь. Она хорошо представляла, что он сейчас испытывает, как изнемогает от невозможности взять ее: недаром она то усиливала, то ослабляла давление бусин на истомившуюся плоть.
Несколько долгих минут она продолжала истязать его, пока не услышала тихое рычание, вырвавшееся из горла Макса. И когда он оттолкнул ее, Каро изумленно вскинула брови.
– Не только ртом. Я хочу, чтобы ты воспламенилась не меньше, чем я. – И в ответ на недоуменный взгляд Макс погладил ее лоно. – Воспользуйся собственной влагой, чтобы я затвердел еще сильнее, – приказал он. – Ласкай себя. Ласкай свое лоно.
Каро повиновалась, чувствуя, что истекает любовными соками. Все ради него. Потому что она исстрадалась по этому человеку. Все тело покалывало, по спине бежал озноб. Сердце ударялось в ребра, кожа приобрела необычайную чувствительность, груди набухли и болели.
– А теперь коснись меня.
Его вкрадчивый голос ласкал ее и лишал желания мстить. Но, упорно сопротивляясь желанию, она позволила своим пальцам скользить вверх-вниз по великолепному фаллосу, пока его плоть не заблестела влагой.
Макс невольно выгнул спину, застонал и, словно не в силах дольше ждать, сорвал ожерелье и швырнул на пол.
– Сейчас, – выдавил он. – Оседлай меня. Несмотря на решимость помучить его, у нее не было сил отказаться. Под его взглядом она чувствовала себя восхитительно желанной.
Пойманная в сеть блестящих, восторженных глаз, она перекинула ногу через узкие бедра и опустилась на него, охнув от удовольствия, когда огромное твердое копье безжалостно скользнуло между шелковистыми стенками. После столь долгих мук удовольствие казалось ослепительным. Какое это счастье – чувствовать гигантский, твердый, раскаленный фаллос, наполняющий ее до отказа… и все же она нуждалась в большем. Хотела ощутить биение жизни, соединяющее их.
Намеренно отринув мысль о губках или о какой-либо преграде между ними, Каро сжала запястья Макса и подняла его руки над головой, прижав к подушке, а сама распласталась на нем. Украшения, ложась на его грудь, слабо позванивали.
Макс дал ей полную волю, и она наслаждалась своей властью. Однако прошло всего несколько минут, прежде чем он осознал перемену в Каро. Она больше не сопротивлялась ни ему, ни своим желаниям. Больше не терзала его. Ее прелестное лицо было сосредоточенным и грустным. И с каждым вздохом, каждым движением бедер ее страсть становилась все более лихорадочной. Она двигалась все быстрее, с большим напряжением, в почти безумном ритме.
Подавшись вперед, она стала исступленно целовать его, и каким-то уголком затуманенного сознания Макс понял причину ее неистовства. Опасность, ожидавшая впереди, словно высвободила в ней то темное и примитивное, что таилось в душе, и теперь она выражала их соитием то, что никогда не позволила бы себе сказать вслух.
Она увлекла и его своим дикарским ритуалом, а когда задрожала в экстазе, эта дрожь передалась и Максу.
Всхлипнув, Каро откинула голову, и ее крик пронзил его душу. Уносимый штормом, Макс отчаянно цеплялся за нее, и его стоны вторили ее крикам, выражая смятение, владевшее телом и сердцем.
Наконец Каро устало обмякла на нем, окутав облаком своих волос. Макс лежал не шевелясь, ощущая судороги ее страсти и возбуждения и разрядки, смешанных с чем-то более глубоким. Страхом.
Пусть она не желает или не может признать это, но она боялась потерять его, возможно, так же сильно, как боялся он.
Придя наконец в себя, она крепче сжала руки и зарылась лицом в изгиб его шеи в безмолвной мольбе, ища утешения.
У Макса было тяжело на сердце от грустных предчувствий. Он мечтал лишь об одном: чтобы ночь продолжалась вечно. Чтобы рассвет никогда не наступил и они сумели избежать опасности, которую несет завтрашний день. И все же оба помнили о безжалостной обязанности, выполнить которую их призывали честь и долг.
Глава 17
В половине четвертого, когда вокруг царила тишина, Каро оставила Макса и вернулась на женскую половину. Они еще дважды насладились любовными играми, прежде чем немного отдохнуть. Оба не спали. Просто лежали в объятиях друг друга, телом к телу, дыханием к дыханию, накапливая силы.
Каро понимала, что с ее стороны более чем постыдно искать наслаждения в ласках Макса при таких обстоятельствах, но угрызения совести почему-то ее не мучили. Она нуждалась в его страсти, в той храбрости, которой преисполнялась, находясь рядом с ним. Так легче встретить то, что ждет впереди.
Проходя через темный дом, она заметила только одного стражника, что несколько ее ободрило. На женской половине вообще не было ни души: очевидно, все давно спали.
