Мэдлин Хантер - Леди греха
– Встретиться, когда будет удобно тебе, не так ли?
– Нет, вам, сэр. – Еще месяц назад это было бы неправдой, но теперь Натаниел не кривил душой. Он понял, что действительно не возражает против неожиданного вторжения отца, как бывало прежде. – Бренди или шерри? – спросил он. – Вы пришли… чтобы предложить мне еще один способ существования?
– Я пришел поговорить о твоих амурных делах с леди Марденфорд.
Отец уже многие годы не удивлял его, но на сей раз действительно удивил: слишком уж спокоен был граф.
– Как джентльмен, я не могу ответить на столь откровенное заявление, – пробормотал Натаниел.
Отец опустился в кресло, в котором обычно сидел Натаниел.
– А я, как джентльмен, не спросил бы об этом. Я говорю с тобой, как отец с сыном.
Натаниел придвинул стул ближе к отцу и сел. Он мог бы отказаться продолжать этот разговор. Мог бы солгать. Однако он понял, что ему не хочется ни того ни другого.
– Я думал, мы вели себя очень осторожно. Граф кивнул:
– Уверен, все было именно так. И я никогда бы не узнал об этом, потому что не обращаю внимания на сплетни такого рода. Я узнал о вашем романе, потому что мне рассказал о нем Марденфорд. Он очень огорчен тем, что ты компрометируешь ее, и вынужден был принять соответствующие меры.
– Меры, которые он предпринял, были жестокими по отношению к собственному сыну. Я верю, что он очень расстроен. И он расстроится еще больше, если вы сообщите ему, что я сделал ей предложение.
– Она приняла его? – Норристон с любопытством взглянул на сына.
– Пока нет.
– У тебя есть надежда?
– Да, я очень надеюсь.
Какое-то время отец обдумывал его слова, потом сказал:
– Полагаю, это был бы весьма удачный союз.
– Я тоже так думаю.
– Конечно, ее семья… – Граф развел руками. – И какие-то странные события… Я слышал, ее сестра недавно вышла замуж за адвоката. Никогда не любил первого мужа Пенелопы. Мне казалось, в этом человеке было что-то… нездоровое. А вот жена Леклера… Впрочем, все знают, что их состояние – от торговли. Все целиком. Что же касается леди Марденфорд, то мне кажется, что она очень честная и порядочная женщина. К тому же очень красива…
Натаниел не перебивал отца, хотя догадывался, куда вела извилистая тропа его красноречия. Наконец, не выдержав, заявил:
– Сэр, должен предупредить вас, что я не желаю становиться епископом.
Норристон приподнял, брови, потом со вздохом заметил:
– Если так, то я весьма огорчен. К тому же леди Марденфорд… Полагаю, она была бы очень полезным союзником. – Граф пожал плечами. – Но если она готова смириться с тем, что ты адвокат, то и мне придется смириться.
Капитуляция отца была столь неожиданной, что у Натаниела невольно зародились подозрения. Он внимательно посмотрел на графа, потом спросил:
– Неужели вы действительно одобряете этот брак?
Отец снова пожал плечами:
– А почему бы и нет? Полагаю, она будет тебе хорошей женой. Только я очень боюсь, что она со временем разочаруется в тебе. Все-таки адвокат не самый лучший супруг для настоящей леди. Именно поэтому я…
Граф внезапно умолк и обвел взглядом комнату; при этом у него был вид человека, сказавшего все, что он собирался сказать.
Натаниел вопросительно поглядывал на отца, но тот довольно долго молчал. Наконец вдруг улыбнулся и вновь заговорил:
– Послушай, Нат, у меня на тебя виды. На сей раз Кентербери. Мне очень неприятна твоя известность защитника в судах, это правда. Не стоит тебе выступать в Олд-Бейли. Я понимаю, ты делаешь это не из гордости и не ради славы. Мне понятно, почему ты это делаешь, понятны твои чувства и мотивы. Я знаю, что ты человек чести и правдоискатель. Более того, ты человек принципов. Именно поэтому я и решил, что из тебя получится хороший епископ.
Натаниел встал и в волнении прошелся по комнате. Слова отца глубоко тронули его. И он вдруг понял, что они с отцом в чем-то очень похожи, хотя, казалось бы, были совершенно чужими друг другу.
Какое-то время Натаниел смотрел в темноту за окном. Наконец, обернувшись, проговорил:
– К сожалению, принципы иногда превращаются в оковы. А знание правды может иметь разрушительную силу.
После его слов в комнате снова воцарилось молчание. Прошло минут пять, прежде чем отец спросил:
– Что тебя тревожит?
– Я не сумею объяснить. А если вы когда-нибудь узнаете об этом, то вместе со всем Лондоном.
И опять тишина. Казалось, граф напряженно обдумывал загадочное заявление сына, подбирая слова для ответа.
– Видишь ли, Нат, есть правда, которую лучше скрывать от мира. Хотя я прекрасно понимаю, что это не совсем честно.
Натаниел пожал плечами:
– Почему же нечестно? Мне так не кажется.
– Лучше, чтобы об этом знали или нет? Вот в чем вопрос. И ответить на него не так-то просто.
«Да, действительно нелегко», – мысленно согласился Натаниел.
– Похоже, я не очень-то помог тебе, – добавил граф со вздохом.
– Напротив, вы очень помогли мне. Марденфорд удивится, узнав об этом, и тогда…
Отец прервал его взмахом руки.
– Несомненно, он ожидал, что это известие ошеломит меня. Возможно, он думал, что я буду угрожать тебе, скажу, что могу лишить тебя содержания. Маленький лесной грызун.
– Нет, не грызун, а близкий родственник – крыса.
Норристон поднялся с кресла.
– Ты одет для выхода, а я задерживаю тебя. Моя реакция на заявление этого… грызуна, наверное, очень его разочарует. Я давно восхищаюсь леди Марденфорд и думаю, что она прекрасно подойдет тебе. Она добра и весьма неглупа. Я пришел, чтобы сказать тебе: если ты женишься на этой леди, я передам тебе поместье. Я не могу допустить, чтобы ты пришел к ней… почти нищим. С моей стороны это было бы слишком жестоко.
– Вы проявляете щедрость, отец. А если леди откажет мне?
– Советую тебе вести себя так, чтобы она не сделала этого, – с усмешкой ответил Норристон.
– Бьянка разговаривала с няней Амброуза в парке, – сообщила Шарлотта, раздевшись. – Она собирается уговорить девушку, чтобы та позволила мне повидаться с ним на днях. Няня говорит, что Джеймс не навещает мальчика и не играет с ним.
– Он никогда не проводил время с сыном, дорогая. Он проводил время с тобой. Амброуз был всего лишь предлогом.
Натаниел, похоже, был прав, и это ее огорчило. Это была еще одна причина прибегнуть к хитрости, чтобы повидать ребенка. Они с Бьянкой провели вместе полдня, составляя планы, как это сделать. Безразличие, проявленное Джеймсом к сыну, помогало осуществлению их плана.
Она сняла и отбросила чулочки и приблизилась к ванне. Натаниел, уже находившийся в ней, походил на речное божество. Он занимал почти все место, но оставалось местечко и для нее – в его объятиях.
