Джейн Фэйзер - Завороженная
Устремив взгляд к верхним полкам, Александр покачал головой. Он не мог, как ни старался, понять, что могло связывать женщину, хранившую у себя в доме подобные опусы, с его отцом. Тем отцом, которого он знал.
Прикоснувшись пером к бумаге, Александр понял, что чернила на кончике пера успели высохнуть. Ему совсем не хотелось писать депешу в Санкт-Петербург сегодня вечером, но он должен был это сделать.
На следующее утро Ливия проснулась с уже привычным чувством тревоги. Она устремила взгляд вверх, под полог балдахина, на котором была искусно вышита довольно смелая эротическая сцена – копия картины Фрагонара. Балдахин был частью прежней обстановки дома, и он так ей понравился, что она отдала его отреставрировать, и вот сейчас он вновь был на прежнем месте. Этот балдахин был еще одним маленьким фрагментом загадочной мозаики под названием «тетя София». Сколько любовников радовало ее в этой постели, сколько раз в моменты экстаза, поднимая вверх глаза, она любовалась этой красивой и чувственной сценой?
Александр зашевелился рядом с ней и, как всегда, мгновенно проснулся и открыл глаза:
– Доброе утро, любовь моя.
– Доброе утро. – Она блаженно потянулась и повернула к нему голову, подставляя губы для поцелуя. – Дождь идет.
Алекс сел в постели. Взгляд его устремился вверх, и он, наверное, подумал о том же, о чем подумала Ливия.
– Вот досада, а я собрался прогуляться верхом с приятелями. – Он откинул одеяло и встал, потирая затылок. – Какие у тебя планы на день?
– Меня пригласили на ленч, но я думаю, что смогу найти предлог, чтобы не ходить. – Ливия села, откинувшись на подушки, любуясь наготой мужа. – Ты не пригласишь Этель?
Александр дернул за шнурок, вызвав горничную, затем пошел в соседнюю спальню, чтобы вызвать Бориса, который, несмотря на повышение в должности до звания мажордома, продолжал оставаться личным слугой Александра.
Борис заточил бритву и почтительно передал хозяину, обернув теплое полотенце вокруг его шеи.
Депеша, которую Александр написал ночью, ждала отправки особой почтой, но Александр хотел, чтобы она попалась на глаза князю Михаилу Михайловичу до того, как будет отправлена. Утечка информации – незначительная, но весьма полезная. Полезная в том смысле, что она помогла бы Александру убить сразу двух зайцев. Как организовать эту утечку так, чтобы она не выглядела преднамеренной?
Александр продолжал раздумывать над этим вопросом, когда, спустившись к завтраку, обнаружил послание от Татаринова возле своей тарелки. Послание было зашифрованным и очень коротким: «Есть контакт».
Александр положил себе селедки в масле и налил пива. Ливия никогда не завтракала с ним. Ее тошнило, когда она смотрела на то, что Александр ест по утрам. Александр мог бы сказать ей, что яйца, хлеб с маслом и чай вызывают у него ту же реакцию.
Ливия была растеряна, озадачена. Места себе не находила от беспокойства, но Алекс ничем не мог ей помочь. Он нуждался в ней, нуждался в сохранении брака, потому что брак был той легендой, в рамках которой он мог успешно выполнять свою работу, а ставить под удар дело, которое он считал главным в жизни, он не имел права. Итак, он установил контакт с их агентом в армии. Едва ли тот человек выйдет из переделки живым.
Алекс намазал маслом ломоть черного хлеба, раздумывая над тем, насколько безнравственным должен быть тот, кто посылает другого на смерть, сам при этом ничем не рискуя, наслаждаясь спокойной комфортной жизнью.
Может, дать отбой и самому взять на себя выполнение главной задачи? Александр знал, что при желании мог бы найти возможность привести приговор в исполнение самостоятельно. Но конечно, он не должен так поступать. У него иные, руководящие функции. Он не имел права собой рисковать.
К тому же он женат. Круг замкнулся. Ему пришлось бы оставить ее в Англии. Одну, беззащитную. Взяв на себя исполнение приговора, он подписал бы приговор и ей.
Обычно ему удавалось не думать об опасности. И дело не только в естественном для человека чувстве самосохранения. Тот, кто боится, не способен мыслить трезво. Опасения за свою жизнь и благополучие в конечном итоге мешают общему делу. Отец внушил ему веру в то, что нет в жизни более сильной мотивации, чем патриотизм. Ради своей страны человек должен быть готов к любой жертве. Но имеет ли он право во имя своих патриотических убеждений подвергать риску того, для кого Россия – не главное в жизни?
Александр встал из-за стола, взяв с собой сообщение от Татаринова, и направился в библиотеку. Он сел за стол и стал писать приглашение князю Михаилу Михайловичу. Александр был сама любезность.
Глава 20
Все утро не утихал дождь. Ливия думала отказаться от приглашения на ленч, но, поразмыслив, решила все же поехать Дома она не находила себе места от беспокойства, да и погода действовала на нее угнетающе. Александр, которого дождь не смущал, отправился в клуб, а перспектива провести день в одиночестве Ливию не прельщала.
– Моркомб, я поеду на Беркли-сквер, – сообщила Ливия своему престарелому дворецкому. – Распорядись насчет кареты.
– Ладно, – сказал Моркомб и поплелся на кухню.
Ливия, которую никогда особенно не смущала неразговорчивость слуги, пошла наверх. Она знала, что Моркомб все сделает как надо, и действительно, когда она, одевшись, спустилась вниз, экипаж уже ждал у парадного входа.
Моркомб, кряхтя, отодвинул щеколду, и Ливия, прихватив зонт, вышла под дождь.
Джемми открыл для нее дверь коляски.
– Мерзкий денек, миледи.
– Это верно, – согласилась Ливия и, передав зонтик кучеру, села в старенькую карету. Пусть карета была старой и скрипучей, но перед элегантной и модной коляской у нее было по крайней мере одно существенное преимущество – в ней Ливия не рисковала промокнуть до нитки.
Дождь не прекращался и тогда, когда двумя часами позже Ливия вышла из дома Бетси Ормонд на Беркли-сквер.
– Какая у тебя забавная карета, Ливия, – заметила Бетси, вышедшая проводить гостей.
– Может, она и выглядит неуклюже, зато в такую погоду ничего лучше не придумаешь, – весело ответила Ливия. – Может, кого-нибудь еще надо подбросить до дома? Я готова.
– Если вы не откажетесь довезти меняло Олбермарл-стрит, душечка, я буду вам премного благодарна, – с готовностью откликнулась пожилая леди, обернув шею непомерно длинным боа и сунув руки в муфту. – Харгрейвсу утром понадобилась наша коляска, и я уже собиралась послать за наемным экипажем, но мне было бы куда приятнее проехать с вами в этой прекрасной карете.
– С удовольствием составлю вам компанию, леди Харгрейвс, – сказала Ливия. – А вот и Джемми с зонтиком.
