Роби Джеймс - Сильнее только страсть
Но она и раньше превосходила Питера в умении владеть мечом и потому вскоре обезоружила его и, приставив острие к горлу, заставила встать спиной к дереву и стоять там с поднятыми руками и лицом, обезображенным страхом и ненавистью.
Мужчина, чью руку она ранила кинжалом, вознамерился скрыться в кустах, но подоспевший брат Уолдеф оглушил его ударом поднятой с земли палки.
Карлейль уже хотел, измотав своего соперника, человека со сломанным носом, проткнуть его мечом, когда Джиллиана, заметив его движение, на миг отвернувшись от Питера, закричала:
– Не убивай его, Джон!
Он послушал ее и, схватив того за руку, вывернул ему кисть так, что оружие упало на землю.
Роберт Брюс завершил бой с противником огромной силы ударом наискось, разрубив его чуть ли не пополам, и тут же вытер меч о траву и отвернулся, чтобы посмотреть, нужна ли кому-то его помощь, но с облегчением увидел, что уже не нужна, тем более что на поляне появились подоспевшие люди Карлейля.
Джейми, заметив первым делом Джиллиану с мечом, который она приставила к горлу Питера, велел двум воинам, прибывшим вместе с ним, схватить его. После чего она с облегчением швырнула чужой меч на землю.
Перед тем как Питера увели, она приблизилась к нему и, глядя прямо в лицо, произнесла:
– Скажи только одно: кто тот человек, к кому вы должны были меня доставить?
Питер опустил голову, и неизвестно, услышала бы она ответ, но здесь к ней обратился Карлейль.
– Почему, жена, – спросил он, – ты просила пощадить эту мразь со сломанным носом?
Она повернулась к нему и ответила:
– Потому что узнала его: он один из тех, кто напал на наш отряд, когда мы возвращались из Англии, кто хотел отбить у нас семью английских заложников.
Услышав ее слова, Брюс выхватил из ножен кинжал и шагнул к тому человеку, о ком шла речь и кого сейчас держали двое из людей Карлейля.
– Ну-ка ответь, – сказал он, – чьи вы люди? Кому служите?
Молчание длилось долго, и тогда Брюс, ткнув кинжалом в низ живота мужчины, повторил:
– Отвечай только «да» или «нет». Его имя граф Мантит? – Он сильнее надавил кинжалом. – Говори, или я оскоплю тебя, негодяй! Выхолощу, как паршивого мерина! Его зовут Мантит? Да или нет?.. Я хочу слышать чистую правду, а не вранье...
Негромкое хриплое «да» прозвучало, как оглушительный крик, и казалось, что его повторило эхо.
– Мантит? – тихо и удивленно отозвалась Джиллиана, но Брюс уже обратился к Карлейлю:
– Дай шестерых людей, Джон, и пускай они отведут оставшихся троих ко мне в Канросс. Там у меня есть тюрьма для такой мрази...
Покончив с пленниками, все собрались в обратный путь, Карлейль спросил у Брюса:
– Как вы здесь оказались с братом Уолдефом?
– Ехали к тебе, – ответил тот.
– Но почему Мантит? – повторила Джиллиана свой недоуменный вопрос. – Что он мог хотеть от меня?
– Чего бы он ни хотел, – воскликнул Карлейль, – я убью его!
Брюс и Уолдеф обменялись взглядами, и первый сказал:
– Знайте, мы провели кое-какое расследование и почти уверены теперь, что граф Мантит – именно тот человек, кто предал и продал за большое вознаграждение твоего отца, Джиллиана. И знаем, он хотел выкрасть у нас английских заложников и тем самым лишить меня возможности вернуть жену и дочь из английского плена. А еще велел похитить твою жену, Джон.
Карлейль смотрел на Джиллиану, лицо которой сначала побледнело, потом вспыхнуло румянцем от сдерживаемой ярости, и, зная, что происходит сейчас у нее в душе, он обнял ее за плечи и повелительно сказал:
– Ты ничего не будешь предпринимать сама! Обещай мне.
Она прикусила губу, легко освободилась от объятий. Что ответить? За время их совместной жизни она солгала ему лишь один раз: в ту ночь, когда сказала, что идет в туалетную комнату, а отправилась убивать Брюса. Но все равно она не привыкла лгать, не привыкла давать слово и не выполнять его и потому сказала сейчас:
– Я не могу обещать.
Брат Уолдеф не выдержал и пробормотал со стоном:
– Боже милостивый! Когда же прервется цепь предательств и насилия?
Никто ему не ответил, а Карлейль твердо повторил, обращаясь к Джиллиане:
– Я запрещаю тебе!
Она похолодела от угрозы в его голосе и с удивлением обнаружила, что испытывает больший страх сейчас, когда он гневается на нее, нежели тогда, когда ей на голову накинули одеяло и потащили неизвестно куда. И еще поняла, что дело даже не в боязни, а в том, что она не хочет вызывать и ощущать его гнев, но только лишь одобрение. Хочет быть не против него, а с ним.
Однако и уступить не хочет. Не может.
– Пожалуйста, – сказала она жалобным тоном, – не проси меня об этом.
Но и он проявил неуступчивость.
– Ты плохо слышала меня, жена? – сурово произнес он. – Я ни о чем не прошу, но велю сделать так, а не иначе.
Повисло напряженное молчание. Кажется, снова коса нашла на камень. Тишину нарушил Брюс, произнеся:
– Джон, у меня есть что сказать тебе, если не возражаешь. – Не ожидая ответа, он отвел Карлейля в сторону со словами: – Не нужно все начинать сначала, дружище.
– Черт возьми, Роберт! – вскипел тот. – Я не хочу, чтобы моя жена врывалась с кухонным ножом в спальню Мантита!
– Да, – Брюс потрогал свою левую руку, – помнится что-то похожее уже происходило.
Однако Карлейлю было не до шуток и не до воспоминаний.
– Совсем не женское дело, – возбужденно заговорил он, – мстить и обагрять руки кровью. Ей давно пора носить в своем чреве ребенка и думать о его благополучии.
– Звучит разумно, – согласился Брюс, искоса поглядывая на примолкшую Джиллиану. – И если твоя жена не придерживается того же мнения, то что же остается? – Он сделал вид, что глубоко задумался. – Неужели... боюсь даже говорить... тебе предстоит снова взять в руки плеть? Ведь никто из нас не желает такого поворота событий... Не правда ли, Джиллиана?
Та покачала головой – ей хотелось и плакать, и смеяться, и Джон тоже ощущал, как постепенно уходят раздражение и злость. Все-таки у Брюса этого не отнимешь – он неплохо умеет находить выходы из нелегких положений, и язык у него подвешен как надо.
Увидев, что напряжение спало, Брюс продолжал:
– А теперь совсем серьезно. Джиллиана, я питаю надежду, что ты согласишься, чтобы мы с Джоном разделили с тобой святое право наказать предателя твоего отца. Думаю, то же самое хотел предложить и Джон? Верно?
– Конечно, – пробормотал тот.
– Ты согласна, Джиллиана? – повторил Брюс.
– Да, – ответила та с улыбкой.
А брат Уолдеф подумал сейчас, что сам царь Соломон не разрешил бы так быстро и так мудро назревающий конфликт. И еще подумал монах, что с таким вождем Шотландия непременно станет свободной. Не может не стать.
