Элизабет Бойл - Ночь страсти
— Похоже, задаром пропадет хорошее бренди, — проворчал Ливетт.
Колин прислонился лбом к решетке.
— Джорджи, я хочу, чтобы вы хорошенько подумали.
— Не могу. Не сейчас. — Она приблизила к нему лицо. — Прошлой ночью Мандевилл был на борту «Сибариса».
— Да, знаю. Рейф сказал мне. Вот почему вы не должны делать это. Если он заподозрит вас в чем-то — хотя бы в чем-то! — вы не будете в безопасности.
— Он уплыл поздно ночью.
Колин облегченно вздохнул. С одним Бертраном в качестве наблюдателя у Джорджи оставался шанс остаться неразоблаченной. И все же находиться так близко от противника и не иметь возможности как следует разглядеть его — это глубоко уязвляло сердце Колина. Может быть, все еще оставалась какая-то надежда?
— Вы знаете, куда он направился? Она кивнула:
— В Лондон. — Их взгляды встретились. — Вы должны остановить его, Колин. Должны. И с каждой минутой, что вы остаетесь в этой камере, все больше шансов, что он одержит победу над нами. Видите, иного пути нет.
Он знал, что она права. «Но, Боже, — подумал он, — яви свою милость, если она потерпит неудачу!»
Джорджи с Кит потратили большую часть дня, чтобы собрать необходимые для смеси мистера Пимма составляющие. Она даже попросила Бертрана, чтобы с «Галлии» доставили недостающие ингредиенты, со смущенной улыбкой объяснив, что это поможет ей обрести нужную форму, чтобы принять его приглашение на обед.
Когда Кит закончила размешивать составленную ими смесь, Джорджи понюхала сладко пахнущий напиток и вздохнула.
— Думаешь, это сработает? — спросила Кит, заглядывая в горшок.
— Надеюсь, — неуверенно ответила сестра. Она волновалась, правильно ли запомнила пропорции из торопливого перечисления Пимма. Он предупредил ее, что неверно приготовленная смесь могла привести к губительным последствиям. Вместо того чтобы усыпить людей, она просто откроет шлюзы всех сдерживающих инстинктов.
И они с Кит могли остаться одни на корабле, полное похотливых моряков.
— Добавь еще немного этого, — сказала Джорджи, указывая на селитру.
Кит встретила эту просьбу весьма скептически, но добавила полную ложку. Затем, после одобрительного кивка Джорджи, насыпала вторую.
Они осторожно вылили приготовленную смесь в кожаный винный бурдюк, стараясь, чтобы ни капли не попало на их одежду.
Это было еще одним предупреждением Пимма — держать жидкость подальше от одежды. Он пробормотал что-то вроде того, что в теплый день она способна проесть даже сукно.
Джорджи проскользнула из своей каюты в трюм, не попавшись никому на глаза. Большим преимуществом было то, что на корабле осталась только часть экипажа с «Галлии». Бездельничающих было немного.
Она дошла по коридору до того места, что казалось тупиком. Деревянная обшивка изгибалась вверх, словно достигла носа, но корабль был специально построен с фальшивой стеной, чтобы создать такую видимость. Она постучала вдоль стены, пока не нашла задвижку, спрятанную в брусе. Открыв маленькую дверь, Джорджи проскользнула внутрь.
Потайной трюм был очень узким, на крючке в потолке висел маленький фонарь.
— Рейф? Рейф, вы здесь? — Она подняла вверх свою оловянную лампу.
— Здесь, — отозвался молодой человек, поднимаясь из-за двух небольших бочонков. Он заглянул ей за плечо: — Кит с вами?
Джорджи про себя улыбнулась.
— Нет, она присматривает за Хлоей. Он пожал плечами.
— Она собиралась нарисовать мой портрет, чтобы я смог послать его матушке.
Джорджи протянула руку и взлохматила его волосы.
— Она обязательно выполнит свое обещание. Как только мы вернем «Сибарис». А теперь — за дело.
Они принялись раскупоривать один за другим бочонки с вином и добавлять в каждый порцию зелья Пимма. Затем Рейф втыкал обратно пробки и запечатывал их воском.
Когда они покончили с последним бочонком, Рейф пошутил:
— Вызывает жажду, а? Не желаете опрокинуть стаканчик?
— Ни за что на свете! — ответила Джорджи.
Затем они услышали шум шагов приближавшихся к тайнику людей.
Джорджи кивнула Рейфу, и тот нырнул в дальний угол помещения, втиснув свое гибкое тело меж балок.
— Так, что здесь происходит? — раздался голос капитана Бертрана. — А ну, вылезай отсюда, мошенник. Я не допущу воровства у себя на корабле.
Джорджи глубоко вздохнула и высунула голову из-за двери.
— О Боже, капитан, вы поймали меня.
— Мадам Сент-Антуан? — воскликнул тот. — Что вы здесь делаете? Один из моих людей услышал голоса, доносящиеся отсюда, и доложил об этом. Я подумал, что в трюм опять проникли воры.
Джорджи заметила это слово — «опять». Она не сомневалась, что глуповатого и тщеславного капитана Бертрана по-черному грабил его продажный экипаж. Он напомнил ей тетю Верену.
Выходя из двери, она поманила его пальцем.
— Посмотрите, что я обнаружила.
Джорджи захлопнула дверь, и он только раскрыл глаза от удивления, что она так безупречно и искусно вписывается в стену, практически не оставляя заметным никакого шва.
— Я знала, что вы что-то ищете, и, когда мигрень перестала мучить меня сегодня днем, я вспомнила разговор двух матросов с «Сибариса», который услышала, когда впервые попала на его борт. Они обсуждали потайной склад и то, что там хранилось отличное бренди. — Она открыла задвижку и вновь распахнула дверь. — Я спустилась сюда, чтобы посмотреть, не найду ли я здесь то, что вы ищете. Но увы, внутри только эти бочки с коньяком.
— Коньяк? — спросил Бертран, заглядывая в трюм. — Пресвятая Мария! Это же марочное вино из частной коллекции маркиза де Вильера. Оно было изготовлено до… до… — он оглянулся и понизил голос, — до революции.
— Это хорошее вино? — поинтересовалась Джорджи, прекрасно зная, что эта редкая жидкость стоила состояние.
Капитан Тафт всегда перевозил контрабандой только самое лучшее.
— Оно не просто хорошее, милочка, оно превосходно.
Он шагнул глубже в помещение, прищелкивая языком, пока изучал различные этикетки.
— Когда я обнаружила эти бочонки, я решила подарить их вам и вашему экипажу в знак благодарности за мое спасение. Надеюсь, я смогу поднять тост на этом корабле и на «Галлии». — Она снова улыбнулась.
Бертран насупил брови:
— Тратить такой превосходный коньяк на простых моряков? Это уж слишком.
Джорджи сжала зубы, чтобы не высказать жадному старому козлу, что если бы он немного щедрей делился со своим экипажем, возможно, они перестали бы в наглую красть у него.
И потом, что же это случилось с революционным лозунгом — «Свобода. Равенство. Братство»?
— Но может быть, на этот раз вы сделаете исключение? — предложила она. — К сожалению, некоторые бочонки не были запечатаны, так что, боюсь, их содержимое подкисло. Вы могли бы предложить их вашим людям?
