Сабрина Джеффрис - Ночь с принцем
— Думаю о том, как все будет, когда мы вернемся в дом Стокли.
Гэвин вздохнул с облегчением. Это он может понять.
— Беспокоишься из-за выбывания, верно?
— Нет. А надо беспокоиться?
— Зависит оттого, кто останется в игре.
— Ведь с сегодняшнего вечера мы будем постоянными партнерами, да?
Гэвин снисходительно улыбнулся:
— Да, не волнуйся, милая. Сегодня Стокли соберет всех, у кого остались деньги, чтобы продолжать игру, и предложит выбрать себе партнера. Мы выберем друг друга, вот и все. И с этого момента будем вместе — в горе и в радости.
— Пока смерть не разлучит нас, — сухо закончила Кристабель. Гэвин еще не успел отреагировать на это удивительное замечание, когда она спросила: — Поэтому ты никогда раньше не играл на пару со своими любовницами? Потому что это подразумевало бы более тесную связь, чем тебе хотелось?
— Я никогда не играл с ними в паре, дорогая, потому что все они играли гораздо хуже Стокли.
— Включая меня, — предположила Кристабель.
— Кроме тебя, — поправил ее Гэвин. Кристабель нахмурилась:
— Если бы мне не было необходимо играть, чтобы остаться в доме, и если бы не твое пари со Стокли, я бы охотно выбыла прямо сейчас. Потому что знаю, что играю недостаточно хорошо, чтобы выиграть у всех, кто останется.
— Чепуха. Если захочешь, ты можешь играть не хуже любого из них. Главной проблемой для тебя может стать Элеонора, потому что из-за нее ты иногда теряешь самообладание. Если нам повезет, она и вовсе не сможет продолжать игру из-за ранения. Что касается других, то леди Хангейт действительно играет лучше тебя, но ей недостает твоей агрессивности. А играя с леди Кингсли, надо помнить, что она очень не любит расставаться с козырями и всегда приберегает их до последнего. Зная это, ты сможешь обыграть ее. Если будешь внимательна. А с этим, боюсь, могут возникнуть проблемы.
— Не возникнут. Я смогу сосредоточиться к вечеру. — Кристабель тяжело вздохнула. — Но сначала я хочу обсудить с тобой что-то очень важное.
— Вот как? — Гэвин посмотрел на Кристабель настороженно. После вчерашней ночи он не знал, чего от нее ожидать. А еще эти слова: «Пока смерть не разлучит нас». Что она собирается обсуждать? Может, хочет за него замуж? А он сам хочет, чтобы она этого хотела?
Хороший вопрос. Гэвин начинал подозревать, что ему нужно что-то большее, чем простая короткая связь с Кристабель. Возможно, даже большее, чем долгая связь. Она вызывает у него слишком сильные и непонятные желания, и это его до чертиков пугает. Он уже давно приучил себя никогда не желать того, чего, возможно, он не сумеет получить.
— Давай выложим карты на стол, Гэвин, — проговорила Кристабель.
— Почему бы нет? — небрежно бросил Берн, почувствовав, как заметно ускорился его пульс.
— Если тебе удастся получить письма, как ты намерен с ними поступить?
Гэвин недоуменно поморгал глазами. Письма? Значит, Кристабель хочет говорить об этих проклятых письмах?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы оба знаем, что ты хочешь использовать их в своих целях. Если они окажутся у тебя, если я отдам их тебе, что ты с ними сделаешь?
— Это зависит от того, что в них содержится.
— Допустим, что-то, что может повредить его высочеству.
— Стать поводом для скандала, ты хочешь сказать? — Кристабель не ответила, и Гэвин минуту поколебался, стоит ли говорить ей правду. Но после вчерашней ночи она, конечно же, должна понять его и посочувствовать его целям. — Тогда в первую очередь я использую их с целью того, чтобы заставить его публично извиниться перед моей матерью. Объявить, что она не лгунья и не шлюха, как он когда-то утверждал, а на самом деле мать его сына.
— Ты ведь знаешь, что его высочество вряд ли согласится на это, — возразила Кристабель. — Его репутация и так достаточно испорчена, а если же он признается в том, что сознательно оболгал и обманул твою мать…
— Это еще больше повредит его репутации, что будет справедливо.
— Да, — признала со вздохом Кристабель. — То, чего ты хочешь, вполне справедливо. И возможно, тебе даже удастся этого добиться, если письма окажутся у тебя. — Кристабель пристально посмотрела на Гэвина. — Я решила рассказать тебе, что в них содержится.
Этого Гэвин не ожидал.
— Почему именно теперь? — спросил он подозрительно.
— Потому что надеюсь, что если ты поймешь всю их важность, то будешь с ними осторожнее. И возможно, милосерднее к своему отцу, несмотря на все его грехи.
Гэвин не собирался ни в чем разуверять Кристабель. Сейчас самое главное — узнать правду о письмах.
— Я уповаю на то, — продолжала Кристабель медленно и с трудом, — что человек, который так любит собственную мать, не захочет причинить вред другой матери, которая тоже принесла жертву ради блага своего дитя.
— Что за другая мать? — недоверчиво спросил Берн. Кристабель распрямила плечи, очевидно, собираясь с силами.
— Мария Фицгерберт, которую многие до сих пор считают законной женой Принни.
— У миссис Фицгерберт нет… — Гэвин вдруг замолчал и от волнения сжал кулаки. — У нее есть ребенок от Принни?
— Сын. Он в Гибралтаре. Мой отец отвез его туда больше двадцати лет назад. С ними были еще офицер и его жена, которые потом усыновили мальчика. Эти письма написаны миссис Фицгерберт моему отцу. В них они обсуждали планы того, как вывезти ребенка из Англии и как сделать так, чтобы все поверили, что он сын офицера.
Гэвину показалось, что на него обрушилась и сбила с ног огромная волна.
— Черт… черт… черт… У Принни есть сын от миссис Фицгерберт?! Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Конечно. Иначе зачем им было тайком вывозить его из страны и прятать все эти годы?
— Если это действительно их сын, то весь порядок престолонаследия может быть изменен. — Гэвин наклонился к Кристабель, не в силах сдержать возбуждение. — Это не какой-нибудь незаконный отпрыск от любовницы. Католическая церковь по-прежнему считает их брак действительным, а значит, множество людей будут верить, что этот мальчик — законный наследник короны. И ни парламент, ни Георг III не позволят Принни занять трон, если права его собственного наследника могут быть оспорены.
— Все верно, — согласно кивнула Кристабель. — Поэтому его высочеству так важно вернуть эти письма. Если они будут опубликованы, ему придется расстаться с надеждой стать королем.
— Бог мой, — Берн не скрывал своего торжества, — я-то надеялся просто получить возможность заставить его признать правду, но все гораздо лучше! Я могу вообще избавить страну от этой дряни!
Кристабель вдруг побледнела как полотно.
— Гэвин, выслушай меня. Я не могу винить тебя за то, что ты так его ненавидишь, но ведь даже ты должен понимать, что эти письма нельзя публиковать ни в коем случае. Ты должен думать не только о себе и своей мести.
