Сьюзен Филлипс - Невеста Коупленда
— Что за беда у тебя, девушка?
— Я нахожусь в отчаянном положении. — Краем глаза Ноэль видела наблюдающего за ней Куина. В глазах его застыло изумление.
„Ему недолго осталось смеяться”, — удовлетворенно думала она.
Ноэль беспомощным жестом прижала руку к щеке. — Меня похитили, — воскликнула она дрожащим голосом. — Беспринципный негодяй выкрал меня из родительского дома и хочет скомпрометировать.
Комната наполнилась сочувствующим бормотанием, и Ноэль попыталась закрепить успех.
— Мой отец, зная его ужасную репутацию, отказал ему в просьбе ухаживать за мной. Сейчас этот негодяй хочет взять реванш. — Она позволила слезе скатиться по щеке.
Один из присутствующих, судя по одежде, фермер, поднялся из-за стола и подошел к ней. — У меня есть дочь немногим старше вас. Я бы убил любого, кто так поступил бы с ней.
— Ага! Только сатанинское отродье способно на такой низкий трюк, — добавил другой.
Ноэль кивнула и мизинцем смахнула слезу.
— Подожди! — крикнул трактирщик, недоверчиво глядя на нее. — Я хочу знать, что леди, как ты себя называешь, делает, одетая подобным образом?
Раздалось тихое бормотание и несколько голов согласно закивали. В комнате стало тихо, все ждали ее ответа.
Ноэль почувствовала, что изобретательность подвела ее. Она увидела, как Куин сложил руки на груди и ожидающе поднял темную бровь. В отчаянии она прижала руки к сердцу.
— О, пожалуйста, сударь. Молю вас, не спрашивайте. Объяснение столь унизительно, столь постыдно, что я не вынесу позора, открывшись вам. Достаточно будет сказать, что я едва спасла свою честь. О, если бы только мой дорогой отец был здесь и мог мне помочь! — С этими словами она спрятала лицо в ладонях и начала так душераздирающе всхлипывать, что лишь она одна услышала мягкий смешок, прозвучавший в другом конце комнаты.
Настроение ее защитников стало угрожающим.
— Эй, приятель, не запугивай ее, — бросил обвинение трактирщику мужчина в серой толстовке.
— Ты такой же, как тот подонок, что увез ее, — крикнул другой.
— Ага! Клянусь всем святым, ты жестокий человек, Хадфилд.
Когда дюжина мужчин ревом выразили свое недовольство, хозяин поспешно отступил к кухне.
Ноэль сквозь слезы одарила их улыбкой. — Вы все так добры.
И добавила со всхлипом:
— Никогда не прощу себе, что подвергла вас опасности!
— Что такое? — сказал мужчина в толстовке. Какая опасность может грозить целой комнате взрослых мужчин?
— О сэр, даже в два раза больше людей не выстоят перед моим похитителем. Не хочу никого обидеть, но он обладает невероятным коварством и почти нечеловеческой силой.
Сидящие за столами мужчины заметно ощетинились от такого оскорбления, и группа неопрятных головорезов, до этого сохранявших спокойствие, поднялись как один человек. Ноэль заметила, что Куин больше не улыбается, а разглядывает ее с настороженным уважением. Торжествуя, она сделала последний выпад.
— Как могла я так глупо навлечь на вас гнев этого американца!
Комната словно взорвалась.
— Американец!
— Чертов янки!
— К дьяволу ублюдка!
— Клянусь господом, никто не сможет сказать, что дюжина богобоязненных англичан не справятся с одним жалким америкашкой!
— Покажем ему?
— Когда мы с ним закончим, он не сможет больше похищать невинных юных девушек!
— Да!
— Проучим его!
Группа головорезов двинулась к ней.
— Где этот мерзавец?
При виде жажды крови в их глазах Ноэль заколебалась.
— Я здесь.
Куин единственный в комнате остался сидеть. Он медленно поднялся из-за стола и слегка поклонился ошеломленным защитникам.
В конце концов, от толпы отделился бородач: — Выйдем-ка во двор, янки.
— Я бы с удовольствием, — холодно ответил Куин, — но позвольте мне вначале представиться. Я Куин Коупленд, а эта леди — Ее Высочество, одна из самых знаменитых шлюх Лондона.
Ноэль задохнулась от возмущения.
— Не считай нас идиотами, — выкрикнул один.
— Ага! Нас так запросто не проведешь!
Куин небрежно оперся ногой о скамейку и поднял кружку с элем.
— Я не виню нас за недоверие. Ее Высочество кружит головы мужчинам с восемнадцати лет.
— С восемнадцати? Да она сейчас не намного старше.
Куин торжественно посмотрел на них. — Этой леди тридцать. Поразительно, верно? — Он бесцеремонно ткнул в ее сторону кружкой. — Конечно, по ее телу легче определить возраст, чем по лицу.
Дюжина пар глаз повернулись осмотреть девушку, и Ноэль побледнела от ярости. — Это ложь! — закричала она.
Но мужчины уже не были так уверены: Ноэль видела в их глазах подозрение. Высоко подняв голову, она вскипела: — Вы подлец, сэр. Сначала вы погубили мою младшую сестру, а сейчас губите меня.
— Отлично сказано, Ваше Высочество, но это не сработает, — произнес Куин, растягивая слова. — Эти люди слишком проницательны, их не проведет твоя ложь.
Мужчина в серой толстовке выступил вперед. — Думаю, ты должен позволить нам самим решить. Что ты с ней делаешь здесь?
— Хорошо. Хотя, признаюсь, я бы не хотел обсуждать свою глупость.
Куин швырнул на стол несколько монет. — По кружке эля каждому.
Трактирщик крадучись вышел из кухни и вместе со старухой начал наполнять кружки. С растущим беспокойством Ноэль следила, как Куин вышел к камину и оперся рукой о каминную полку.
— Две ночи назад я был в таверне в Лондоне. Ее Высочество подошла ко мне, и мы договорились о цене. Могу сказать вам, джентльмены, она стоила каждого фартинга. — Он ухмыльнулся взбешенной Ноэль. — Когда на следующий день я собрался в Йорк, мой живот был слишком полон вашим прекрасным английским пивом. Я пригласил ее с собой. Она сказала, что я буду должен ей десять фунтов за это путешествие. Я, как дурак, согласился. Когда мы выехали из Лондона, эта шлюха сказала мне, что десяти фунтов мало, и я должен заплатить больше. Мы спорили до сегодняшнего вечера, когда она поклялась, что я заплачу двадцать пять фунтов, или пожалею, что родился на свет. Двадцать пять фунтов, — пожаловался Куин, отлично зная, что эти мужчины в жизни не видели столько денег сразу. — Что такого может быть между женских ног, что стоит двадцать пять фунтов? Конечно, я отказался, и она выполнила свою угрозу. Так что вы видите, джентльмены, я оказался дураком: позволил женщине играючи обвести меня вокруг пальца.
Ноэль видела, что кое-кто сочувствует ему, но другие все еще сомневались.
Один из фермеров взглянул на нее. — Что вы скажете на это, мисс?
И снова она уронила слезу. — Меня воспитали в любви и заботе, сэр. Я не владею искусством защиты от столь вопиющей лжи.
