Лаура Кинсейл - Благородный разбойник
И тут к нему с обнаженным клинком бросился неизвестно откуда взявшийся Маттео.
Круто развернувшись, чтобы не заколоть мальчика, Аллегрето потерял равновесие. Франко сделал выпад. Боль опалила плечо, рука у Аллегрето вмиг онемела, меч упал на пол.
– Милорд! – закричал Маттео, держа обеими руками меч стражника.
– Нет! – донесся от двери крик Элейн.
Она стояла, тяжело дыша, упершись руками в косяк, на юбках снег.
– Ты хочешь его, Маттео? – в ярости спросил Франко. – Тогда сделай это. Убей его... Прекрасное мщение!
Но мальчик с трудом поднял слишком тяжелый для него меч и направил острие в грудь Франко.
– Назад! Я не позволю коснуться его. Я убью тебя!
Франко Пьетро замер, переводя изумленный взгляд с Аллегрето на сына, затем на дрожащий меч.
– Убьешь меня? – недоверчиво прошептал он. – Я – твой отец.
– Я ненавижу моего отца! Я ненавижу тебя! Я убью тебя!
Но Франко легко отбросил его в сторону и повернулся к Аллегрето.
– Да поразит Бог тебя и весь твой проклятый род! Что ты наделал?
Аллегрето стоял, глядя на Франко. Его правая рука безжизненно висела, плечо горело, кровь стекала с пальцев на пол.
– Ты настроил его против меня! – кричал Франко. – Господи милосердный, позволь мне убить его, позволь вырвать его сердце из поганой груди...
Он ринулся на Аллегрето, отшвырнув с дороги сына, пытавшегося его остановить. Аллегрето вскинул левую руку, выпустив в него отравленный кинжал. Франко взмахом меча отбил его в воздухе. Стилет из правого щитка Аллегрето метнул ниже, и он по рукоятку вошел Франко в бедро. Тот охнул, выронил меч и опустился на колено. Маттео тут же прыгнул к отцу.
– Стой! – Элейн дернула мальчика назад, успев спасти Франко от нацеленной ему в горло стали.
Аллегрето уже протянул левую руку за своим мечом, но она прижала, клинок ногой.
– Нет! Довольно!
Он услышал за дверью голоса и с трудом выпрямился.
– Филипп идет. Сюда! – крикнул он, не сводя глаз с Франко.
Первым вошел Филипп, окинув взглядом Элейн, Маттео и Риату с ножом в бедре.
– Свяжите его. Заберите оружие, – приказал бандит, потом мельком посмотрел на рану Аллегрето и поднял седые брови. – Мы заняли монетный двор. Гарнизон сдался. Гонец стоит наготове дать сигнал крепости, что... – Он умолк и хмуро взглянул на Франко Пьетро.
– Дай им сигнал. Он все равно что мертв, – сказал Аллегрето.
– Какой сигнал? – резко спросила она.
– Что город от вашего имени взят, принцесса. – Аллегрето прислонился к стене, чтобы не упасть, и улыбнулся. – Монтеверде наш.
Кровь стекала по белому рукаву Аллегрето, покрывала его разорванную тунику. Сочилась из бедра Франко. Даже Маттео был испачкан кровью.
Отвернувшись, Элейн подошла к двери глотнуть свежего морозного воздуха и прийти в себя. Ним с мастифом старались проскользнуть мимо нее.
– Маттео, возьми собак. – Она сделала усилие, чтобы голос не дрожал.
Мальчик поспешил выполнить приказ, таща их во двор на снег. Когда Элейн оглянулась, люди Филиппа уже окружили Франко и связывали ему руки. Он не сопротивлялся, но его лицо было ужасно, когда он смотрел единственным глазом на Аллегрето.
В одежде Зафера и белом тюрбане Аллегрето выглядел чужестранцем. Окровавленным чужестранцем. Порождением ада, как и его враг.
Но он был жив. Зафер был жив. Маргарет была в безопасности.
Тем не менее облегчения Элейн не чувствовала. Она кипела от ярости.
– Что ты собираешься с ним делать? – спросил Филипп.
Она знала, что бандит обращается к Аллегрето, но ответила сама.
– Задержите его, – холодно произнесла Элейн. – И Навону тоже. Оба арестованы по моему приказу. Я – единственная живая наследница Лигурио. Я – Монтеверде. И я не позволю им все разрушить. Заберите обоих.
Но все только с ужасом смотрели на нее, будто она вдруг вспыхнула перед ними ярким пламенем. Элейн ответила им взглядом, который не посрамил бы ее в глазах деда.
– Заберите обоих, – повторила она, не глядя на Аллегрето.
Бандит издал то ли смех, то ли рык.
– Вы говорите всерьез, принцесса? Ведь я рискую головой, если выполню приказ, а вы передумаете.
– Я слышала, что вы сказали в лагере. И не собираюсь начинать гражданскую войну.
– Она права, – хрипло ответил Франко Пьетро. – Убей меня, если хочешь, и против тебя поднимутся все Риата. Мы не позволим Навоне спокойно спать в цитадели.
Аллегрето выпрямился у стены.
– Храбрые слова! Увидим, кто останется, чтобы подняться, когда я с тобой покончу. И я не спал спокойно с тех пор, как научился произносить имя отца и твое... Невелико горе.
– Ты ни одной ночи не проспишь владельцем Монтеверде, спокойно или нет. – Франко чуть не упал, пытаясь шагнуть вперед. – Мы сожжем его до основания, прежде чем позволим тебе взять его!
Аллегрето схватил его за горло.
– Я увижу тебя болтающимся на воротах задолго до того, как ты сумеешь что-нибудь сжечь, Риата. Увижу это еще до утра!
Элейн взялась за рукоятку меча, липкую от крови.
– Филипп, арестуй обоих.
Аллегрето отпустил Франко и посмотрел на нее.
– Елена, – выдохнул он, – не делай этого.
– Обоих!
Филипп вздернул подбородок, и один из его людей нерешительно протянул руку к Аллегрето.
– Елена! – В его голосе не было ни страха, ни гнева. Только недоверие.
– Я не причиню тебе вреда. Никто тебя не тронет. И Франко тоже. Вы оба под моей защитой.
Ей нечем было подкрепить эти слова, но она их произнесла. Сказала по велению принца Лигурио, ибо знала, каким он хотел видеть Монтеверде. И Монтеверде станет таким, если она имеет мужество, решимость и по счастливой случайности тысячу ангелов за спиной.
В игре она уже связывала его: королева и пленный воин, оказавшийся в ее власти. В действительности он истекал кровью, а она была только неопытной девочкой, говорящей возмутительные слова, и меч дрожал в ее руке. Едва ли все люди Филиппа помешают ему, если он захочет уйти.
Стиснув зубы, он посмотрел на Франко Пьетро, на Филиппа, потом на нее. В его взгляде было все, что их связывало. Он верил ей. Хотя не верил никому и никогда.
– Аллегрето, помоги мне.
Он моргнул, слегка повернул голову, будто слышал ее голос издалека. Потом, словно в молитве, посмотрел вверх.
– Господи, – беспомощно сказал он. – Не поступай так со мною.
– Для меня, – прошептала она.
Франко недоверчиво хмыкнул, когда бандит дрожащими руками надел на Аллегрето кандалы, и хмуро взглянул на Элейн.
