Джоанна Борн - Тайна куртизанки
Когда он доводил ее до подобного состояния, рот уже не подчинялся уму, говоря больше, чем она хотела бы сказать. Он ждал, пока ее дыхание не превратилось в один стон, а руки не вцепились в него.
— Можем поговорить о политике, если хочешь.
— Я не… Нет. Давайте не будем.
— Ты уверена?
Она так хотела его, так хотела, что ее била дрожь. Кожа на его груди была скользкой и соленой. Невозможно удержаться, чтобы не попробовать языком, не провести им по завиткам волос, по темному плоскому соску. Он тоже задрожал, когда она это сделала. Они имели огромную власть друг над другом.
— Вы, месье Грей, дьявол.
Он самодовольно улыбнулся. Он забыл, с кем имеет дело. Она применила один из борцовских приемов, которым ее научил Рене много лет назад. Грей, не ожидавший этого, оказался на спине, и она его оседлала.
— Женщины в нашей семье, — прошептала она ему в ухо, — точно знали, как поступать с хитрыми вражескими шпионами.
Грей не выглядел расстроенным, возможно, он знал этот прием. Его руки обхватили ее за бедра, и он сделал резкий толчок вверх.
— Да. Вот так. Правильно. Да.
Он был из тех, кто жестко контролировал страсть, живущую в его сердце, но в постели он ее освобождал. Не его искусство, не его большое тело доводили Анник до безумия, а его неистовость.
Она чувствовала ее сейчас, как приближение грозы. Он не был медленным и осторожным, он был яростным, как зверь. Ни мыслей. Ни вопросов или ответов. Крепко обхватив его ногами, она скакала на молнии. На громе. Мужская сила подбрасывала ее, рождая такое неописуемое удовольствие, что Анник откинулась назад и закричала.
Намного позже они лежали рядом, прижавшись друг к другу. Убегали ее последние часы с ним. Скоро Грей уснет. Тогда она должна уйти.
— Я могу защитить тебя от Леблана, если ты скажешь мне, что происходит.
Она лишь покачала головой. За окном уже поднялся туман, подсвеченный отдаленными уличными фонарями. Булыжники станут мокрыми и скользкими, когда ей придется бежать по ним.
Она потянулась губами к его уху. Ведь это, в конце концов, последний раз.
— Я скажу правду, Грей. То, что я чувствую к вам в глубине сердца, — это любовь. Только любовь может причинить такую боль. Я хочу, чтоб вы знали это.
— Опять ты говоришь мне — прощай. Хватит! Я не позволю Леблану добраться до тебя.
— Я просто хотела сказать.
— Спи, Анник.
— Если Леблана не остановить, он убьет кого-нибудь в этом доме. Он знает, где я, и он слишком опасен. Будет лучше, если вы меня отпустите, чтобы я сама разобралась с ним.
— Никогда! Спи…
Глава 36
Она тенью скользнула вниз по лестнице в одних туфлях, держа сверток с одеждой под мышкой. У нее в запасе минут десять-пятнадцать. Грей шевельнется во сне, чтобы почувствовать ее руку, и поймет, что кровать пуста.
В конце коридора горел желтый свет в ламповом стекле, но она давно сосчитала все ступеньки и могла пройти этот путь, даже будучи слепой. Под ногами скрипнуло битое стекло — Фергюсон не смог вымести все осколки. Зато сегодня по коридорам не бегала ужасная собака в поисках человеческого мяса.
Дверь в прихожую была заперта, но Грей уже открывал ее тайным рычагом с другой стороны. Значит, такой же механизм должен быть и с этой стороны. Если один человек изобретает два устройства, они похожи. Но там рычагом был подсвечник на стене. А здесь? Зеркало в конце коридора отражало ее голову, пока она занималась поисками. Узкий инкрустированный стол был так придвинут к стене, что она едва просунула туда пальцы. Левая задняя ножка поднималась. Тайная задвижка открылась, дверь в прихожую скрипнула, ворвался холодный сквозняк из разбитых окон. Фергюсон оставил у стены метлу, и она прихватила ее с собой. Прошло две минуты с тех пор, как она встала с постели.
Анник двигалась бесшумно. Сломанную мебель отодвинули к стенам, зато ужасный буфет не пострадал. Как на поле битвы, где самые отвратительные предметы оставались невредимыми. За фортепьяно никто уже больше не сядет. Одна согревающая мысль среди полного разрушения.
Через сколько таких разрушенных комнат она прошла? Она видела богатые дома вроде этого, разграбленные, с открытыми дверями, разбитыми окнами…
Да, окно. Решетки выглядели черными линиями на фоне серого тумана, освещенного уличными фонарями. Анник скользнула пальцами по мраморному подоконнику. Она видела, как сюда палили из ружей снова и снова. Вот, средний прут двигался в своем гнезде. Она согнет его, клетка откроется, и птица улетит.
Использовав метлу Фергюсона в качестве рычага, Анник попыталась отогнуть прут. Не вышло. Пыталась несколько раз, тяжело дыша от усилий. Свинец, крепивший железо в мраморе, крошился. Прут двигался.
Следующая попытка. Она уперлась ногами в стену, напрягла каждый мускул, всю силу воли. Прут с ужасной медлительностью согнулся.
Еще попытка. Это было не первое в ее жизни препятствие, которое она преодолела. Как и многие другие, оно ей уступит.
Еще попытка. На этот раз, когда рука соскользнула, Анник отступила, измерила брешь. Этого достаточно. Люди, ставившие решетки, никогда бы не поверили, как мало нужно пространства, чтобы протиснуться сквозь них, если ты маленькая и знаешь, как это делать.
Прошло десять минут. Она бросила сверток с одеждой на улицу. Затем обувь.
Джайлс с Фергюсоном выбили оставшиеся стекла, чтобы подготовить окна к завтрашнему визиту стекольщика, но кое-где все же торчали осколки. Анник порезала ладонь, влезая на подоконник. Голая, в крови, она протиснулась между прутьями. Несмотря на ее худобу, вылезти оказалось не так легко. Железные края оцарапали кожу. Твердый камень и металл оставили синяки. Она запретила себе думать о боли.
Скоро Грей проснется и обнаружит рядом пустое место. Эту боль тоже следует изгнать из души.
Согнув ноги, Анник сильно оттолкнулась и прыгнула далеко вперед, мимо кухонной лестницы с маленькими острыми пиками, на тротуар за ней. Приземление. Калейдоскоп боли. Камни, стекло, острые края.
Несколько секунд она лежала в полубессознательном состоянии. Под ней была ледяная мостовая. Над ней возвышался покинутый ею дом. За ним висел шар луны. Когда она повернула голову, перед ней тянулся ряд уличных фонарей, которые мерцали и расплывались, потому что она плакала. На слезы нет времени. Совсем.
Четырнадцать минут.
Анник с трудом поднялась и начала одеваться. Шпионам на этой улице она покажется горбатым бледным призраком. Сначала белая рубашка. Потом незаметное темное платье.
Надо торопиться. Грей ищет ее. Наблюдатели уже подкрадываются. Чулки. Туфли. Она детально спланировала побег. У заключенных масса времени.
