Виктория Холт - Мадонна Семи Холмов
Они уже знали, что по городу гуляют слухи: мадонна Лукреция ушла в монастырь, потому что семья пыталась заставить ее поступить вопреки ее собственной воле.
И тут Александра осенило очередное из его блестящих решений:
– Мы оставим вашу сестру в монастыре, – объявил он, – и не станем делать никаких попыток привезти ее обратно, потому что уж тогда слухов и сплетен не оберешься, а пока развод не состоится, мы не можем себе этого позволить. Мы просто дадим всем понять, что мадонна Лукреция отправилась в Сан-Систо по нашей воле, а не по своей! Мы решили: пусть она поживет в тишине и уединении, пока не освободится от Джованни Сфорца.
И Лукрецию оставили в покое. А Папа и братья удвоили свои усилия по скорейшему решению вопроса о разводе.
Жизнь Лукреции подчинялась теперь колоколам Сан-Систо, она была счастлива здесь, в монастыре, где все относились к ней как к дорогой гостье.
Никакие вести из внешнего мира сюда не проникали, и она не знала, как смеются римляне над новым фарсом – так прозвали в народе ее развод. Она и так никогда толком не знала о тех слухах, которые ходили о ее положении в семье, не знала и сейчас, что городские стены пестрели стишками и эпиграммами на ее счет.
Александр не обращал внимания на оскорбления и был спокоен, как всегда. Единственной его целью стало как можно скорее добиться развода.
Он поддерживал с монастырем постоянную связь, но не делал никаких попыток заставить дочь покинуть ее убежище. И он позволял плодиться новым слухам – о том, что Лукреция намерена принять постриг: он понимал, что ореол святости – лучший ответ на все грязные сплетни.
Среди своих домашних он выбрал специального посланца, который должен был доставлять его письма к дочери, – после развода он собирался послать ее в Испанию в сопровождении герцога Гандиа, поэтому посланцем выбрал молодого испанца, своего любимого камердинера.
Педро Кальдес был хорош собою и жаждал услужить Папе. Александру нравилось и то, что он испанец, – ведь Борджа благоволил испанцам, нравились Папе и его манеры и его обаяние: наверняка Лукреция еще не успела до конца пропитаться монастырским духом! Она не может остаться равнодушной к такому милому юноше!
– Сын мой, – объявил Александр красавцу-камердинеру. – Доставь это письмо моей дочери лично. Мать-настоятельница знает, что моя дочь находится в Сан-Систо с моего согласия и допустит тебя к мадонне Лукреции, – Александр мило улыбнулся. – Но ты – не просто посланец. Я хочу, чтобы ты это понял. Ты расскажешь моей дочери, как прекрасна и велика твоя родина, ибо я хочу, чтобы в душе ее возникло желание посетить Испанию.
– Я сделаю все, что в моих силах, святой отец.
– Знаю, знаю. И посмотри, какой образ жизни она ведет. Неужели она превратилась в настоящую монашку? Не хочется мне, чтобы моя дочь напускала на себя все эти строгости. Спроси, не хочет ли она, чтобы я прислал ей компаньонку – какую-нибудь милую молодую девушку. Скажи ей, что я ее очень люблю и постоянно о ней думаю. А теперь иди, и расскажи мне потом обо всем, что увидишь.
И Педро отправился в монастырь в твердом намерении как можно лучше выполнить свою миссию. Он был в восторге: он уже не раз видел мадонну Лукрецию, и она очень ему нравилась. Самая красивая из всех женщин! – думал он о ней: он предпочитал ее спокойную красоту смелости и веселью Джулии, что же касается Санчи, то она вообще была не в его вкусе – обыкновенная куртизанка! Для Педро Лукреция была самой прекрасной женщиной на свете.
Он стоял у ворот монастыря, притулившегося к подножию Авентинской горы, и разглядывал величественное строение. Он чувствовал, что наступил самый значительный миг в его жизни, что у него появился шанс завоевать дружбу Лукреции, шанс, о котором он и мечтать не мог.
Ему позволили войти, какая-то из монахинь – она все время смотрела в землю и ни разу не подняла на незнакомца взгляда – провела его по длинному коридору в маленькую комнату. Как же тихо здесь было!
Он огляделся: голый каменный пол, голые стены, на которых висело лишь распятие. Грубая скамья, несколько табуреток – вот и вся обстановка. Яркое солнце, жара остались за этими толстыми стенами, здесь же было сумрачно и прохладно.
И вдруг вошла Лукреция. На ней было длинное черное платье, как и на монахинях, но голова ее не была покрыта, и золотистые волосы волнами бежали по плечам. Значит, она еще не приняла постриг, – подумал Педро.
Он поклонился, она протянула ему руку для поцелуя.
– Я прибыл от святого отца, – сообщил он.
– Ты привез письмо?
– Да, мадонна. И надеюсь увезти ответ.
– Хорошо!
Он заметил, с какой жадностью она схватила письма, и после некоторого колебания сказал:
– Мадонна, согласно воле Его Святейшества мне разрешено немного побыть с вами, если вам захочется что-нибудь узнать о делах в Ватикане.
– Как он добр! – улыбнулась Лукреция. – Пожалуйста, присаживайся. Мне бы следовало предложить тебе освежиться, но…
Он протестующе поднял руку:
– Мне ничего не надо, мадонна. И я не могу сесть в вашем присутствии, пока вы сами остаетесь на ногах.
Она засмеялась и села напротив него. Положила письма на скамью рядом с собой и нервно щупала их пальцами, будто ей не терпелось поскорее их распечатать.
– Как тебя зовут?
– Педро Кальдес.
– Я часто видела тебя раньше. Ты ведь один из камердинеров моего отца, и приехал из Испании, не так ли?
– Для меня великая честь быть замеченным мадонной Лукрецией.
– Я всегда обращаю внимание на тех, кто хорошо служит моему отцу.
Молодой человек покраснел от удовольствия.
– Для меня двойная радость оказаться здесь – во-первых, потому, что святой отец удостоил меня своим поручением, и, во-вторых, видеть вас – это счастье само по себе.
Лукреция весело расхохоталась:
– Как приятно снова выслушивать комплименты!
– Ходят разговоры, которые весьма тревожат вашего отца, мадонна. Некоторые намекают, что вы намерены остаться в монастыре до конца вашей жизни.
Она молчала, и в глазах Педро появилась тревога. Он поспешно добавил:
– Мадонна Лукреция, это будет ошибкой… Большой ошибкой!
Он умолк, ожидая, что сейчас его прогонят – ведь он преступил рамки дозволенного. Но Лукреция оставалась спокойной и лишь улыбнулась:
– Итак, ты считаешь это ошибкой… Почему?
– Потому что вы так прекрасны! – горячо воскликнул юноша.
– Но здесь есть несколько очень красивых монахинь.
– Но ведь вы – настоящее украшение двора вашего отца! Вы не должны прятать свою красоту за монастырскими стенами!
– Это отец повелел тебе сказать мне это?
– Нет, но он будет глубоко огорчен, если вы примете такое решение.