Лаура Грант - Венец желаний
Наконец сарацин остановился возле каменного дома, отличавшегося от других только нарисованной над арочным входом змеей, обвившей чашу.
— Сюда, эфенди.
Внутри Фулк увидел полдюжины кроватей, на каждой из которых лежал смуглокожий больной. Люди были похожи на нищих — двое мужчин, женщина и дети, — но простыни сверкали чистотой, а сами больные вымыты и умащены чем-то приятно пахнущим. Устремленные на Фулка любопытные взоры не были затуманены болью.
Фулк обернулся, чтобы что-то сказать сарацину, но его уже и след простыл. Фулк бросился к двери. На улице были только женщины с закутанными лицами и дети.
Кто-то тихо вошел в комнату. Фулку показалось, р вошедшего нет возраста, впрочем, как у многих в этой пустыне. Стоит миновать юность, и уже никто не скажет, сколько человеку лет то ли сорок, то ли шестьдесят.
— Я… Я не позволю лечить мою жену вместе со всяким сбродом! — заявил Фулк.
— Вряд ли в ваших интересах диктовать условия, — спокойно ответил лекарь. — Разве у вас не безвыходное положение? — Он, не выказывая никаких чувств, оглядел неподвижную Алуетт, ее приоткрытые губы, прислушался к тихому дыханию. — У меня здесь есть отдельная смотровая комната. Отнесите ее туда.
Он махнул налево.
У Фулка появилось странное ощущение, что его ждали.
По знаку лекаря он положил Алуетт на высокую кровать посреди комнаты. На полках вдоль стен стояли кувшины и бутыли с разными жидкостями. С потолка свисали сухие травы. Через окна и дыру в потолке прямо над кроватью в комнату вливалось много света.
Освободившись от ноши, Фулк счел себя обязанным еще раз проявить власть. Он вытащил кинжал и приставил его к груди лекаря.
— Эта женщина — сестра короля Франции, — сказал он, — и моя жена. Если она умрет, ты тоже умрешь самой мучительной смертью.
Сарацин даже не вздрогнул. Он все также осматривал Алуетт.
— Угрозами делу не поможешь, — ответил он.
— Нет, но есть люди, которые знают, куда я пошел. Они на тебе места живого не оставят, если что-нибудь случится с ней или со мной.
Поверил ли ему сарацин? Фулк смотрел в сторону, когда говорил все это, отлично зная-, что его люди сейчас, наверное, умирают от жары и вряд ли даже попытались проследить, куда его повели. Он никогда не платил им столько, чтобы они забывали о себе ради него.
Сарацин взглянул на него. Похоже было, что он принял решение.
— Гассан! — позвал он, щелкнув пальцами. Худенький юноша скользнул в комнату. Лекарь что-то приказал ему по-арабски, после чего юноша закивал головой и, бросив взгляд на Фулка, быстро вышел.
— Что ты ему сказал? — подозрительно спросил Фулк.
— Послал его к аптекарю за травами, которых у меня нет, — спокойно ответил лекарь. — Могу я теперь спросить, каким образом ваша жена получила удар по голове?
Невероятно! Ведь он даже не сказал сарацину, в чем, собственно, дело.
— Откуда ты знаешь? Занимаешься черной магией? Сарацин даже не рассмеялся.
— Это не магия. Здесь у нее большое грязное пятно. — Он показал на затылок Алуетт. — Кровь в волосах. Чем вы ее ударили? — спросил он спокойно, словно речь шла о погоде.
Ну и наглость! Однако Фулк де Лангр не посмел солгать.
— Кулаком. Ты… Вы не понимаете! Она… Я должен был….
— Не стоит объяснять, — сказал лекарь.
— Вы можете ее спасти? Сделать так, чтобы она очнулась?
— Думаю, что спасти ее жизнь мне удастся, но она может не захотеть проснуться. Вы ее ударили, и теперь она там, где ее душа чувствует себя в безопасности, пока тело не совсем здорово. Ничего тут ускорить нельзя, эфенди.
— Я уже сказал тебе, что она должна проснуться до приезда Филиппа! — крикнул Фулк, теряя разум от мысли, что Филипп обрушит на него свою ярость или просто-напросто не возьмет на корабль. Попробовать, что ли, убедить Филиппа, что Алуетт ударилась случайно? Когда лекарь сделает свое дело, он заставит его замолчать навсегда, а Алуетт, может быть, и не вспомнит о том, как бросилась на него.
Только на второй день после исчезновения Алуетт, Анри и Инноценции удалось увести Рейнера из таверны. Всю ночь до утра он приходил в себя и ругал женщин за неверность.
— Мы должны ее найти! — убеждал его Анри, отпаивая горьким и черным сарацинским питьем под названием кофе.
В первые две чашки Анри щедро налил ликера, и в висках у Рейнера стало стучать тише, но лицо Анри все еще расплывалось. — Зачем? — Голос Рейнера потерял обычную живость. — Она сделала свой выбор. На этот раз а верю, что она именно этого хотела. Если она тебе нужна, почему бы тебе самому не отправиться на поиски?
Анри изменился в лице.
— Я боюсь ехать один, — признался он после недолгого молчания. — Потом, даже если я ее найду, она все равно не вернется, если вы ее не попросите. И еще я об одном подумал… откуда мы знаем, что она в монастыре? Сама написать она не могла, значит, все может быть. А вдруг ее похитили.
— Я думал об этом, обыскал все французские корабли, но ее там не было. Я осмотрел все, залез в каждую бочку, заглянул под каждую простыню. Ее там не было, — удрученно сказал Рейнер.
— Значит, если ее похитили не французы, могли похитить сарацины. А что, если она уже гареме Саладина, этого неверного пса?
При мысли, что какой-нибудь сластолюбивый сарацин сейчас трогает его Алуетт, кровь бросила в лицо Рейнеру.
— Саладин ее не возьмет, — убежденно сказал Рейнер, хотя на самом деле вовсе не был убежден в том, ведь Саладин знает о ее красоте и музыкальном даре. — Султан — честный человек. Он верит в законы рыцарства.
Но он всего лишь мужчина. А может даже честный мужчина остаться честным, если речь идет о Жаворонке?
— Я пошлю письмо Саладину. Если она у нег он не будет этого скрывать, — сказал Рейнер, доставая из кошеля на поясе заветное кольцо.
Может, какой-нибудь эмир попроще похитил его любимую? Тогда Саладин прикажет вернуть ее. Но если это сам султан и он уже вкусил прелесть обладания ее телом, как бы она этому ни сопротивлялась, ничто не убедит его отпустить ее. — Мы не должны ждать, — вдруг заторопился Рейнер и стал натягивать на себя тунику — м пройти несколько дней, пока письмо дойдет до султана. Нам лучше пока проехаться по монастырям и убедиться, что Алуетт там нет.
— По монастырям? Там, где хозяйничают сарацины? — Анри судорожно сглотнул слюну и побледнел. — Но как?..
— Все будет в порядке, — сказал Рейнер и показал ему кольцо. — Я запечатаю им письмо султану, а потом надену на палец, и мы отправимся в путь. Саладин сказал мне, что оно защитит меня. Честно говоря, ему я доверяю больше, чем Филиппу.
Как Рейнер и ожидал, Ричард Львиное Сердце излил на него весь свой гнев.
— Плевать я хотел на кольцо Саладина! Какое мне дело до того, что Саладин пообещал тебе безопасность! — рычал Ричард. — Почему это я должен рисковать одним из лучших моих рыцарей и французским аристократом, которого Филипп «любезно» оставил мне… — Он иронически улыбнулся и отвесил поклон в сторону Анри. — Пришли, чтобы я разрешил вам затеять бессмысленные поиски в пустыне? А вам не приходило в голову, что у меня на вас другие планы? Хватит вам бегать за дамами!
