Джорджетт Хейер - Испытание любовью
– Заходи, мой поэт. Это письмо пришло сегодня от моего брата Глочестера. Симон жив и здоров.
– Слава Богу! – обрадовался Алан. – Какие еще новости от вашего брата, сир?
– Их много. Первого апреля он начал осаду Шербура. Вот, послушай! “Город настолько хорошо укреплен, что немедленная атака была бы абсурдом. Поэтому, с Вашего высочайшего соизволения, я решил начать его осаду и вынудить его покориться голодом. Насколько я понимаю, эта задача потребует много времени и трудов. Поэтому вряд ли мне удастся захватить Шербур раньше лета. Любимец Вашего Величества Симон Бовалле, которого я посылал на помощь сэру Джону Робсарту в покорении городов Карентин и Сен-Совер-Ле-Ви-конт, присоединился ко мне три дня назад с хорошей новостью, что эти города теперь находятся во власти Вашего Величества. Бовалле показал себя с самой лучшей стороны, потеряв всего семь человек, трое из которых умерли от болезней. Прошу вас, дорогой король и брат, если вам нужен Бовалле, послать за ним. А у меня достаточно сил, поскольку теперь ко мне после покорения Кутанса, который капитулировал перед Вашим Величеством шестнадцатого марта, присоединился Хантингдон”. – Генрих положил письмо на стол. – Это хорошие новости, Алан.
– Да, сир, за исключением того, что Шербур так сильно укреплен.
– Глочестер справится с этой задачей. Я уже приготовил ему ответ. – Он коснулся листа бумаги, лежавшего на столе. – Я приказываю Симону присоединиться ко мне со всем его войском.
Алан поклонился:
– И каковы дальнейшие планы вашего величества на него?
Генрих сел за стол:
– Я долго размышлял над этим, мой поэт. И кажется, нашел решение, которое удовлетворит и меня и его. Я назначу Бовалле губернатором этой страны.
Алан широко раскрыл глаза:
– Вы так решили, сир?
– Ты знаешь, что я организую здесь герцогство, Алан. Морган будет лордом хранителем печати, Латрелл – сенешалем, а во главе военного правительства я поставлю Симона, поскольку он солдат и будет править железной рукой. Поэтому он останется в Нормандии. Ты доволен?
Алан преклонил колено и поцеловал руку короля.
– Ваша доброта не знает границ, ваше величество, – сказал он. – Неудивительно, что вас так любят.
Генрих заставил его подняться.
– Тогда дело сделано! – заключил он. – Ты и Мальвалле будете под командой Симона, таким образом вы все будете вместе, а я буду знать, что мой губернатор имеет двух верных слуг, которые ему беспрекословно повинуются. Поэтому спокойно могу отправиться в Руан. И не благодари меня, дорогой. Такое решение устраивает и вас троих, и меня. Жаль только, что на время придется расстаться с вами.
– Я даже не пытаюсь благодарить вас, сир, – горячо заверил короля Алан. – Никакие слова не выразят то, что я чувствую.
Генрих засмеялся.
– Рад это слышать, – сказал он, жестом отпуская его.
Десять дней спустя Симон прискакал в Байо во главе своих войск и солдат Монлиса. Собравшийся на улицах народ горячо его приветствовал, а когда в ответ он поднял руку в неловком салюте, радостные возгласы удвоились, к ногам его коня полетели цветы, а в воздух – шапки. Прибыв в штаб-квартиру короля, он тут же направился к Алану.
Тот вскочил ему навстречу и целую минуту не выпускал его руку из своих рук.
– Мой Симон!
Улыбаясь, Симон поинтересовался:
– Ну, как твои дела?
– Все отлично. А как ты?
– Глочестер сокрушил всех своих врагов. Ты слышал, что Сен-Ло покорился Хангерфорду?
– Да. Глочестер сообщил нам об этом. Но Домфронт все еще сопротивляется Уорвику.
– Так я и думал! Но Домфронт падет еще до бомбардировки Шербура. Не знаешь, зачем меня вызвал король?
– Разве он не сказал тебе?
– Нет. Его письмо было таким же коротким, какими он считает мои. – Симон достал его из кожаной сумки на поясе и, улыбаясь, прочитал: – “Нашему любимому слуге Симону Бовалле. С удовольствием приказываем вам как можно скорее присоединиться к нам в городе Байо вместе с войсками Бовалле и Монлиса. Генрих Р.”. И тут еще на обороте приписка: “Это моя месть тебе, мой солдат. Надеюсь, ты сгораешь от любопытства?”
Алан расхохотался:
– Ну и что, ему удалось добиться своего. Симон пожал плечами:
– Видимо, мне придется присоединиться к Кларенсу. Мне все равно. Лучше скажи, Алан, что случилось с солдатами? Когда я ехал сюда, они приветствовали меня так, будто я совершил героический подвиг. В чем дело?
– Король тебе сам все расскажет, – ответил Алан. – У тебя есть новости от Джеффри?
– Да. В Белреми все спокойно. Леди Маргарет прогнала своего кузена за попытку убить меня. – Глаза Бовалле сверкнули.
– Да, я слышал. Что бы это могло означать? Симон не ответил.
– Кажется, ненависть леди Маргарет не так уж сильна, – тихо добавил Алан.
– У нее нет ненависти ко мне. Пойду переоденусь перед визитом к королю. – Тяжело ступая, он вышел.
Перед самым ужином к Бовалле пришел паж с приказом явиться к королю. Он немедленно отправился в покои Генриха, где застал его сидящим на возвышении в окружении членов Совета.
Симон остановился на пороге, быстро огляделся, затем прошел вперед и низко поклонился королю:
– Вы посылали за мной, сир?
– Да. – Генрих улыбнулся. – У меня есть для тебя работа, Симон. Бовалле поклонился:
– Это хорошая новость, сир.
– Работа предстоит тяжелая, мой солдат, – предупредил его король.
– Тем лучше, сир.
– Передай мне указ, Филипп, – обратился Генрих к Филиппу Моргану, стоявшему рядом с ним.
Морган вложил в руку короля длинный свиток, который тот передал Бовалле.
– Ты назначен на этот пост, Симон, три дня назад, по моей воле и с одобрения членов Совета.
Слегка нахмурившись, Симон снова огляделся, затем, склонив голову, начал читать. В пышных выражениях указ сообщал, что, по распоряжению короля, он назначается губернатором всех земель Нормандии, с тем чтобы поддерживать мир в герцогстве и командовать всеми находящимися в нем войсками во время пребывания короля в Руане. И далее Генрих милостиво отдавал в его подчинение рыцарей, длинный список имен которых возглавляли сэр Джеффри Мальвалле и сэр Алан Монлис. Там было еще много разных деталей, а внизу свитка стояли подпись и печать короля, затем подписи всех членов его Совета.
Бовалле прочитал указ до конца, посмотрел королю прямо в глаза, потом глубоко вздохнул и, не скрывая удивления, негромко спросил:
– Такова ваша воля, ваше величество? Генрих кивнул.
– Сир… – Симон замолчал, не находя слов. – Я… кажется, сделал слишком мало, чтобы заслужить такую честь.
Со стороны членов Совета послышался тихий ропот несогласия. Генрих кивнул Латреллу, который встал. Один за другим члены Совета покинули комнату, оставив Симона наедине с королем.
