Дженнифер Маккуистон - Приключения новобрачных
И тут же другая мысль кольнула ее, оставив неприятный осадок. Ведь утренний отъезд в Лондон избавит ее от необходимости отчитывать Элси, и благое дело – превращение подавальщицы из трактира в приличную горничную – так и останется незавершенным. Джорджетт стало стыдно. Возможно, по приезде в Лондон она могла бы написать леди Килмарти и попросить ее взять к себе на службу новую горничную. Разумеется, принимая во внимание недвусмысленный интерес Элси к младшему сыну графини, придется предварить свою просьбу соответствующим предупреждением.
Джорджетт не понадобилось много времени, чтобы извлечь из сундука ботинки, надеть и зашнуровать их. Задерживаться здесь не имело смысла, и она вышла из спальни, затем, со свечой в руке, стала спускаться, прижимаясь к стене и напряженно прислушиваясь. Увы, как Джорджетт ни старалась гнать дурные мысли прочь, они все равно лезли в голову. Ведь не только Элси она оставит неустроенной, когда утром сядет в почтовый дилижанс. Еще оставался мистер Макрори, обещавший приютить котенка, а также гостеприимная и улыбчивая леди Килмарти с ее надеждами на то, что из нее, Джорджетт, может получиться та самая жена, которая нужна ее сыну.
И, разумеется, сам Джеймс. А она покидала его – покидала трусливо. Улизнула в ночи, предоставив ему одному сражаться с ее демонами. В самом деле, ей должно быть стыдно. Право, ей следовало вернуться в Килмарти-касл.
Джорджетт невольно улыбнулась, представив, как торжественно прошествует к парадной двери графского дома и ударит по ней дверным молотком. Вот это будет сюрприз для сурового и беспощадного Уильяма!
Когда Джорджетт спустилась в прихожую, стоны ветра зазвучали громче. Правда, стоны эти доносились вовсе не с чердака, а из-за двери в кабинет Рандольфа. И тут же явилась еще одна непрошеная мысль, причем ужасно неприятная: «А что, если Элси вернулась и Рандольф что-нибудь с ней сделал?»
Дрожащими руками она приоткрыла дверь. Петли предательски заскрипели. И свеча озарила источник шума.
Черно-белая собака, доставленная Джозефом Ротвеном утром, лежала на коврике перед очагом. Облегчение, которое Джорджетт испытала, увидев, что перед ней животное, а не человек, сменилось тревогой за пса. Что мог Рандольф сделать с несчастным? Джорджетт осторожно подошла к зверю и, взяв кочергу, ткнула его в бок. Рандольф заявил, что пес его искусал, но сейчас он не подавал никаких признаков жизни.
Чуть помедлив, Джорджетт опустилась перед собакой на колени, а свечу поставила на пол. Затем с опаской протянула руку и прикоснулась к псу, приготовившись к тому, что зверь вскочит и зарычит, ощетинившись. Но тот не шевелился, хотя, судя по всему, был жив. Джорджетт тихо свистнула – никакой реакции. Тогда она встряхнула пса. Опять никакой реакции. Приподняв собачью голову, Джорджетт оттянула веко и заглянула в глаз. Зрачки у животного были расширены, и от него исходил сильный лекарственный запах.
И тут Джорджетт вспомнила этот запах! В испуге вскрикнув, она зажала рот ладонью. Теперь ей стало ясно: она вчера ничего не помнила после того, как выпила тот злополучный бокал бренди, а этот запах она, наверное, запомнит на всю жизнь. И еще ей запомнился горьковатый привкус, оставшийся во рту, после того как она угостилась тем мерзким имбирным печеньем, что подал ей Рандольф. В одно мгновение все сложилось в целостную картину. Выходит, кузен не только намеренно ее напоил, но еще и одурманил, воспользовавшись познаниями в ботанике.
И, вспомнив о Рандольфе, она словно вызвала демона из ада, дверь со скрипом распахнулась. Джорджетт медленно поднялась, крепко сжимая в руке кочергу. В иное время вид Рандольфа бы ее напугал – он был растрепанный, без шляпы, с охотничьим ружьем в руках. Но сейчас ее лишь переполняла ярость.
Кузен окинул ее долгим оценивающим взглядом, затем опустил ружье и начал развязывать шейный платок своими длинными аристократичными пальцами. Он вел себя так, словно ничего не произошло, словно он, как обычно, вернулся домой после долгого трудового дня.
Адамово яблоко на его шее подпрыгнуло, когда он расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
– Вижу, вы пришли в себя и вернулись ко мне, кузина. Я не стал бы предпринимать столь жесткие меры, если бы знал, что можно вернуть ваше расположение.
– Жесткие меры? Имеется в виду попытка убить Джеймса садовым ножом? – осведомилась Джорджетт.
– Ах, вы о вашем мнимом муже?.. – Рандольф сделал шаг в ее сторону. – Ваше импульсивное поведение несколько усложнило дело, но теперь вы можете более не беспокоиться о Маккензи. Я о нем позаботился.
Страх холодной липкой лапой схватил Джорджетт за горло.
– Вы о чем?.. – пробормотала она.
– Он больше не в счет. – Рандольф сделал еще один шаг к ней, и пульс ее участился.
Джорджетт еще крепче сжала кочергу в руке и чуть приподняла ее.
– Не подходите! – звенящим голосом предупредила она.
Рандольф остановился.
– Не стоит мне угрожать, кузина. Право же, не стоит. Вы только посмотрите на себя. Вы ведь на грани истерики. Поверьте мне как ученому, я кое-что в этом понимаю. Могу порекомендовать вам кое-какие травы, которые вам непременно помогут. Немного успокоительного – и вы крепко уснете.
Действительно, дельный совет. Попить чайку, чтобы больше никогда не проснуться… Как же она не догадалась хотя бы записку оставить, когда удирала из Килмарти-касл?
– А что вы будете делать, если я не успокоюсь? Натравите на меня пса? Но у вас ведь ничего не выйдет, верно? Чем вы его напичкали?
Рандольф самодовольно усмехнулся. Когда же заговорил, на лице его появилось какое-то почти благоговейное выражение. И Джорджетт окончательно убедилась в том, что имеет дело с безумцем.
– Я дал ему отличное снадобье. Комбинация из нескольких растительных экстрактов, в числе которых экстракт белены. И еще – концентрированная доза масла полыни. Очень полезно для усмирения тупых и упрямых созданий. Они становятся прямо-таки шелковыми. Через несколько часов он проснется. – Рандольф брезгливо поморщился. – Я лишь сожалею о том, что мне пришлось применить менее научный подход, чтобы избавиться от вашего мужа. Пуля – это так… грязно.
Джорджетт вздрогнула – словно пуля пронзила ее.
– Что вы с ним сделали? – прошептала она.
– Я его убил. – Рандольф сделал еще один шаг. – Пристрелил на дороге, ведущей в Морег. И потому теперь вы свободны и можете выйти замуж за меня.
У Джорджетт защипало глаза. Она чувствовала себя так, словно у нее вырвали сердце. Но она отказывалась в это верить! Ведь Джеймс – сильный, надежный, самый сильный и самый надежный из всех мужчин, с которыми ей доводилось встречаться. Он не мог умереть! Не мог умереть от руки этого жалкого, щуплого, полоумного ботаника! Рандольф лжет! Он лгал ей раньше, лжет и сейчас!
