Жюльетта Бенцони - Новобрачная
– Вот уж она обрадуется, – прошептала Мелани с горечью в голосе, – теперь она снимет свой траур и начнет выезжать…
Дербле нежно взял ледяную руку девушки и поцеловал ее, прежде чем передать ее в руки мадам Дюрюи.
– Постарайтесь не держать в себе горе, – посоветовал он. – Вас очень ранило отношение вашей матери, хоть вы и не показываете этого, но вам надо набраться сил. – Вы думаете, они мне потребуются?
– Да, и борьба может быть очень жестокой: Варенн так просто не откажется от вашего состояния; вам придется защищаться. Завтра же я приведу к вам поверенного и адвоката, которые нам будут необходимы… если вы не отказались от мысли о разводе?
– И вы еще спрашиваете!
– Встреча с этим человеком взволновала вас… но я думаю, что вы прежде всего хотите освободиться от этих позорных оков. Вы можете рассчитывать на мою помощь, но теперь надо быть очень осторожной: этот человек способен на все, особенно если ему грозит разорение…
Мелани медленно поднималась в сопровождении мадам Дюрюи в свою комнату. Внезапно она остановилась и сказала:
– А вам не придется из-за меня с ним драться?
Дербле пожал плечами, потом надел пальто, которое подал ему Сомс:
– Кто знает? Во всяком случае, не беспокойтесь: я владею шпагой так же хорошо, как и пистолетом, и может быть, сделаю вас молодой вдовой.
– Я этого не требую от вас. Я просто хочу обрести свою свободу, даже если светское общество отвернется от меня. Оно окажет мне большую услугу, если забудет обо мне.
– Нет, и я не верю вашим словам. Вы слишком молоды для того, чтобы отказаться от блеска общества. В тот вечер в Опере вы были счастливы, потому что были красивы и все любовались вами… и я первый. И вас заставило убежать внимание короля.
Вернувшись к себе, Дербле увидел Антуана, сидящего на банкетке на площадке лестницы. Решив сначала найти финансиста на бирже, он быстро передумал и вернулся к дому, но поскольку слуга не разрешил ему дожидаться хозяина в квартире, он уселся на лестнице. Здесь он по крайней мере не рисковал его пропустить.
– Вы ждали меня? – удивился Оливье. – Могу я спросить, кто вы?
– Не знаю, скажет ли вам что-нибудь мое имя. Меня зовут Антуан Лоран.
– А!..– потом, помолчав, добавил: – Пройдемте, пожалуйста, со мной!
Достав из кармана ключ, он открыл дверь и впустил Антуана в квартиру. Попросив замолчать запротестовавшего было слугу, он ввел его в свой кабинет с очень красивой мебелью в стиле ампир и множеством книг. Но прежде чем сесть в предложенное ему кресло, художник спросил:
– Где она?
– Вы имеете в виду, я думаю, мадемуазель Депре-Мартель?
– Конечно. Я видел вас вместе в Опере в тот вечер. Она здесь?
Оливье удивленно поднял брови:
– Что ей здесь делать? Это было бы неприлично. Она у своего деда…
– Я был там и даже разговаривал со сторожем. Он уверил меня, что в доме лишь двое или трое слуг, что дом пуст…
– А что бы вы хотели от верного слуги дома? – ответил Дербле, пожав плечами. – Мы вынуждены были держать в тайне ее присутствие…
– А ложа в Опере?
– Зачем же было лишать ее такого удовольствия, если я знал, что там не будет тех, кто мог бы узнать ее? Да мы и были там совсем недолго.
– Я это заметил. Мелани испугалась?
– Нет, это я испугался. Король Эдуард явно захотел, чтобы ему ее представили в антракте.
– Ах, как она была хороша! – вздохнул Антуан.
– Ну что ж, я думаю, теперь я смогу увидеться с ней, – сказал он, поднимаясь.
– Я вам сейчас это не советую. Только что в доме произошла очень тяжелая сцена, и я не думаю, что она захочет сейчас с кем-нибудь говорить. Сядьте и выслушайте меня!
Несколькими короткими и ясными фразами, совершенно лишенными эмоций, Оливье рассказал, что произошло. Сказал и о необыкновенной наглости Франсиса де Варенна. И в заключение добавил, что не стоит особенно рассчитывать на то, что комиссар Ланжевэн увел этого типа, чтобы продолжить допрос.
– Варенну грозит всего лишь штраф, хоть и солидный, который он должен заплатить итальянской полиции. Труп не найден, и ему нечего инкриминировать. Даже ночь, проведенную с танцовщицей: его не застали на месте преступления. И сейчас он, я думаю, уже свободен…
В этот момент у входной двери прозвенел звонок, и почти сразу в дверях появился слуга, объявив, что «пришли два господина и хотят поговорить с месье от имени господина маркиза де Варенна».
– Он на свободе! И даже не теряет времени! Пригласите их, Артур!
– Вы думаете, что это секунданты? – спросил Антуан.
– Не думаю, что это кто-то другой. Мне придется драться на дуэли с человеком, которого я глубоко презираю.
– Уступите это мне! Это я должен ее защищать!
– Не вижу в качестве кого? Да кроме того, это я ударил маркиза Но если хотите быть моим секундантом?..
Вид этих двух господ, одетых в черное, развеял последние сомнения. Старый виконт де Рессон и барон Грациани пришли к Оливье Дербле, чтобы потребовать принести публичные извинения их другу, а в случае отказа встретиться с ним завтра утром в саду одного частного владения. Маркиз, как оскорбленная сторона, выбрал шпагу.
– Понимаю, – с усмешкой сказал Антуан. – Это производит меньше шума, а у полиции тонкий слух…
Господин де Рессон смерил его взглядом.
– Смею надеяться, месье, что вы знаете, к чему сводится ваша роль секунданта и что вы не посмеете предупредить полицию?
– Я знаю жизнь, месье! И спрашиваю себя, не следует ли мне послать вам вызов на дуэль, потому что вы только что попросту оскорбили меня?
– Господа, господа! – оборвал их Дербле. – То чем мы занимаемся сейчас, и так довольно смешно. Не будем обострять обстановку. Я согласен на ваши условия и рассчитываю попросить своего друга Саша Маньяна быть моим секундантом. Мы встретимся завтра утром.
– В пять часов в парке Фоли-Сен-Джемс, в Нейи. Не опаздывайте!
Когда посланцы удалились, мужчины остались вдвоем. Антуан почти машинально взял предложенный ему бокал с портвейном, не спуская глаз с Дербле.
– Почему вы настаиваете на том, чтобы рисковать своей жизнью ради Мелани? – спросил он, немного помолчав.
– Вы любите ее? Оливье рассмеялся:
– Я плохо понимаю ваш вопрос. Я ударил человека, оскорбившего женщину; он требует удовлетворения, и я согласился на дуэль. Все очень просто. Что же касается того, что я думаю о мадемуазель Депре-Мартель, мы слишком мало знаем друг друга, чтобы я сказал вам это… но я надеюсь, что мы продолжим наши отношения, поскольку вы согласились стать моим секундантом. Не хотите ли поужинать со мной? Тогда и поговорим. Антуан согласился.
Клочья тумана, ползущие от Сены, окутывали деревья парка. Наступал рассвет, и в парке послышалось пение птиц. Утро обещало быть прекрасным, воздух был полон свежести. Все говорило о жизни, о радости. Антуану подумалось, что то, что предстало его глазам, было абсурдом: двое мужчин в белых рубахах и черных панталонах со шпагами в руках стояли друг против друга, а рядом было еще шестеро: четыре секунданта, распорядитель и врач, все тоже в черном.
