Лиз Карлайл - Никогда не обманывай герцога
– Добрый день, – поздоровался Гарет, бросив взгляд на Кембла. – Вы сегодня отлично выглядите.
– Да, спасибо, – буркнул Кембл, а потом подошел к окнам, выходящим в мрачноватую северную часть сада. Казалось, его обычная саркастическая манера поведения изменила ему и он погрузился в глубокие размышления.
Ощущая ужасную слабость, Гарет отложил перо и отодвинул от себя письма. Он не стал спрашивать Кембла, зачем тот пришел, его это не интересовало. Он просто был рад возможности отвлечься. Однако, скользнув взглядом по неприветливой комнате, в которую не заглядывало солнце, продолжал думать об Антонии. Он вспомнил, что, по словам Коггинза, она ненавидит выходящие на север комнаты Селсдона.
Антония. Боже правый! Гарет резко выпрямился. О чем он только думал, когда рассказывал ей обо всех этих ужасах? Он так живо снова пережил все это, что сомневался, сможет ли уснуть ночью; а каково будет Антонии, можно только догадываться. Антония была совсем неподходящим слушателем для подобных воспоминаний. Она мало знала жизнь, но так много мучилась. Гарет до сих пор не мог понять, почему решил ей все рассказать.
Но существует одна-единственная причина, почему человек поступает так. Ему хотелось узнать, как среагирует Антония, и теперь он это знал. Она испытала физическое отвращение. Гарет резким толчком отодвинул стул от стола. Никому до сих пор он не признавался в тех непристойных вещах и вдруг выбрал для признания самого слабого и чувствительного человека – женщину, которая почти ничего не знала о темной стороне жизни и сначала даже не поняла, о чем идет речь.
Ну что ж, если он искал ответа, то теперь получил его. Антония никогда не забудет о том, кем он был когда-то. У них не может быть будущего. Каждый раз, когда они будут заниматься сексом, она будет вспоминать о том, какой ценой он приобрел свое искусство. Он продавал свое тело за возможность остаться в живых. Больше года он был проституткой, и то, что он не по доброй воле занимался этим, не могло его оправдать в ее глазах. Он навсегда запятнан. И Антония, какой бы простодушной ни была, должна это понимать.
– Скажите, Ллойд, что движет человеком? – неожиданно спросил Кембл, отвернувшись от окна.
– Прошу прощения?
– Человеческой натурой, – пояснил Кембл, медленно перемещаясь вдоль окон с бархатными шторами. – Я над этим размышляю. И думаю, что в своей основе людьми всегда движет стремление получить две вещи – деньги или секс или то и другое. Деньги, естественно, дают власть, а власть обеспечивает секс.
Гарет не очень понимал, о чем он говорит.
– Всегда существует какое-то явное или скрытое стремление отомстить, – заметил он. Сегодня он уже не первый раз вспоминал покойного герцога. – Мужчины тратят много сил на то, чтобы отомстить.
– Странно. – Кембл остановился и нахмурился. – Я всегда полагал, что стремление мстить больше присуще женщинам, – задумчиво произнес он. – Да, мужчины тоже способны на это, но, как правило, из-за того, чтобы сохранить власть, в то время как женщина чаще мстит из ненависти.
– Вы сегодня в каком-то философском настроении, старина, – покачал головой Гарет. – Я сегодня не способен на такие глубокие мысли и…
В этот момент двери снова открылась и на пороге появился Коггинз.
– Прошу простить, ваша светлость, – сконфуженно заговорил он, – но прибыл гость. Это лорд Литтинг, племянник покойного герцога.
– Литтинг? – Гарет встал. – Какого черта ему здесь надо?
– Вы его знаете? – поинтересовался дворецкий.
– Да. Вернее, знал в детстве, – ответил Гарет и прислонился бедром к столу. – Что ему от меня нужно?
– Могу я пригласить его войти, ваша светлость? – тихо кашлянув, спросил Коггинз.
– Конечно. – Гарет сделал жест рукой в сторону дверей. – Пусть войдет, послушаем, что он скажет.
Литтинг! И не в какой-нибудь другой день, а именно сегодня!
– Вполне возможно, что это я «подтолкнул» Литтинга к тому, чтобы нанести вам визит, – подойдя ближе, тихо сказал Кембл. – Могу я остаться?
– Ни слова больше. Вероятно, мне лучше не знать, что вы затеяли. Да, вы остаетесь.
Через несколько секунд вернулся Коггинз, и вслед за ним в комнату пулей влетел Литтинг, крайне возбужденный, прямо в дорожной куртке. С редеющими волосами и солидным брюшком под дорогим жилетом он очень мало походил на мальчика, которого Гарет знал когда-то.
Литтинг швырнул на письменный стол письмо.
– Вентнор, мне хотелось бы знать, что оно означает, – заявил он, снимая перчатки. – У тебя хватило наглости спустить на меня своих собак?
Взяв письмо, Гарет бегло прочитал его и, к собственному изумлению, обнаружил, что оно подписано министром внутренних дел.
– Могу заверить тебя, Джереми, что я никогда не был знаком с мистером Робертом Пилем, – смущаясь, заметил Гарет. – Я совершенно далек от этих сфер и не знаком ни с кем, кто бы мог знать мистера Пиля.
– На самом деле знакомы, ваша светлость. – Грациозно наклонившись над письменным столом, Кембл забрал письмо из рук Гарета, пробежался по нему и с самодовольной улыбкой взглянул на Литтинга: – Позвольте представиться, милорд: я Кембл, личный секретарь герцога. Думаю, я явился виновником того, что это письмо было отправлено.
– Было отправлено? – взорвался Литтинг. – Оно пришло не по почте. Оно было доставлено неким посланцем смерти из министерства внутренних дел.
– Гм… должно быть, он нашел вас чрезвычайно привлекательным! – беззаботно улыбнулся Кембл.
– Он меня вообще не нашел, – огрызнулся Литтинг. – До сих пор я отказывался его принять и намерен делать это и дальше.
Внезапно дверь снова отворилась и Гарет с удивлением увидел входящую Антонию. Она снова сменила свое зеленое платье на элегантное темно-серое и накинула черную кружевную шаль, выгодно оттенявшую ее светлые волосы.
– Лорд Литтинг! – Вытянув руки, она направилась к нему с приветливой улыбкой. – Приятно видеть вас.
Литтингу не оставалось ничего другого, кроме как взять ее за руки и позволить поцеловать его в щеку.
– Ваша светлость, – буркнул он, – рад видеть вас. Я не знал, что вы еще в имении.
– Я должна перебраться во вдовий дом, как только его отремонтируют, – сообщила Антония, слегка задыхаясь. – Если только я не останусь в Лондоне. Его светлость великодушно дал мне время на то, чтобы я обдумала свое решение.
Интересно, подумал Гарет, кто-нибудь, кроме него, чувствует фальшивость этого веселого тона Антонии? Он был немного удивлен, увидев ее в этой части дома, которую, по словам Коггинза, она ненавидела. Но Антония была здесь и, скромно сложив перед собой руки, разыгрывала роль гостеприимной хозяйки.
