Памелла Джекел - Звезда моря
— Мне надо прилечь, Уильям, — она повернула к нему бледное лицо.
— Побудь со мной еще немного, дорогая. Давай вместе попрощаемся с Англией и с нашим прошлым.
Мэри еле выдержала несколько толчков и задержалась на палубе до тех пор, пока не исчезли из виду утесы на берегу. Затем она резко повернулась и пошла в темную каюту, где ей придется провести большую часть следующего месяца, чего ей до смерти не хотелось.
«Профит» провел месяц в Атлантике — огромном сером океане. Все это время шел моросящий дождь и дул ветер. Ни один день не был похож на другой: бури неистовой силы сменяла зловещая тишина, небо было то красным, то зеленым, то синим, то черным. Анну потрясла безграничность мира. Корабль, казалось, был в постоянной борьбе с чем-то далеким, чуждым и вечным.
Атлантика окутывала Анну, как живой серый плащ. После ограниченного пространства деревни, заполненного следящими взглядами и злыми языками, в море особенно ощущался очаровательный вкус свободы.
После нескольких стычек, Анна была принята командой как маленькая взрослая и, к тому же, очень отважная. Из-за бриджей и очень высокого для ее возраста роста, можно было запросто забыть, что она — девочка. Анна целыми днями слонялась без дела, повсюду следуя за матросами. И Кормак, у которого уже иссякли силы развлекать ее, был только рад позволить ей развлекаться самой.
Он спускался вниз, становился на колени перед кроватью Мэри, слегка кивнув Кларе — служанке, работающей по контракту, и что-то шептал своей жене, поглаживая ее руки.
— Милая, ты должна подняться наверх из этой зловонной каюты и подышать свежим воздухом.
Но Мэри была слишком слаба, чтобы двигаться. Она лежала и тихо стонала и все время звала Клару, чтобы та принесла ей таз.
Ритм моря пленил Анну, и она чувствовала, что может бесконечно смотреть на вздымающиеся волны. От хриплых голосов, рассказывающих непристойные истории, веяло очарованием приключений в далеких морях. Они навсегда остались в ее памяти и воспитали в ней чувство справедливости.
Девочка видела, как матросы качаются высоко над палубой, их обнаженные ноги, сильные загорелые руки, и ей до боли хотелось посмотреть на море с высоты наблюдательного мостика. Однажды ее желание чуть было не стало реальностью. Она уже начала медленно подниматься по грот-мачте, как вдруг чьи-то здоровенные ручищи схватили ее за талию и грубо стащили вниз.
— Эй, ты! Куда тебя несет?! — тут человек увидел ее лицо. — Дьявол! Так это же маленькая Энни! Тебе надо дать хорошую взбучку. — Его голос, сердитые глаза и огромная черная борода сильно напугали Анну. Она скривила личико, готовая расплакаться и пробормотала:
— Я лазаю не хуже самого лучшего матроса.
В голосе мужчины уже не было угрозы, когда он взял ее за руку и повел к полубаку.
— Ну, маленькая обезьянка, если ты хочешь полазать, лазай вверх-вниз по люку.
— Это не интересно, — хмуро ответила девочка.
— Тебе надоело плыть на корабле, да? Но ведь это не моя работа — развлекать в море маленьких негодниц. Старайся держаться от меня подальше, а то мы запихнем тебя в трюм к каторжникам!
Анна ухмыльнулась. Она знала, что в трюме были огромные бочки с гвоздями, одежда, чай, но не было никаких каторжников. Еще она знала, что нашла друга.
Робин был молодым матросом и совершал третье плавание с капитаном Нимродом на борту «Профита». Он оставил в Бристоле невесту и счел компанию Анны милой заменой. Весь остаток путешествия она повсюду незаметно следовала за ним, когда он был на палубе, а однажды проскользнула под его рукой на камбуз, где вечером собирались все матросы. Единственный ребенок на корабле младше двенадцати лет, чья мать не вставала с постели, а отец не мог ей возражать, Анна была очень терпима, обладала неограниченной широтой взглядов и необыкновенным чувством свободы. Она чувствовала себя каким-то образом связанной с этими взрослыми мужчинами, как будто они были членами ее семьи.
Робин подарил ей деревянную куклу, которую выстругал сам, но, увидев лицо Анны, рассмеялся и взял куклу обратно.
— Ты, видно, хочешь, чтобы кукла была матросом, а не девчонкой, да?
Он взял нож, отрезал деревянные кудри, вырезал усы над верхней губой и вновь протянул куклу девочке. Анна осталась довольна:
— Теперь он настоящий моряк, и ему нужен корабль.
— Верно. Я вырежу ему корабль, и он станет его капитаном.
— Я тоже когда-нибудь стану капитаном… Робин научился не смеяться над девочкой, но слегка улыбнуться он себе позволил:
— А я буду твоим старшиной-рулевым.
— Но запомни, Робин, я обязательно буду капитаном и буду забираться на мостик, когда захочу, и ты меня не остановишь!
***Вечером Анна слушала матросские байки, молча сидя в матросском полубаке. Она знала, что, если будет молчать и вести себя тихо, то дольше останется незамеченной, и ее не станут выгонять. Как только девочка задавала вопрос, ее тут же выдворяли в свою каюту. Многое из того, что она слышала, было ей непонятно, но интонации сказанного завораживали ее.
Анна слушала о сражениях с громадными морскими львами, пойманными сетью в северных морях; о затонувших деревнях, в церквях которых звонят колокола, когда приливы и отливы выносят на поверхность подводных рифов погибших моряков; о штормах, взбивающих морскую пену в зеленое масло; о людях, которые в панике бросаются за борт Она слышала какие-то намеки о женщинах, так непохожих на ее мать, с длинными белыми ногами, жаркими поцелуями и алыми губами. Слышала истории о великом Испанском флоте, с набитыми золотом огромными сундуками, который был богаче, чем весь Восток. Девочка сидела наполовину бодрствующая, наполовину спящая, пока не тускнел свет фонаря, а дым от матросских трубок не превращался в густой туман, а голоса матросов то пропадали, то появлялись опять. Как-то вечером, тихо сидя на стуле, Анна наблюдала, как матросы проводят сеанс спиритизма. Рассказы о приведениях были обычным явлением на корабле. В штормовые ночи, когда волны Атлантики с грохотом подбрасывали судно, даже самые стойкие говорили о фантомах. Анне, которая выросла в Ирландии, это доставляло даже удовольствие, а не ужас. Когда начался рассказ, сильнее обычного скрипнула якорная цепь, а на стене, освещенной керосиновой лампой, появилась тень от крыльев летучей мыши, и корабль словно окутался тайной. Матросы собрались в круг, соединили руки на маленьком табурете, поставленном вверх ногами на стол.
Один, наверное, самый смелый матрос спросил:
— Дух, ты с нами?
Табурет двигался, когда корабль то поднимался, то опускался на волнах, и дух отвечал на вопросы, которые ему задавали. И все это выглядело вполне правдоподобно. Определенный настрой был достигнут. Стали рассказывать самые страшные истории о кораблях-призраках, о проклятых капитанах, предсказывающих гибель проплывающим мимо судам, о крысах-вампирах и мистических альбатросах, о кроваво-красных парусах, которые, самовозгораясь, заманивали невинные корабли на песчаные отмели и уничтожали их. Море казалось самым подходящим местом для таких историй.
