Мэрилайл Роджерс - Воспевая рассвет
Нервничая и суетясь под пристальным взглядом Вульфа, Брина повернулась, чтобы принести свою душистую мазь со стола, уставленного бутылочками и горшками с разнообразными снадобьями. «Может быть, он и принц, – говорила она себе, – но ты друидка, а короли всегда подчинялись друидам. Так будь же милостиво-снисходительна к принцу и не забывай о своей гордости, если ты ее еще не совсем потеряла».
Утвердившись в этих намерениях, она взяла со стола маленький кувшинчик и повернулась к саксу.
– Ты хочешь смазать мои раны?
Он уже был достаточно здоров, чтобы самостоятельно заниматься этим, но подозревал, что эта процедура также приятна ей, как и ему.
Он сел и быстрым движением скинул с плеч свою тунику. Брина взглянула на него и замерла в восхищении от этой прекрасной широкой груди, покрытой бронзовым загаром. Золотистые завитки покрывали мощный торс и плоский мускулистый живот. Проклиная себя за слабовольность, она зажмурилась на мгновение, понимая, что тело ее совершенно не подчиняется приказам разума. Ею двигало желание еще раз прикоснуться к этому телу, а не необходимость лечить раны. Это было понятно им обоим. Взглянув украдкой из-под длинных черных ресниц, она поймала взгляд его зеленых глаз, закусила свою полную нижнюю губу и вновь залилась румянцем.
– Больше в этом нет необходимости. Думаю, этот раз будет последним, – произнесла Брина нарочито холодным тоном.
Вульф медленно улегся на тюфяк, следя взглядом за девушкой. Она тихо присела рядом. Брина натирала прохладной душистой мазью его теплую гладкую кожу, ощущая запах этого прекрасного тела. Оно было таким близким, таким волнующим, что она с трудом скрывала свое возбуждение. Она сидела, сжав кулаки так сильно, что ногти ее побелели и впились в ладони, оставляя полукруглые следы. Затем, зачерпнув новую порцию мази, она стала массировать его резкими, жесткими движениями, стараясь сдержать свою нежность и восхищение.
Вульф поежился под ее неласковыми прикосновениями, но продолжал лежать спокойно.
– Расскажи мне, пожалуйста, как ты составила этот чудодейственный бальзам, – попросил он. Ему хотелось отвлечь ее разговором, ведь Вульф так любил слушать звуки ее голоса, о чем бы она ни говорила.
– В полдень я собираю желтые цветки одной луговой травы, только те, которые уже раскрылись, и затем высушиваю их. Затем измельчаю и смешиваю с воском и кислотой из зеленых яблок. А для мази от ожогов нужно взять вместо…
Вульф часто просил девушку рассказать о своих травах и снадобьях. Брина охотно делилась с ним своими знаниями, которые она, конечно, получила от деда. Кроме врачевания Глиндор, наверное, научил внучку и кое-чему еще. Но Вульф еще в детстве узнал от своего друга, арфиста Мевта, что самые сокровенные таинства друидов недоступны женщинам и закрыты для них.
Голос Брины журчал, точно лесной ручеек, движения постепенно становились мягкими и нежными. Вульф закрыл глаза, наслаждаясь этими прикосновениями, разливающими тепло по его груди и плечам. Боясь потревожить ее, он лежал, затаив дыхание, вслушиваясь в музыку ее голоса, способного очаровать даже певчих птиц.
Ее близость была так волнующа, что Вульф почувствовал, как пульсирующее голодное пламя разгорается в его жилах, разливаясь, точно кипящий мед.
Втирая бальзам, Брина чувствовала под своими пальцами мягкие темно-золотистые завитки и гладкую упругую кожу его груди. Неужели его сердце тоже забилось так часто, или это лишь игра ее возбужденного воображения?
– Но эта мазь помогает только от ожогов или от… – она замолчала на полуслове. Его глаза жадно впились в ее губы, так что она, казалось, почувствовала вкус поцелуя. Затем он взглянул ей в глаза, и она потупила взор, проиграв эту безмолвную схватку. Забыв о собственных опасениях, потеряв всякий контроль над собой, она, беззащитная жертва, падала в пучину этих зеленых глаз, увлекаемая колдовской силой мужчины, которая была сильнее всех ее заклинаний.
Голубые глаза Брины заволокло дымкой страстного желания, и Вульф привлек ее к себе, обняв. Его губы осыпали поцелуями нежную кожу ее щек, приникнув к ее рту, он исступленно покусывал края ее губ, розовых и прохладных, точно лепестки дикого шиповника.
Она может возненавидеть его потом, может призвать на помощь деда вместе со всеми его чарами – пусть.
Но страсть к этой очаровательной колдунье, что превратила его кровь в бурлящую огненную реку, эти минуты наслаждения стоят всех сокровищ в мире.
Сила воли покинула девушку, изумрудный огонь наслаждения пронзил ее сердце. Вспомнив, что это наверняка лишь первые попытки неопытной девушки, Вульф усилием воли сдержал свирепую страсть своих поцелуев и бережно и нежно приник к ее губам. Его руки скользили вниз по ее спине, лаская ее упругие бедра, а губы покрывали ее щеки и веки жаркими поцелуями. Он искушал ее и жаждал сам ее поцелуя. Брина чувствовала, что он запустил пальцы в её густые волосы на затылке и привлек к себе ее губы, раскрывшиеся в ожидании. В этот миг их губы слились в таком глубоком поцелуе, что последние силы оставили Брину, и она, дрожа, прильнула к нему, ощущая тепло его груди, отделенной от нее лишь тканью ее одежды. Она сдалась, она жаждала чего-то большего, неизвестного ей. Вульфа поразил такой страстный ответный порыв неопытной чистой девушки, глухой стон вырвался из его груди. Но он сдержал себя, вновь боясь напугать ее напором своей необузданной страсти.
Какое неподходящее время и место, пронеслось у него в голове. Но иные мысли завладели тотчас его разумом. Перекатившись на бок, он осторожно перевернул Брину на спину и вновь набросился на нее, доверчиво и страстно смотревшую на него снизу вверх. Ее ладони ласкали его мускулистые плечи и грудь, пальцы гладили тяжелое золото его волос, губы жадно ловили огонь его поцелуев.
Но вдруг звук падающего камня гулко прозвучал в стенах пещеры. Брина моментально вскочила с виноватым видом, а Вульф, обернувшись, встретился взглядом с колдуном, задыхавшимся от холодной ярости, кипевшей в его черных глазах, огромный волк, обнажив клыки, встал стеной между ним и девушкой.
– Брина! Разве ты забыла о своем высоком предназначении? Ты забыла о духах предков, о своих священных обетах? – Раскаты гневного голоса обрушились на девушку, румянец сошел с ее щек, она стояла, потупив взор. Она поддалась соблазну, забыла о самоконтроле – какой стыд! Она сделала первый шаг в сторону от пути, предназначенного ей судьбой.
Брина в смущении спряталась за спиной Вульфа, он почувствовал, как ее волосы щекочут его лопатки. В первый раз он оказался между колдуном и его внучкой, между его яростью и ее смущением. Вдруг вспомнив о любимом трюке старика, он громко рассмеялся, совершенно сбив того с толку.
