Мэри Дехейм - Игрушка судьбы
Джейн улыбнулась уголками рта. Девушки вышли во двор. Апрельским днем солнце и дождь вступили в непримиримую борьбу. В этот момент солнце одержало победу, и девушки смогли освободиться от тяжелых плащей, направляясь к ограде дворца.
– Если ты имеешь в виду своего дядю, то у него нет ни единого шанса.
Морган разочарованно опустила длинные золотистые ресницы. Ни Шона, ни придворных, ни банкетов, ни балов – даже Фокс-Холл казался более привлекательным и оживленным местом.
– Лучше бы я сюда не приезжала, – пробормотала она и сердито пнула попавшийся под ноги камешек.
– Ну, Морган, – мягко пожурила ее Джейн, – ты изменишь свое мнение, когда двор вернется. Перемены – символ нашего времени. Когда его величество переехал в Уайтхолл, отцу Анны Болейн, – графу Уилтширу, предоставили лучшие апартаменты. Узнай кардинал Уолси, какие почести король оказывает семейству Болейн, он бы в гробу перевернулся.
Морган была несколько удивлена непосредственностью Джейн:
– Ты не боишься, что тебя услышат?
Джейн вновь пожала плечами:
– Вокруг никого нет, даже шпионов королевы. К тому же сейчас не так опасно говорить о Болейнах, как раньше.
Морган остановилась рядом со скамейкой.
– Джейн, думаешь, король уже не так страстно влюблен в Анну?
Ответный взгляд был более чем загадочен. Джейн подобрала юбку, приоткрывая стройные лодыжки, и проговорила:
– Я много чего думаю. Пойдем, взглянешь на площадку для петушиных боев. Там петухи буквально рвут друг друга в клочья. – Она положила руку на плечо Морган и продолжила: – Этот жестокий вид спорта очень напоминает придворную жизнь. Наиболее приметных петушков обычно выбирают для участия в смертельных поединках. Иногда мне кажется, что выживают лишь самые невзрачные птички.
Морган должны были представить королевской чете на майском балу следующим вечером. Она сидела в одиночестве на мраморной скамье в дворцовом парке, мрачно размышляя о предстоящем испытании и надеясь, что она все сделает и скажет правильно. Двор вернулся в Уайтхолл еще до полудня; Морган успела увидеть высокого стройного короля и его изящную темноволосую супругу. Но когда она позвала к окошку Джейн, чтобы вместе полюбоваться этим зрелищем, та лишь улыбнулась, не проявив более никакого интереса.
Несколько часов спустя Морган услышала возбужденные мужские голоса, доносившиеся из другой части сада. Какая-то игра, рассеянно подумала она, поскольку различные соревнования, игры, спорт, развлечения были важной частью придворной жизни. Джейн уже обучила ее нескольким новым карточным играм, а в теннис и волан Морган и раньше умела играть. Она неплохо ездила верхом, танцевала, но слабо разбиралась в музыке, даже ее мать признавала, что музыкальный слух у Морган полностью отсутствует.
Она взвешивала свои достоинства и недостатки, когда нечто просвистело в дюйме от ее головы и с громким стуком приземлилось у ног. Она подпрыгнула и обернулась, но увидела лишь ряд аккуратно постриженных тисовых кустов. Внезапно из кустарника высунулась голова.
– Вы не видели мой мяч?
– Мяч! – возмущенно воскликнула Морган. – Это скорее пушечное ядро! Он чуть не снес мне голову!
Широкоплечий молодой человек с уверенной мужественной грацией выбрался из зарослей.
– Прошу прощения, леди. Я понятия не имел, что здесь кто-то есть. – Он преувеличенно низко поклонился. – И я вдвойне сожалею, что не имею счастья знать леди, которую чуть было не обезглавил.
Неожиданный испуг Морган сменился раздражением.
– Я Морган Тодд из Фокс-Холла, а вы исключительно беспечны!
– Не ругайте меня, Морган Тодд, – произнес он, поднеся к губам ее руку. – Я Ричард Гриффин, и вы прелестны.
Морган отдернула руку:
– Какая чушь! Вы пытаетесь заморочить мне голову.
Огонек в его глазах померк.
– Послушайте, Морган. Я в самом деле прошу прощения. Это получилось случайно: просто оплошность. Уилл Бриртон, Френсис Уэстон и я играли в мяч, я запустил свой мяч в воздух, а Уилл отбил его слишком сильно, и… в общем, в итоге мы познакомились.
Ричард снова улыбнулся, и Морган подумала, что он выглядит довольно милым.
– Отлично. – Морган поправила длинный рукав своего платья, чтобы Ричарду не пришло в голову вновь схватить ее за руку. Ее гнев несколько остыл; в этом Ричарде Гриффине было нечто неотразимо забавное. – Но для человека вашего возраста занятие довольно легкомысленное.
– Двадцать четыре – самый подходящий возраст для легкомыслия. К тому же мы только что вернулись из поездки. А там все время приходилось терпеть множество ограничений.
Громкие голоса из-за кустов настойчиво звали Ричарда, тот обернулся.
– Я должен бежать. В знак того, что прощен, могу ли я рассчитывать на танец с вами на майском балу?
Морган избегала встречаться взглядом с Ричардом, разглядывая оборки на рукавах своего платья. Не сочтет ли он ее нескромной, если она согласится? Но кроме Тома, вокруг которого наверняка будет роиться половина придворных дам, она не знала ни одного мужчины в Уайтхолле.
– Да, – произнесла она, наконец, смело встретив его улыбающийся взгляд. – Прощать – наш христианский долг.
Последние слова заставили Ричарда улыбнуться еще шире. Морган заметила даже небольшую щелочку между передними зубами, которая нисколько его не портила, а, напротив, очень ему шла.
– Я очарован, – заявил он и, крепко взяв ее запястья, поцеловал кончики пальцев. После чего подхватил свой мяч и ринулся обратно через заросли. Морган осталась стоять на месте, только сейчас осознав, что покраснела. Но вовсе не от напористости Ричарда. Он сказал «очарован», и это слово прозвучало как эхо произнесенного незнакомцем «очаровательно» в тот памятный день. Она пыталась забыть и его, и то, что он сделал. Но это было нелегко. Множество мелочей, вроде нынешней истории, напоминали о том, что произошло в саду.
Джейн Сеймур склонила голову набок, критически изучая бальный наряд Морган:
– Никогда не видела зеленого цвета такого оттенка. Очень мило, но ты уверена, что такое декольте прилично?
– Моя бабушка лично следила за тем, как шьют это платье, – решительно ответила Морган. – Она француженка, как тебе известно, и прекрасно разбирается в моде.
Джейн промолчала. Сама она была в простеньком светло-голубом платье, с рукавами, отороченными серебряной нитью, а вырез лишь слегка приоткрывал длинную белую шею.
Поскольку Джейн хранила молчание, Морган бросила еще один быстрый взгляд в зеркало. Зеленое платье было просто великолепно. Цвет оттенял рыжие волосы Морган, в глазах ее мерцали золотые искорки. По подолу парчовой юбки жемчугом были вышиты маленькие розочки. В прическе тоже поблескивал жемчуг, а легкая накидка была сделана из того же материала, что и платье. Декольте слишком откровенное, как заметили и матушка, и Джейн, в то же время подчеркивало линию груди и интригующую ложбинку, уходившую ниже выреза платья. Морган окинула взглядом мальчишескую фигурку Джейн и едва сдержала усмешку. Джейн следовало бы надеть другой наряд, более женственный. Джейн – милая добрая девушка, но ее бесконечные поучения утомляли Морган.
