Валери Кинг - Капризная вдова
– Я тоже хочу, чтобы вы грезили обо мне во сне, – ответил он, развязывая ленты и сбрасывая с нее шляпку. Одна лента запуталась в упрямых завитках, Брэндиш потянул за нее, и волосы рассыпались по плечам Генриетты темно-русой волной. Осторожно запустив в них пальцы, он притянул молодую женщину к себе и прижался щекой к ее щеке.
Ее глаза наполнились слезами. Замкнутая в его объятиях, она склонилась к нему, словно ища утешения в давно забытой близости мужского тела. Откуда-то из глубины поднялось и захватило все ее существо чувство безысходного одиночества.
– Вы просто не представляете себе, Брэндиш, какую боль мне причиняете, – сказала она, переводя дыхание.
– Ах, как дивно благоухают ваши волосы! – пробормотал он и дотронулся губами до ее щеки. – А кожа – настоящий бархат, как я и думал!
От волнения Генриетта едва дышала. Он начал нежно и с наслаждением прикасаться губами к ее лбу, щекам, ямочке в уголке рта и наконец приник к губам.
Это было одновременно и восхитительно, и мучительно. Все существо Генриетты жаждало поцелуя. Он крепко прижал ее к себе, и Генриетта неожиданно для самой себя обняла его за шею и склонилась ему на грудь.
Но он все медлил с поцелуем.
– Поцелуйте же меня, Брэндиш, умоляю! – прошептала она, ощущая пьянящее прикосновение его губ.
Его колебаниям пришел конец. Резко прижав ее к себе, он впился в ее рот, и ей показалось, что они слились в единое целое. Неземное блаженство! Губы Короля, словно живительный бальзам, утишили жгучую боль, шесть лет терзавшую ее одинокое сердце. Только бы он не размыкал объятий! Ей захотелось остановить время и вместе с Королем раствориться в бесконечности.
Словно почувствовав ее желание, он вновь и вновь приникал к ее губам, неистово лаская их кончиком языка. Его рука, скользнув по ее лбу и щекам, зарылась в густые мягкие волосы. Казалось, наслаждению не будет конца…
Пронесшийся по оврагу шквал пронизывающего ветра разрушил чары, вернув молодых людей из обители блаженства, где время остановилось, на грешную землю.
Возвратившийся с охоты на кроликов Винсент обнюхивал сапоги Брэндиша, жалобно поглядывая на Генриетту и поскуливая. Молодая женщина освободилась от объятий Брэндиша, и на нее пахнуло дождем. Смущенно опустив глаза, она собрала рассыпавшиеся по плечам волосы и оглянулась в поисках упавшей шляпки.
– Мне надо идти, пока меня не хватились Бетси и Шарлотта, – сказала она еле слышно. Ее сердце снова ныло от боли. Поцелуи Брэндиша только разбередили рану, которая, казалось, давно должна была зажить. Какими же несостоятельными оказались ее попытки противостоять тайной страсти, которую она считала пороком своей натуры!
По щеке молодой женщины поползла слеза, и Генриетта вытерла ее рукавом. Она хотела поднять шляпку, но глаза застилали слезы. Поддерживавший ее под руку Брэндиш поднял шляпку и подал ей.
– Что с вами? – озабоченно спросил он. – Вам нездоровится? Или я вас чем-то обидел? Если так, поверьте, я не хотел!
– Уходите! – негромко проговорила Генриетта. Ах, как она негодовала на себя за проявленную слабость!
– Нет, – поспешно возразил он, – я не могу уйти, пока вы в таком состоянии. Я не такой уж бессердечный распутник, каким вы меня считаете. Хочу задать вам один вопрос, только, прошу, ответьте честно, – вы замужем?
Генриетта пристально посмотрела ему в глаза.
– Я была замужем, – тихо сказала она, – и шесть лет назад осталась вдовой. Мой муж был таким же, как вы, – светский лев, прожигатель жизни. Мне даже показалось, что вы меня знаете, ведь мы могли встречаться, когда я жила с ним в Лондоне.
Он озадаченно покачал головой.
Она взяла из его рук шляпку и надела ее, не убирая рассыпавшихся волос.
– Тогда я назовусь сама, а подробности обо мне вы сможете узнать у своей тетушки. Кому, как не ей, знать их, ведь из-за моего вдовства леди Рамсден прекратила всякие отношения с моей матерью и по сию пору с ней даже не разговаривает. Ну, неужели вы не догадались, кто я?
– Перестаньте ходить вокруг да около, скажите прямо! – хмуро бросил он.
Генриетта с тоской посмотрела на мирно пасшихся овец.
– Харт,[2] – сказала она просто, стараясь, чтобы голос не дрожал и не выдавал ее состояния.
– У вас плохо с сердцем?
Она взглянула на него, и ее губы тронула улыбка.
– Вы не поняли. Меня так зовут – миссис Фредерик Харт.
Его лицо прояснилось – он наконец узнал ее.
– Так вы вдова Фредди Харта! О господи, я же как-то встретил вас в Театре на Друри-лейн! Помню, еще подумал, что вы самое восхитительное создание, какое мне довелось увидеть! – Внезапно он замолчал, потом добавил: – Он, кажется, застрелился?
– Да.
Она наблюдала за ним, ожидая, пока до него дойдет весь ужас ее положения. Лицо Брэндиша приняло отчужденное выражение, и опечаленная Генриетта перевела взгляд на резвившихся на лугу ягнят. Увы, очень немногие люди верят, что она непричастна к самоубийству мужа. Как объяснить им, что фактически она даже не успела толком его узнать, что наутро после венчания она проснулась в постели с человеком, по сути, малознакомым, даже чужим?
Ее невеселые размышления прервал сердитый голос Брэндиша.
– Значит, вы считаете, что я такой же испорченный, как Фредди?
– А разве нет? – удивилась она.
В его голубых глазах мелькнул яростный огонек, красивое лицо окаменело. У нее испуганно екнуло сердце – неужели он оскорбился? И все же она выдержала его взгляд.
– Будь вы мужчиной, – помолчав, сказал он сдавленным от сдерживаемого гнева голосом, – я бы заставил вас ответить за эти слова. Женитьба на вас, безусловно, относится к числу заслуг покойного Фредерика, но при всем том, вынужден заметить, он был вспыльчивым, падким до денег глупцом, который якшался со всякой швалью и соблазнял невинных девушек!
Генриетта гордо подняла подбородок. Она не могла допустить, чтобы кто-то втаптывал в грязь ее и без того не слишком приятные воспоминания о Фредерике.
– А разве вы, мистер Брэндиш, – воскликнула она, – высоконравственный человек? Что вы только что делали здесь со мной? Разве мы тут с вами в прятки играли?
– Я просто целовал красивую женщину, вот и все, – усмехнулся он, поклонился и зашагал вверх по склону оврага.
Она смотрела ему вслед. Раскаты неумолимо надвигавшейся весенней грозы прогремели над лугом, эхом отдаваясь на дне оврага. Ощутимо похолодало, и молодая женщина зябко поежилась.
Сначала она хотела остановить его, чтобы извиниться за свои резкие и несправедливые слова. Разве она вправе судить человека, которого совершенно не знает?
Но, подняв было руку, чтобы помахать Королю, Генриетта тут же ее опустила. Пусть уходит! Возможно, он и не такой, как Фредерик, но при ее склонности к роковым мужчинам он опасен. Бог с ним! Скорее всего они больше никогда не встретятся, и ее жизнь вновь пойдет привычно – спокойно и тоскливо.
