Майя Родейл - Сладкое поражение
Сегодняшний день был самым обычным. Анджела встала с рассветом. Здесь она не могла лежать в постели до позднего утра. Этой роскоши она лишилась шесть лет назад.
— Какие же именно обязанности? — спросил он. Сев в постели, Филипп немного наклонился вперед, помогая Анджеле подложить ему под спину дополнительную подушку.
— Вы это действительно хотите узнать? — спросила она.
При этом Анджела совершила большую ошибку, заглянув в его карие глаза. Они были настолько честны и открыты, что казалось, он действительно хочет послушать свою сиделку. Ее сердечко забилось сильнее.
— Конечно. Кроме того, клянусь, я умираю от скуки. Очень интересно послушать, как вы рассказываете о ваших рутинных обязанностях… Ваш голос меня завораживает, — сказал он, и на его губах заиграла улыбка.
— Что такого в моем голосе?
— Он чарующий. Вам это никогда не говорили? Даже если вы станете говорить мне гадости, я готов их выслушать, потому что это будет ваш голос.
— Первый час утром я провожу в созерцании, размышлениях и молитве, — начала свой рассказ Анджела, стараясь отвлечься от нахлынувших на нее воспоминаний.
На самом деле все ловеласы одинаковы. Ведь много лет назад такой же негодяй говорил ей то же самое. В тот день ее родители весьма неосмотрительно оставили свою дочь наедине с таким же лордом. Они о чем-то говорили, потом Анджела занервничала, растерялась и замолчала.
— Пожалуйста, продолжайте, — сказал он. — Такое удовольствие слушать ваш особенный голос. Я был бы зачарован, даже если бы вы читали вслух мою расходную книгу.
Тогда Анджела заговорила, но его поцелуй заставил ее замолчать.
* * *
— Так о чем же вы обычно размышляете? — продолжал настаивать лорд Инвалид.
— О моих грехах, прошлых и нынешних. И молюсь о том, чтобы их не было в будущем, — ответила она.
— Расскажите мне о ваших грехах, Анджела, — шепотом, с дьявольской улыбкой и озорным блеском в глазах попросил Филипп. Из-за этой улыбки она почти испытала чувство благодарности судьбе за то, что у нее есть грехи, в которых она может ему признаться. Сердце девушки сильно стучало.
— Совершенно исключено, — волнуясь и чуть задыхаясь, сказала она и продолжила: — После этого я час работаю в саду. Затем служу епитимью.
— И что же это за служба?
— Я ухаживаю за вами, — ответила она с ехидцей, — чтобы искупить свои грехи.
— Наверное, вы совсем не грешили, — сказал он с легкой усмешкой.
Большим усилием воли Анджела справилась с желанием вылить ему на голову чашку горячего чая.
Поджав губы, она развернулась и направилась к двери.
— Не уходите, — донеслось с кровати.
Анджела даже не обернулась. Она из последних сил осторожно прикрыла за собой дверь и безвольно опустилась на грубые доски пола монастырского коридора. Опустив голову, она закрыла лицо руками, пытаясь сдержать катившиеся по щекам слезы. Чтобы он ничего не услышал, Анджела старалась даже не всхлипывать.
Они оба были грешны — он и она, Анджела и Филипп. Две половинки яблока — две стороны одного греха. Но этот грех мужчине не страшен. Филипп погубил четырех девушек, о которых знали и говорили. Тем не менее, его всюду привечали, даже здесь, в Стэнбрукском аббатстве.
Но для такой девушки, как Анджела, романтичной и жившей надеждами, дело обстояло иначе. Она загубила не только свою репутацию, но и нанесла вред своей семье. И, подобно Филиппу, лорд Лукас Фрост вышел сухим из воды, без всяких последствий и, она была в этом уверена, без малейшего чувства сожаления.
Тогда, шесть лет назад, был теплый весенне-летний день. Лукас ухаживал за ней уже несколько месяцев, приезжал с визитами и в снег, и в слякоть. Изредка обедал у них, иногда приходил на чай… Они познакомились на балу накануне Рождества, и Анджела с первого взгляда влюбилась в Лукаса. По мере приближения весны и тепла их отношения становились все более нежными.
Постепенно они все лучше узнавали друг друга. Скоро они перешли от скромного держания за руки к поцелуям украдкой. В тот роковой день он предложил ей прогуляться по саду. Она и не заметила, как они оказались на лесной просеке, где решили посидеть на мягкой, как шелк, траве. Чудесная природа, роскошный теплый день располагали к нежности. Они начали целоваться, увлеклись, а потом…
— Что ты делаешь? — спросила она прерывающимся от долгих поцелуев голосом. Лукас, лежавший на боку, молча начал поднимать ей юбки. Затем расстегнул брюки.
— Я собираюсь заняться с тобой любовью, — волнуясь и задыхаясь от непреодолимого желания, ответил он.
— О… — только и смогла произнести она.
Это было ее согласие, быстрое и легкое, как вздох. Он никогда раньше не говорил, что любит ее, а ей так хотелось это услышать. Она не вполне понимала, что значит «заниматься любовью», но звучало это вполне прилично для ее наивного разума. Она не знала, что именно должно происходить, потому что никто никогда не посвящал ее в тайны плоти. Об этом говорят с девушкой перед первой брачной ночью, а Лукас пока ничего не говорил о предстоящей свадьбе…
Сначала было немного больно, потом стало чуть легче, и все было закончено. После этого Лукас не разомкнул объятий, и это понравилось ей куда больше. Она лежала в объятиях любимого человека. Над ними было голубое небо, щебетали птицы. Свежий ветерок овевал их разгоряченные тела. Вот тогда Лукас сказал, что любит ее. И Анджела тоже призналась в том, что любит его.
— Мне следует поговорить с твоим отцом, — наконец сказал Лукас. Они привели себя в порядок и вернулись в дом. Лукас исчез в кабинете ее отца, плотно прикрыв за собой дверь. Анджела, едва сдерживая радость, нетерпеливо ходила по холлу. Она выходит замуж! И человек, которого она любит, отвечает ей взаимностью.
Но это было лишь до того момента, когда с грохотом распахнулись двери кабинета. Возможно, на стене остались отметины от удара бронзовых ручек, но ей это неизвестно, поскольку с тех самых пор ее не было дома. Отец запретил ей возвращаться.
— Как же ты могла, Анджела, как ты могла?! — пророкотал отец. Его лицо и глаза покраснели.
— Папа, я… — Она была в полном смятении.
— Ты обесчещена! Ты опозорила своих сестер, всю нашу семью. Вот к чему привела твоя распутность!
— Я не понимаю. Мы собираемся пожениться, папа… Разве не так, Лукас?
— Давай, сам ей скажи, — произнес ее отец. Анджела взглянула на любимого.
— Я уже обручен с другой, Анджела, — тихо сказал Лукас. Чтобы убедиться, что не ослышалась, она попросила его повторить. Увы, слух ее не подвел.
Внезапно обессилев, Анджела прислонилась к стене, подняла глаза и сразу увидела своих младших сестер, Саманту и Клер, которые, застыв на верхней площадке лестницы, стали свидетелями ее позора.
