Барбара Картленд - Пират в любви
— Я сделаю все, что от меня зависит, миледи, — ответила Доукинс, — но вашей милости известно не хуже, чем мне, что в это время года мы не купим в магазинах летних платьев.
— Постарайтесь сделать все, что можно, и не тратьте слишком много.
Тон у леди Элвинстон был самый решительный; она снова взялась за письма, и Бертилла поняла, что должна удалиться.
Она вышла из комнаты и направилась было в маленькую спальню, где жила раньше, но обнаружила, что комната заставлена платяными шкафами матери.
Не без труда ей удалось выяснить, что спать ей придется в комнатке на верхнем этаже, по соседству со служанками.
Это огорчило ее не больше, чем свидание с матерью: чего, собственно, еще она могла ожидать?
Она всегда знала, что мать ее не любит, что ей неприятно само существование дочери.
Бертилла в горьком раздумье присела на кровать. Разумеется, следовало ожидать, что с ней поступят именно так — отошлют куда-нибудь в глушь.
Она была бы попросту глупа — а глупой она вовсе не была, — если бы не понимала, что после смерти отца стала не более чем обузой.
Каникулы она проводила у тети в Бате, и мать никогда не писала ей в школу.
Новую одежду ей не присылали до тех пор, пока начальница школы не отправляла леди Элвинстон написанное в самых твердых выражениях письмо с перечнем необходимой для Бертиллы одежды и нужных учебников.
Мать не могла найти более отдаленного места и избавиться от нее более решительно, нежели она это сделала теперь, подумала Бертилла.
Она помнила тетю Агату как жесткую, суровую на вид женщину, которую отец сильно не жаловал и которая вечно запугивала свою младшую сестру Маргарет еще тогда, когда обе были девочками.
Тетя Маргарет однажды рассказывала Бертилле, что в ранней молодости у нее был шанс выйти замуж, но Агата этому воспрепятствовала и добилась своего. «Она считала меня недопустимо легкомысленной, — со слабой улыбкой говорила тетя Маргарет. — Агата презирает мирские радости и мирские мысли. Она вечно молилась и прямо-таки зверем на меня набрасывалась, когда мне хотелось потанцевать».
Бертилла вздрогнула при этом воспоминании.
Каково ей будет жить с такой тетушкой?
Бертилла понимала, что, попав в Саравак, она уже не выберется оттуда.
Глава 2
— В этом нет никакого смысла, Доукинс, — сказала Бертилла, когда они вышли из пятого магазина, в котором пытались купить подходящие платья.
— Я ведь говорила ее милости, что в это время года летних платьев не купишь, — сердито отозвалась Доукинс.
Бертилла понимала: горничная устала и от этого сделалась раздражительной даже с продавщицами, которые неизменно отвечали отказом на их просьбы найти нужную Бертилле одежду.
Но они были ни в чем не повинны, эти девушки, они делали все от них зависящее, хотя платили им очень мало и в это время года они просто изнемогали от наплыва покупателей.
Но разве можно в декабре найти в Лондоне легкие платья, необходимые в тропиках?
К тому же Бертилла была слишком миниатюрна, чтобы ей подошли платья на высоких и представительных женщин, умеющих изящно и с достоинством носить турнюры.
— Единственное, что мы можем, Доукинс, — заговорила Бертилла своим мягким голоском, пока они пробирались по тротуару сквозь толпу, — это купить материю, а я во время путешествия сама сошью себе платья.
Она вздохнула и добавила:
— У меня будет много времени.
Девушка не спала всю ночь после того, как мать сообщила, что отсылает ее в Саравак: Бертилле казалось, что ей в одиночку не преодолеть трудности такого пути, и это приводило ее в отчаяние.
За границей она была всего один раз вместе с отцом и с ним же ездила однажды в Шотландию, но ей и в голову не приходило, что придется одной проехать чуть ли не полсвета.
При обычных обстоятельствах, в обществе, скажем, того же отца, горячо любимого, это могло быть захватывающим приключением, но ехать одной… да еще после долгих дней пути по морю оказаться в конце концов у тети Агаты… нет, это истинный кошмар, от него не избавишься после пробуждения.
Чем больше она думала о том, что ей придется жить в обществе одной только тети Агаты да еще притворяться, будто она хочет стать миссионеркой, Бертилле хотелось бежать куда глаза глядят и спрятаться так, чтобы мать не могла ее отыскать.
Но Бертилла понимала, что подобная мысль безнадежна: денег у нее нет, а зарабатывать себе на жизнь она не приучена.
В магазинах она присматривалась к девушкам-продавщицам и видела, какие они худенькие и недокормленные, лица осунувшиеся, а под глазами залегли темные тени.
Без сомнения, это результат изнуряющего образа жизни; к тому же Бертилла не раз читала в газетах, что девушкам этим платят ничтожно мало.
Отец Бертиллы был человеком разносторонним, и она, учась в школе, старалась быть в курсе того, что его занимало, и вообще в курсе того, что происходит в мире.
Этим она очень отличалась от своих одноклассниц, которых занимали мысли о будущем замужестве.
По мере того как приближалось время окончания школы и, следовательно, выхода в свет, девицы только и говорили что о мужчинах и о способах привлечь к себе их внимание.
Они часами могли, пересмеиваясь, болтать о каком-нибудь пустяковом случае, происшедшем во время каникул, или о мужчине, которого заметили, когда парами прогуливались цепочкой, на школьном жаргоне именуемой «крокодилом».
Бертилле все это было невыносимо скучно.
Она понимала, что и сама когда-нибудь выйдет замуж, но куда интереснее было читать или, если есть возможность, поговорить о многих других вещах, а вовсе не о гипотетическом мужчине, которого она уж никак не могла представить себе в качестве супруга.
Она прекрасно понимала, еще до того, как леди Элвинстон сообщила ей об этом прямо, что мать намерена снова выйти замуж.
Она еще не сняла траур, а прислуга уже судачила о ее обожателях, и Бертилла слышала эти разговоры.
Тетя Маргарет необычайно интересовалась, на каких приемах бывает леди Элвинстон, и читала с огромным любопытством все заметки об этом в светской хронике.
— Твоя мать так красива, дорогая, — говорила она Бертилле. — И подумать невозможно, что она будет жить в одиночестве и останется верной памяти твоего отца.
— Разумеется, нет, — отвечала Бертилла.
Но, говоря так, она упрекала себя самое за измену памяти отца, поскольку так легко соглашалась с тем, что матери нужен новый муж.
Впрочем, она еще в детские годы осознала, что отец обожает мать и гордится ею, чего не скажешь о самой леди Элвинстон, у которой множество своих дел и развлечений.
Отец с полной терпимостью относился к тому, что жена остается в Лондоне, в то время как он с дочерью уезжает в деревню, однако Бертилла понимала: не только в этом разница в образе жизни отца и матери.
