Барбара Картленд - Музыка любви
Темные волосы герцога были растрепаны после быстрой верховой езды. Одна прядь ниспадала на лоб.
Лицо было не просто красиво — оно поражало каждого, кто его видел. В живых, беспокойных глазах проглядывало что-то неистовое. Губы выдавали глубоко затаенную чувственность, особенно заметную сейчас, когда он сидел расслабившись. Породистый прямой нос, упрямый подбородок. Совершенные черты лица немного портил шрам от пули, задевшей скулу. Виконт слыхал, что, когда его друг был еще совсем молод, в него стрелял обезумевший от ревности обманутый супруг прямо во время театрального представления. Говорили, что герцог тогда едва не умер.
Сам герцог никогда не рассказывал об этом случае и никому не разрешал упоминать о нем, что только давало дополнительную пищу для домыслов. Многие считали его нехорошим человеком, распутником, ни в чем не знающим меры.
Герцог и не пытался опровергать ходившие о нем слухи. То ли ему было удобно, чтобы все думали, будто он в родстве с дьяволом, то ли мнение окружающих было ему безразлично. Виконт считал, что причиной такого поведения герцога было отчасти и то и другое.
Когда остальные гости вышли, он сочувственно спросил:
— Что с тобой, старина?
Герцог пожал плечами.
— Не знаю... Ничего.
— Тебя не радует предстоящая пирушка?
— Почему? Радует. Даже очень! Просто... Как бы тебе объяснить... Разве тебе не становится скучно, когда ты все время ходишь по кругу?
— По кругу наслаждений, — напомнил виконт.
— Да. Но через какое-то время эти наслаждения теряют свою пикантность и начинаешь понимать, насколько все бессмысленно.
Виконт вздрогнул.
— Раньше ты никогда так не говорил. Правильно Бруно сказал...
— Бруно — бесчувственный придурок, — раздраженно перебил его герцог.
— Да, но на этот раз он был прав. У тебя есть все, чего только может пожелать мужчина: высокий титул, земля, дом, лучшие вина, лучшие лошади, ты можешь подцепить любую женщину, которую встретишь на своем пути...
— Но женщины, которых легко подцепить, например, такие, с которыми мы встретимся сегодня, быстро надоедают, — уныло заметил герцог.
- У тебя большой выбор и в том, что касается других женщин, — сказал виконт. — Ты же не можешь оставаться всю жизнь холостяком. Придет время — женишься, у тебя появятся дети. Это ясно, как Божий день, хотя, возможно, ты этого сейчас и не осознаешь.
— Я все прекрасно понимаю. Вспоминаю об этом всякий раз, когда встречаю порядочную женщину, и все с любопытством наблюдают: сумеет ли она заставить меня сдаться. Черт возьми, неужели моя репутация настолько плоха, что мамаши, у которых есть дочери на выданье, прямо-таки шарахаются от меня?
— Гораздо хуже, чем на самом деле, — криво усмехнулся виконт. — Не знаю, тебе, наверное, нужно сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы опозорить славную герцогскую корону и лишиться дружеского расположения королевской семьи. Может, совершить убийство?
— Ты прав, — заметил герцог с невеселым смехом. — Порядочные женщины ничем не лучше, чем женщины легкого поведения. Они тоже расчетливы. Просто у них несколько иной расчет. Их показное целомудрие не более чем плата за то, чтобы стать герцогиней. Я предпочитаю девушек типа «Красавиц Берти». Они, по крайней мере, ничего из себя не строят. С ними можно честно договориться.
— Ну ты и циник!
— Да, я циник. На то есть причины.
— Значит, по-твоему, все женщины делятся только на два типа и других не бывает?
— О, я надеюсь, что где-то есть женщины, которые не выставляют себя на продажу тем или иным способом. Верные женщины, с честными сердцами, не способные на обман.
— Как я полагаю, ты таких еще не встречал?
— Один раз. Но нет... это была всего лишь очень юная девушка.
— Это звучит интригующе. Расскажи мне о ней.
Герцог отрицательно покачал головой.
— Нет, я не могу этого сделать. В каком-то смысле она даже не существует. Это было очень давно, и она была совсем молода. Повзрослев, скорее всего, стала такой же, как все.
— А может, и нет. Быть может, она осталась такой, как прежде, и ты когда-нибудь снова встретишь свой идеал.
— Мой идеал! — герцог досадливо поморщился. — Не думай, что я такой сентиментальный дурачок! Все идеалы рано или поздно рушатся. Только у глупых мужчин бывают идеалы.
Он потрогал шрам на щеке и тут же отдернул руку, словно уличив себя в минутной слабости. Затем вскочил на ноги и взял графин с бренди.
— Пойдем к остальным, — резко сказал он. — Пойдем, Ментон, пора готовиться к вечеринке. Повеселимся сегодня ночью от души!
Глава третья
Пора было ехать в замок. Карина надела одно из своих самых лучших платьев и очень красивую шляпу.
Когда она спустилась, Берти, взглянув на нее, захлопал в ладоши.
— Великолепно! — воскликнул он. — Вы настоящая «Красавица Берти».
Карина вспыхнула.
— Сомнительный комплимент. Это звучит так, будто у меня... не совсем приличный вид.
— Какая ерунда. Вы прелестная девушка. И не должны стыдиться того, что мужчины будут любоваться вами.
Берти обладал каким-то неотразимым простодушным обаянием. Мгновение спустя оба уже смеялись.
— Вы не обидитесь, если я скажу, что вы очень талантливы? Вы даже не представляете, как мне с вами повезло.
— Надеюсь, после выступления вы скажете то же самое! — весело ответила Карина.
Берти разразился смехом.
— Вы не только красавица, вы и умница! — заявил он с театральным пафосом.
Мелани еще спала. Карина попросила экономку объяснить ей все, когда девушка проснется, и позаботиться о ней как можно лучше. Дождавшись конца их разговора, Берти галантно повел ее к карете.
— Кстати, — сказал он. — Наверное, вы не хотите, чтобы герцог знал ваше настоящее имя. Советую вам выбрать в качестве псевдонима название какого-нибудь цветка.
— Цветка?
— У всех девушек есть сценические псевдонимы. Джулия — Фиалка, Хелен — Роза, Белинда — Маргаритка, Мелани — Лилия. Так что выберите цветок, который вам нравится, он станет вашим сценическим псевдонимом.
— Прекрасная идея. Но сначала мне нужно подумать.
Когда они проехали несколько миль, Карина попросила:
— Расскажите мне немного больше о герцоге. Вы когда-нибудь с ним встречались?
— Я работал слугой в одном из колледжей в Оксфордском университете, когда он там учился. Мне не раз приходилось помогать ему добраться до постели.
— О! Вы хотите сказать, что?..
— Он частенько хватал лишку, — подсказал Берти. — Все студенты любят немного покутить. Однако должен признать, что он любил это больше всех. Пару раз его отчисляли из университета. Если бы я его не прикрывал, отчисляли бы еще не раз.
