Мишель Маркос - Искусство порока
— Теперь уже скоро. Пойдем дальше, я хочу увидеть весь парк, прежде чем нам придется вернуться в эту тесную ложу.
Они поплутали еще немного по извилистым тропинкам, но когда дошли до большой садовой арки, Эстер остановилась.
— Нам нельзя туда входить.
— Почему? — удивилась Атина.
— Потому что это вход в аллею Любовников.
Эта аллея вела к месту, где парочки уединялись и тайно занимались любовью. Лицо Атины озарила ликующая улыбка.
— Я слышала об этом месте. Давай пойдем.
— Нет. Мама не разрешает мне туда ходить.
— Не будь трусихой. Мы только войдем и сразу выйдем.
— Нас могут увидеть. Я не хочу, чтобы муж узнал, что я там была.
— В такой темноте никто нас не увидит. Пошли. Я знаю, ты тоже сгораешь от любопытства.
Атина потянула Эстер за собой в гущу довольно запущенного леса.
Там вообще ничего не было видно. Они осторожно продвигались, отводя в сторону цепкие ветки кустов. Ковер из опавших листьев заглушал все звуки. За исключением одного.
— Что это? — всполошилась Эстер.
Атина остановилась, прислушиваясь.
— Похоже, это стонет раненый зверь.
Любопытство заставило ее сделать несколько шагов.
Эстер даже не пошевелилась.
— Зверь? Какой зверь?
Не обращая внимания на Эстер, Атина двигалась вперед. Чем ближе она подходила, тем явственнее становился звук. Это стонала женщина.
Тропинка выводила на небольшую полянку, но Атина остановилась, спрятавшись за кустом. С этого места она разглядела, что на поляне происходило какое-то движение. Потом она различила большого мужчину — главным образом потому, что был виден светлый галстук. Именно из-под его фигуры неслись всхлипывания и тихие стоны удовольствия. Когда глаза Атины привыкли к темноте, она увидела женщину, перегнувшуюся через садовую скамейку, и стоявшего над ней мужчину, который ритмично двигал бедрами.
Кровь прилила к лицу Атины. Быть свидетелем такой сцены было грешно и дурно, но отвернуться было выше ее сил. Хотя фигуры были размыты, воображение дополняло то, чего она не могла видеть. Атина представила себе, как соприкасаются тела, как жар порочного удовольствия передается от одного к другому. Ее тоже бросило в жар.
Мужчина приказал что-то женщине свистящим шепотом, но Атина не могла разобрать слов. Однако его движения стали более энергичными, он издавал какие-то странные гортанные звуки, а женщина уже почти кричала. Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, Атина наблюдала за тем, как страсть все больше овладевала этими людьми.
Неожиданно тишину разорвал и какие-то хлопки, словно одна задругой вылетали пробки из бутылок с шампанским. Атина решила, что это начался фейерверк, но звуки все приближались. Она обернулась и увидела, что это зажигаются фонари по всем аллеям парка. Свет вспыхнул, и стала видна занимавшаяся любовью пара.
Женщина вскрикнула и подняла голову.
Атина ахнула. Леди Понсонби!
Оттого, что подол ее ярко-синего платья был поднят до талии, ее поза была еще более постыдной и шокирующей. Позади нее, погруженный в ее лоно, мужчина был одет в коричневый камзол.
— Остановись! — крикнула леди Понсонби, глядя на кусты, за которыми пряталась Атина. — Там кто-то есть!
Мужчина поднял голову и обернулся. Кровь отлила от лица Атины.
Черты его лица были искажены маской похоти. Такого выражения она никогда не видела. Зато она очень хорошо знала это лицо. Эти голубые глаза, в которые она смотрела с такой любовью. Эти волосы, до которых ей хотелось дотронуться. Этот рот… Сколько раз она мечтала прикоснуться к нему своими губами.
Кельвин.
Монумент счастья, который она уже воздвигла в своем воображении, начал рушиться. Глядя в это лицо, лицо мужчины, который менее часа назад поклялся ей в верности, она думала лишь об одном.
Бежать.
У нее подгибались колени, но она не останавливалась. Сейчас тропинка был освещена, но из-за слез она почти ничего не видела. Выбежав на широкую аллею, она уже рыдала в полный голос.
Эстер поймала ее в объятия.
— Что случилось? Атина, что ты там увидела?
Образ увиденного был выжжен в ее мозгу словно каленым железом. Она могла описать его в тысяче тошнотворных деталей. Но не хотела. Она хотела похоронить его навсегда.
— Увези меня отсюда, — захлебываясь от слез, попросила она. — Пожалуйста.
Она позволила Эстер повести себя по другой дороге. Тугой корсет мешал Атине дышать. Они присели на садовую скамейку напротив какого-то фонтана. Атина не переставала рыдать.
Прошла, как ей казалось, целая вечность, когда она немного отдышалась и нашла в себе силы говорить. Вытирая слезы перчатками, она описала Эстер то, что видела.
— О, Атина, — сказала Эстер, поглаживая спину Атины. — Я даже не знаю, что тебе сказать.
Атина покачала головой.
— Я думала, что он меня любит. Я думала, что он любит меня. Я чувствую себя такой дурой. — В кустах вдруг запел соловей, но для Атины это скорее напомнило пение сирен, заманивающих простодушных моряков. — Почему он связался с этой… этой ужасной женщиной? Почему он променял меня на нее?
Атина чувствовала себя полной дурой. Почему она подумала, что достойна замужества? У нее нет ни богатства, ни титула, ни перспектив. Годы цветущей юности прошли — и никакой корсет не изменит этой реальности. До чего она самонадеянная! Решила, что смогла завоевать сердце и восхищение такого человека, как Кельвин. Ей хотелось ненавидеть его, но вместо этого она ненавидела себя.
— Атина, то, что случилось, не изменит его намерения жениться. Он все равно на тебе женится.
— Я не хочу выходить за него замуж! — воскликнула Атина — слишком громко, что было неблагоразумно. — Он только что доказал меру своей любви ко мне. Неужели ты действительно думаешь, что я свяжу себя узами брака с человеком, который готов прыгнуть из моей кровати в кровать другой женщины? Сидеть дома и ждать, когда он вернется, и от него будет пахнуть так, как от женщин, подобных этой Понсонби?
Эстер ласково гладила плечо Атины.
— Ты расстроена, я понимаю, но подумай, о чем ты говоришь. Кельвин Бредертон — граф и завидная партия для любой женщины. У тебя и у твоего дедушки будет прочное положение. Не забывай об этом.
— Эстер, ты говоришь так же, как герцогиня Твиллингем. А как насчет того, чтобы выйти замуж по любви и жить в состоянии взаимного восхищения? Как насчет того, чтобы связать свою жизнь с человеком, который намерен уважать тебя и пожертвовать всем ради твоего счастья? Разве не это важнее всего?
Эстер неуверенно пожала плечами.
— Моя мама говорит, что самую большую радость, на которую может надеяться женщина, — это быть замужем и стать матерью. Если мужчина относится к женщине с уважением к ее предназначению в жизни, он выполнил свой долг. Ты не можешь ждать от мужчины, что он будет верен только одной женщине. Они устроены по-другому. Поэтому у них есть любовницы.
