Стефани Лоуренс - Своевольная красавица
— Катриона — подопечная моего отца… — Джейми осекся и прочистил горло. — Собственно говоря, теперь моя.
— Вот как? — Ричард учтиво улыбнулся. — Что ж, это объясняет ваше присутствие здесь.
Оказавшись мишенью для очередного убийственного взгляда, он приготовился отразить его, но Мэри взяла Джейми под руку.
— Не могли бы вы проводить Катриону в столовую, мистер Кинстер?
Ричард с готовностью положил руку мисс Хеннеси себе на локоть и двинулся вслед за хозяевами.
Катриона с неприступным видом скользила рядом с ним, словно галеон при полном вооружении. Когда они выходили из гостиной, Ричард заметил у двери ее спутницу.
— Кто та дама, что вас сопровождает? — поинтересовался он.
После некоторого колебания она сочла нужным ответить:
— Моя компаньонка, мисс О'Рурк.
Путь в столовую лежал через похожий на пещеру холл. Ричард подвел свою прелестную даму к стулу, стоявшему рядом с сидевшим во главе стола Джейми, и уселся напротив нее, справа от хозяина. Остальные члены семьи, включая мисс О'Рурк, свободно разместились за длинным столом. Расстояние между обедающими отнюдь не способствовало оживленной беседе. Ярко пылавший в камине огонь не мог обогреть просторную комнату, носившую печать многолетнего аскетизма и суровости.
Разговор в течение всего обеда ограничивался просьбами передать приправы, и Ричард погрузился в размышления о Шеймусе Макинери. За неимением других способов удовлетворить свое любопытство он принялся изучать его дом и домочадцев.
Все они производили впечатление людей робких и застенчивых, склонных держаться в тени, что само по себе характеризовало Шеймуса и его методы воспитания. У мисс О’Рурк было интересное лицо, с глубокими морщинами и необычными для женщины благородного происхождения следами длительного пребывания на свежем воздухе. Ричард ничуть не удивился, обнаружив, что она относится к нему с глубоким недоверием. Компаньонки красивых девушек всегда относились к нему настороженно.
Из всех собравшихся Катриона Хеннеси, безусловно, заслуживала наибольшего внимания, В шелковом платье темно-лавандового оттенка и собранными на макушке блестящими локонами, она представляла упоительное зрелище для его сладострастных глаз. Глубокий вырез платья позволял судить о щедрости, с которой ее одарила природа, точеные плечи и руки были обнажены, нежная кожа цвета слоновой кости сияла как шелк.
Избавленный от необходимости поддерживать беседу, Ричард исподтишка разглядывал девушку. Завитки медных волос обрамляли овальное лицо с широким лбом и прямым носиком. Брови у нее оказались светло-русыми, как и пушистые ресницы, оттенявшие ярко-зеленые глаза, которые он не мог рассмотреть в лунном свете, хотя отлично помнил золотые искры, которые негодование высекло из них. Он представил себе, как они будут сверкать в гневе — и темнеть от страсти. Все в ней было совершенным, кроме подбородка, слишком решительного, по мнению Ричарда. Слишком своенравного. Она была чуть ниже среднего роста, миниатюрная и стройная, однако в ее фигуре не было ничего мальчишеского. Абсолютно. От одного взгляда на нее Ричарда кидало в жар.
Появление десерта заставило его вспомнить о манерах. Только сейчас он заметил, что, хотя присутствующие обменивались взглядами и отдельными репликами, это не распространялось на него и Катриону. Все, за исключением мисс О’Рурк, наблюдавшей за ним с мрачным неодобрением, старательно отводили глаза, словно боялись привлечь его внимание. Один Джейми изредка обращался к ним, да и то по необходимости и весьма церемонно.
Заинтригованный Ричард попытался поймать взгляд Малькольма, но добился лишь того, что юноша еще глубже вжался в свой стул. Взглянув на Катриону, он заметил, как она обвела глазами общество — и все дружно потупились. Девушка невозмутимо промокнула розовые губки салфеткой, и Ричард живо вспомнил их вкус.
Отмахнувшись от неуместных воспоминаний, он покачал головой. Похоже, семейство Шеймуса до такой степени запугано, что воспринимает его и Катриону как экзотических зверей, от которых неизвестно чего ждать.
Что служило определенной рекомендацией его колдунье.
А может, она и в самом деле колдунья?
Эта мысль дала толчок другой — каково, скажем, оказаться в постели с колдуньей? Ричард с головой погрузился в сладострастные мечтания, когда Джейми вдруг нервно откашлялся и повернулся к Катрионе.
— Вообще-то, Катриона, я подумал, что теперь, когда Па умер, а ты стала моей подопечной, будет лучше — в смысле правильней, — если ты переедешь сюда.
Катриона, только что отправившая в рот кусочек бисквитного торта, на секунду замерла, затем проглотила торт, отложила ложку и подняла вопросительный взгляд на Джейми.
— Тебе лучше жить в семье, — поспешно добавил тот. — В долине, наверное, ужасно одиноко.
Лицо Катрионы приняло непреклонное выражение.
— Твой отец думал так же, помнишь?
Судя по трепету, который пробежал по комнате, помнили все, включая лакеев, безмолвно застывших у стены.
— К счастью, — продолжила Катриона, не сводя взгляда с Джейми, — Шеймус одумался и позволил мне жить дома, как того желает Госпожа. — Она помолчала, давая им возможность осознать ее слова, а затем спросила: — Ты намерен противостоять Госпоже?
Джейми побелел.
— Нет! Конечно, нет. Мы просто думали, может, ты сама захочешь… — Он неопределенно махнул рукой.
Катриона опустила глаза и взялась за ложку.
— Меня вполне устраивает мой замок.
Вопрос был закрыт. Джейми обменялся взглядами с Мэри, сидевшей на противоположном конце стола. Она пожала плечами и состроила гримаску. Остальные члены семьи, искоса взглянув на Катриону, поспешно отвели глаза.
Властность Катрионы впечатляла. Она использовала ее в качестве щита и только что успешно отразила атаку бедняги Джейми. Ричард узнал прием. То же самое она пыталась проделать с ним накануне, но, оказавшись в его опытных руках, повела себя как обыкновенная женщина.
Вспомнив ее тело, теплое и податливое, он заерзал на стуле. Чем она его так привлекла? Одной красоты, даже совершенной, было недостаточно, чтобы вызвать в нем столь мощный отклик. Видимо, ее гордость и необузданность, вызывавшие в мужчине подсознательное желание покорить, пробудили его охотничьи инстинкты. Окружавшая Катриону аура таинственности в сочетании с ее женственностью бросали открытый вызов человеку его склада.
Скучающему ловеласу, каким он был.
Ее никогда не примут в высшем свете. На вкус общества, Катриона была слишком независима и ничуть не походила на кроткую, благовоспитанную девушку. Судя по ее уверенному виду и властным манерам, Ричард предположил, что ей далеко за двадцать, но теперь понял, что ошибся. Чуть больше двадцати. Что делало ее поведение еще более интригующим и загадочным.
