Анастасия Дробина - Король-одиночка
– Что ты… О чем ты… – Граф смотрел в стену. – Слушай… Прошу – поедем в Бухарест. У меня там родня, сестра замужняя. Будем жить, как раньше, там тебя не знает никто. Думаешь, мне эта свадьба нужна?
– А не нужна – зачем связался?
– Одно твое слово – ничего не будет. Опять возьму тебя.
– С ума сошел? – притворно испугалась она. – Что цыгане скажут? Граф свою шлюху из дому выгнал, а потом снова притащил? С тобой никто здороваться не будет!
– Ты не шлюха, – глухо сказал он.
– Богу будешь объяснять.
Граф взглянул на нее исподлобья. Промолчал. Мария наблюдала за ним с горькой усмешкой.
– Что за сумку ты приволок?
– Это?.. Да ничего. – Он явно был рад смене разговора. – Пусть побудет у тебя пару дней. Надо, чтоб не светилось.
– Травка?
– Поднимай выше. Порошок.
– Целая сумка?! – на миг Мария забыла обо всем. – Это же… Это же…
– На десять миллионов. Зелени, – протяжно сказал Граф. Мария пристально взглянула на него.
– Откуда у тебя? Ты таких денег не крутил…
Ленивым жестом Граф дал понять, что отвечать не будет.
– Давай спать, – попросил он. Мария кивнула, подняла ноги на кровать. И не отодвинулась, когда он опустился рядом, а, почувствовав его руку на своей груди, лишь тихо сказала:
– Полегче… Болит.
Ночью, когда Граф, раскинувшись на кровати, оглашал комнату раскатистым храпом, Мария выбралась из-под одеяла. Оглядываясь, прокралась в прихожую, накинула на лампу платок и при чуть заметном свете открыла сумку.
Это действительно был героин – около сотни плотных целлофановых пакетов с белым порошком. Мария вынула один, осмотрела, понюхала. С минуту размышляла, сидя на пятках. Потом положила пакет на место, подошла к вешалке и методично, один за другим обшарила карманы куртки Графа. На тумбочку легли ключи от машины, сигареты, нож с кнопкой. Пачку презервативов Мария брезгливо швырнула в угол. Последним под свет лампы явился пистолет. Сощурившись, Мария взвесила его на ладони. Вернулась в комнату.
Граф спал на спине, разметавшись по смятой постели и свесив вниз одну руку. Свет фонаря падал на его лицо, грубые черты разгладились, волосы были взлохмачены – сейчас он казался совсем молодым. Встав рядом с кроватью, Мария навела пистолет. Осторожно тронула курок. Тот не поддавался. Она судорожно сглотнула, зажмурилась и нажала со всей силы. Сухой бесполезный щелчок: пистолет не был заряжен.
Граф шевельнулся во сне. Забыв опустить руку, Мария в упор смотрела на него. Он не открыл глаз. Вздохнул, улыбнулся, пошарил рядом с собой.
– Маша… Кай сан? [10]
Оружие со стуком упало на пол. Мария ничком повалилась на кровать. Беззвучно зарыдала, закрыв голову руками. Небо за окном зеленело. С улицы донесся первый трамвайный звонок.
* * *В Москве, несмотря на май, было холодно. По улицам гулял пронзительный северный ветер, над крышами домов собирались свинцовые тучи, платформы Киевского вокзала блестели лужами. Толпа прибывших на скором «Москва – Одесса» мощным потоком устремилась к метро, и Король едва успел выбраться из нее. Он не собирался разыскивать цыган, но мелькнувшее у сигаретного киоска знакомое лицо заставило его обернуться. Так и есть – Ганка. Откуда она взялась?
Останавливаться не следовало. В ту же минуту его ненавязчиво потрогали за рукав.
– Красавец, на минуточку. – Девчонка лет семнадцати в красном, сползшем на шею платке вкрадчиво улыбалась. – На два словечка, мой ненаглядный! Я тебе не совру, я одну правду говорить буду… Красавец, у меня ребеночек больной…
– Подай, подай, брат, не жалей! – откуда-то вывернулся чумазый подросток, нагло оскалился, показав золотой зуб. – Не видишь – мучаемся, с голоду пропадаем…
– Васька, ты, что ли?
Цыганенок изумленно заморгал. Узнав Короля, улыбнулся во весь рот:
– Ай! Дорогой мой! Вот не ждали, Ганка за тобой уже высохла вся! И Граф здесь, айда!
– Граф откуда? – удивился Король, но мальчишка уже юркнул в толпу и исчез. Пропала, как не было ее, и цыганка в красном платке. А Ганка подошла вплотную и, прислонившись плечом к киоску, уставилась на Короля. Теперь уже нельзя было уйти незамеченным.
– Как твои дела? – спросил он. Она медленно покачала головой. Широко расставленные светлые глаза смотрели равнодушно, спутанные пряди волос выбивались из-под перекрученной косынки. Из-под фартука нахально выпирал живот.
– Опять? Чья работа?
Ганка пожала плечами, неуверенно ткнула в него пальцем. Наскоро прикинув срок, Король вынужден был признать, что и это возможно.
– Ладно… Где стоите? Веди.
За вокзалом нависали друг над другом предназначенные на слом развалюхи, зияющие черными проемами выбитых окон. Сухие тополя топорщились голыми сучьями. Ганка привычно и быстро запетляла между этими уродцами, миновала развал помойки и груду разбитых фанерных ящиков, скользнула в низкую дверь. Король старался не отставать.
Он встретил Ганку три года назад, когда пришел в небольшой табор, бродивший по херсонским степям. По ряду причин Королю не хотелось тогда появляться в больших городах, и нигде нельзя было спрятаться лучше. В таборе нашлось несколько поручившихся за него знакомых, и цыгане приняли Короля без лишних разговоров. А ночью в палатку скользнула Ганка и, ничего не отвечая на его удивленные вопросы, поснимала все свои юбки и платки. Он даже немного испугался тогда. Знал, что проституток среди цыганских женщин нет, а за связь с чьей-нибудь женой или сестрой легко можно получить нож под ребро. Но Ганка вцарапалась к нему под куртку, прижалась горячей, мягкой грудью, жадно поцеловала несколько раз – все молча. Что оставалось делать? Сперва Король думал, что она просто не говорит по-русски. Все выяснилось потом: немая, полусумасшедшая… В таборе на нее не обращали внимания, никто не придал значения тому, что она начала жить с гаджо. Тогда Ганка даже нравилась ему – высокая, светлоглазая, черная от загара, носящая мужскую рубаху и рваную юбку, сквозь прорехи которой видны были колени. Из приличия он все же спросил ее десятилетнего брата:
«Не против, парень?»
Васька пожал плечами:
«Да бога ради… Дай сто – и я ослеп».
Другой родни у Ганки почему-то не было.
Больше года Король болтался с цыганами, и Ганка всегда была рядом: молчаливая, покорная и вечно беременная. Когда она умудрялась рожать и куда потом девала своих младенцев, Король так и не сумел допытаться. Потом он вернулся в Одессу. А этой зимой, приехав в Москву к сестре, снова встретил Ганку. Она обрадовалась, кинулась на шею, на ночь глядя потащила в привокзальную гостиницу. Король не отказался, но теперь уже не мог понять – что он нашел в ней тогда, в степи под Херсоном? После проведенной вместе ночи у него остались только ощущение неловкости и надежда на то, что этот раз – последний.
