Барбара Мецгер - Скандальная жизнь настоящей леди
— Да, сэр. Я имею в виду, нет, сэр. — Джордж засунул предложенную ему монету во внутренний карман и на самом деле улыбнулся сгорбленному пожилому человеку, который прохромал мимо него в комнату. Лидия бросилась вперед и поцеловала его в заросшую бакенбардами щеку.
— Ах ты дьявол. Почему тебе нужно было…
— Разве ты не собираешься представить меня молодой леди, с которой ты пригласила меня встретиться, Лидди? — спросил старичок, поворачиваясь к Симоне.
Девушка пожалела, что ей не было видно его глаз из-за толстых темных очков, которые носил майор, потому что их ошеломляющая — по всеобщему мнению — голубизна была бы единственной привлекательной чертой в наружности пожилого офицера. Его голос был приятным, а его манеры — изысканными, когда он поклонился в ее сторону. В противном случае он мог бы сойти за любого ученого коллегу ее отца, дремлющего в своем клубе. От него и пахло точно так же — старой кожей, курительной трубкой и спиртными напитками. Одежда майора — он не был в униформе — не выглядела модной, хотя была отлично сшита, потому что хорошо сидела на его сутулых плечах и согнутых ногах. Его коричневый парик принадлежал прошлому веку, точно так же, как и его пронизанная серебром борода и усы. Симона ухватилась за свой стул — и за свою храбрость — обеими руками, когда поднималась, чтобы сделать реверанс.
— Прекрасно, Лидди, — заявил майор. — Как ты и обещала. Ты отлично поработала.
— Я думаю точно так же. Не направить ли нам мисс Райленд в гостиную внизу, пока мы обсудим подробности?
Он рассмеялся. Это был очень приятный смех, решила Симона, которая искала что-то, что могло ей понравится. И Харри оказался слишком разумным, чтобы покупать кота в мешке, так как предположил, что он и мисс Райленд сначала должны немного побеседовать, чтобы выяснить, будет ли им комфортно друг с другом.
Лидия прищурила глаза.
— Вы подойдете друг другу. Она молода и привлекательна, говорит на нескольких языках и имеет хорошие манеры, как я и писала тебе.
— Ах, но есть нечто большее в этом, хм, деле, чем просто чтение резюме.
— И я хочу быть посвященной в любое соглашение, которое будет заключено, — вставила Симона. Майор хотел честности? Она не станет притворяться, что их отношения будут чем-то иным, кроме финансового соглашения.
Он снова рассмеялся.
— Она умна, Лидди, и освежающе прямолинейна. Ступай, сделай одолжение. Ты же знаешь, что можешь доверять мне, чтобы иметь дело одновременно с вами обоими.
Совершенно недовольная ими, миссис Бертон покинула комнату с раздраженным шелестом тяжелого красного атласа. Харри, майор Харрисон, присел напротив Симоны. Она подтолкнула ближе к нему скамеечку для ног, точно так же, как сделала бы это для своего папы. Ей показалось, что он улыбнулся, хотя об этом сложно было догадаться, учитывая всю эту растительность на его лице.
— Сейчас, когда Лидди ушла, — проговорил он, — мы можем поговорить свободно. И честно.
Ее предупреждали.
— Я понимаю, сэр. Меня воспитывали, приучая говорить только правду.
— Хорошо. Мне хотелось бы знать о вас немного больше, если позволите?
Девушка кивнула, думая, что он может спросить о ее здоровье или об опыте по уходу за больными, потому что джентльмен выглядел так, словно ему больше нужна была сиделка, чем любовница.
— Я так понял, что вы пришли к Лидии потому, что для вас настали тяжелые времена, моя дорогая, — начал майор.
Он хотел правды? А Симоне хотелось сбежать. Вместо этого она ответила:
— Я бы не сказала, что они настали, больше похоже на то, что меня подтолкнула к нищете смерть моих родителей. Я не смогла удержаться на работе из-за страха перед заигрываниями хозяев, так что я предпочла стать распутницей, а не голодать.
Харрисон закашлялся.
— Возможно, это чуть больше информации, чем я просил. Но все равно спасибо. У вас нет других родственников?
— Нет.
Его рот скривился, словно он проглотил что-то кислое или его тошнило. Старики обычно страдают от одышки, Симона знала об этом.
— Я подумал, что мы договорились о правде. Ложь оставляет горький привкус у меня во рту. — Он начал подниматься. — Лидди ошиблась. Мы не подойдем друг другу. Ciao[1].
Симона не осознавала, что они говорят по-французски до тех пор, пока майор не перешел на итальянский. Итак, он проверял ее, ее навыки и готовность повиноваться его приказам. Эта ерунда насчет правды была индивидуальной особенностью старика — ведь он не мог знать об Огюсте — но девушка подумала, что должна потакать ему, чтобы сохранить благосклонность миссис Бертон.
— Мои извинения. Я думала, что вы имеете в виду других родственников, которые могли бы помочь мне. У меня есть младший брат, чье образование зависит от моего дохода.
— А в другом случае вы не стали бы наниматься на работу такого рода?
— Полагаю, что смогла бы обойтись без этого. — Ее сбережений могло бы хватить на то время, пока Симона нашла бы респектабельную должность, если бы она не потратила свои последние деньги на книги и обеспечение для Огги.
Майор Харрисон казался удовлетворенным ее ответом, потому что откинулся на спинку и принял стакан вина из буфета миссис Бертон, который Симона налила ему. Сделав глоток, он спросил:
— А что, если я предложу профинансировать обучение вашего брата в школе?
Девушка почти подавилась вином, которое пила.
— Почему вы поступили бы так?
— Потому что я могу позволить себе это, и потому что люди были добры ко мне, когда я был маленьким. И еще потому, что я не хочу видеть, как любую женщину заставляют вести подобный образ жизни против ее воли. Лидди выбрала свою профессию, когда ее к этому не принуждали.
— Но тогда я буду у вас в долгу. Я все равно буду ощущать, что должна отплатить вам какими-то услугами, если не деньгами. Я не могу принять такой откровенный подарок, даже ради моего брата. Я скорее стану работать, чем бы мне не пришлось заниматься, но не буду обязанной благотворительности.
— Что, если я не захочу иметь мученицу в своей постели?
— Я буду притворяться, что нахожусь там потому, что мне это нравится, а не просто из благодарности.
Он поморщился от таких слов.
— Это будет еще хуже.
— Нет, потому что я смогу насладиться загородным приемом, шансом увидеть знаменитый особняк, куда в противном случае меня никогда бы не пригласили, поездкой в деревню, и, может быть, возможностью снова покататься верхом.
— Давайте начнем заново. Расскажите мне о вашей семье.
— Зачем? Клянусь, что никто не собирается вызывать вас на дуэль из-за моей чести.
