Нора Хесс - Шторм
И он последовал за усмехающейся Шторм вверх по ступеням и затем в ее комнату. Там Кейн сгрузил ее вещи прямо на пол и, громко топая сапогами, поспешил вниз за остальным багажом.
– Мои туфли остались в коляске. Захвати их заодно, ладно? – крикнула ему вслед Шторм, добродушно усмехаясь.
Причем она не обратила никакого внимания на то, что бормотал себе под нос Кейн, выходя из комнаты. Впрочем, она без труда могла вообразить себе, что именно он говорил. Грустно вздохнув, Шторм огляделась вокруг в своей старой комнате. Все было будто она никуда и не уезжала. Она подошла к окну и взглянула на далекую цепь синих гор. Так она долго стояла, слушая пение птички, спрятавшейся где-то в глубине темно-зеленой кроны высокой сосны. Шторм познала в этих четырех стенах столько радости и столько горя, что сейчас не могла отделаться от нахлынувших на нее воспоминаний.
Отвернувшись от окна, она начала обходить комнату, провела рукой по большому лоскутному одеялу, лежавшему на кровати, слегка коснулась ладонью голубых муслиновых занавесок, которые они с Марией сшили незадолго до отъезда Шторм в Шайенн. Она любовно провела пальцами по туалетному столику из дерева сосны, гардеробу, креслу-качалке и маленькому прикроватному столику. Вся мебель была сделана местным столяром.
Шторм открыла окно, чтобы впустить в комнату легкий ветерок, дующий с гор. А затем уселась в кресло. Оттолкнувшись ногой, она начала раскачиваться в нем и, закрыв глаза, погрузилась в приятные ощущения уюта и тепла родного дома.
– Ты что это тут расселась как королева? – спросил ее Кейн, с грохотом ставя на пол тяжелый сундук и пугая этими громкими звуками ушедшую в себя Шторм. Когда она открыла глаза и взглянула на него, он как раз ставил на пол рядом с ее босыми ногами туфли и предостерегающе говорил: – Ты бы лучше пошла умылась. Мария уже собирает ужин на стол.
– Я сейчас, – Шторм легко вскочила с места и, подхватив самый маленький саквояж, поставила его на кровать. Открыв его, она достала чистое нижнее белье, затем наполнила водой из кувшина фаянсовый тазик, украшенный ручной росписью, и тут же услышала, что в комнату вошла Мария.
– Как хорошо, что она вернулась, правда, Кейн?
Ее губы растянулись в добродушной улыбке, когда Кейн ответил:
– Да, но не следует, чтобы она об этом знала. Она нам на голову сядет, если догадается об этом.
– Я все слышала, Кейн Рёмер, – воскликнула Шторм и начала торопливо умываться.
Мария зажгла керосиновую лампу, висящую над столом в большой кухне, и поправила фитиль так, чтобы тусклый свет ровно освещал тарелки с дымящимися мексиканскими блюдами, которые она приготовила специально для Шторм.
Когда сильно приправленная разными специями и пряностями пища была поглощена с большим энтузиазмом и удовольствием, Мария и Кейн обрушили на Шторм все новости о событиях, произошедших на ранчо и в Ларами за время ее отсутствия. Вообще-то, каких-то потрясающих событий и изменений на ранчо не произошло, но город Ларами переживал настоящий подъем. Увеличилась не только численность его населения, изменилось само лицо города. Появилась новая мясная лавка, в которую Кейн поставлял говядину, одна немецкая чета открыла новую булочную, и, конечно же, в городе появился еще один салун.
– Это именно то, что сейчас жизненно необходимо Ларами, – засмеялась Шторм, – еще один салун!
– Что верно, то верно, – засопела Мария и начала собирать грязную посуду.
Кейн откинулся на спинку стула и заметил с дьявольской улыбочкой на устах:
– Да, но в новом заведении, между прочим, работают довольно смазливые девицы.
Мария схватила его за руку, когда он направлялся мимо нее к двери, ведущей на улицу.
– Надеюсь, ты будешь держаться подальше от всех этих «довольно смазливых девиц», работающих там.
– О, конечно, конечно, Мария, – произнес Кейн, открывая дверь, – я так и сделаю. Ты же знаешь, я никогда не волочусь за необузданными девицами.
– Ха! – воскликнула Мария, а затем вручила Шторм полотенце и принялась мыть груду тарелок, мисок и столовых приборов.
Конечно же, когда за дело берутся две женщины, дело ладится споро, и вскоре вся посуда была перемыта, насухо перетерта и расставлена. Шторм подмела пол, составляя во время этого занятия планы на завтра. И поэтому, когда Мария заговорила с ней, Шторм не поняла, о чем идет речь.
– Прости меня, Мария, – сказала она. – Я все еще витаю в облаках. Повтори, что ты сказала?
– Я сказала, что Бекки Хэдлер вернулась домой.
Шторм была до того ошеломлена этим известием, что не могла сначала вымолвить ни слова. А затем слова так и хлынули из нее неудержимым потоком.
– Мария, это делает меня вдвойне счастливой: я дома и рядом со мной снова моя милая Бекки! – воскликнула Шторм, роняя веник на пол. – Как она выглядит? Она изменилась? Мне не терпится повидать ее. Мы о многом должны поговорить, многое обсудить и рассказать друг другу.
– Успокойся, Шторм, ты сейчас проглотишь язык от такой скороговорки, – предостерегла ее Мария, сдерживая улыбку, – ты захлебнешься от слов. Что касается Бекки, она выглядит лучше, чем когда бы то ни было. У нее те же черные курчавые волосы, те же большие карие глаза, – но затем, после небольшой паузы, Мария добавила: – И все-таки она изменилась. Последний раз, когда я говорила с ней, мне бросилось в глаза то, что та беззаботная улыбка, которую и ты прекрасно помнишь у нее с детства, безвозвратно утрачена. Думаю, жизнь жестоко обошлась с ней.
Шторм вопросительно взглянула на Марию.
– Что ты имеешь в виду, говоря о произошедшей в ней перемене? С ней что-то случилось за это время?
Мария глубоко вздохнула и села за стол.
– Я так и думала, что рано или поздно об этом зайдет речь, – произнесла она, когда Шторм тоже уселась за стол напротив нее, обеспокоенно хмуря лоб. Помолчав, она вдруг сказала коротко и прямо: – Бекки стала теперь дорогой проституткой.
Шторм широко открыла глаза от изумления и лишилась на минуту дара речи. Если бы ей сказали, что Бекки превратилась в лошадь, она, пожалуй, удивилась бы этому известию меньше, чем тому, которое услышала. Это было невероятно!
Мария протянула руку через стол и похлопала Шторм по руке. Но девушка все еще не могла прийти в себя.
– Не переживай так, Шторм. Бекки вовсе не похожа внешне на проститутку.
Внезапно с уст Шторм сорвались слова боли и негодования.
– Кто распространяет эти лживые сплетни о Бекки? – возмущенно воскликнула она с закипающими на глазах слезами. – Какие интриганы, какие старые всезнайки, сующие свой нос в чужие дела, болтают о ней такие гадости?
– Послушай, золотко мое, – спокойно произнесла Мария. – Я понимаю, ты не хочешь верить во все это. Я тоже не хотела верить сначала, но боюсь, все это правда. Хочешь, я приведу тебе факты, а ты, выслушав их, сама сделаешь выводы. Согласна?
