Джиллиан Стоун - Любовный поединок
Произношение незнакомца свидетельствовало о его шотландском происхождении. Он коснулся двумя пальцами полей своей шляпы.
— Разрешите представиться, меня зовут Хью Керзон, я приехал в Барселону по делам.
— Катриона Элиза де Довиа Уиллоуби, — сказала Кейт и улыбнулась, заметив изумление на лице британца. — Похоже, не только у вашей лошади, но и у меня несколько имен.
— А какое вы предпочитаете?
Вообще-то Кейт предпочла бы сменить тему разговора.
— Вы спрашивали о творении Гауди, о дворце Гуэля. Вы архитектор?
— Я изучал архитектуру в университете. Мне бы очень хотелось взглянуть на параболические арки и гиперболические капители. — Его взгляд с явным интересом скользнул по фигуре Кейт. — Я обожаю плавные изгибы.
Кейт улыбнулась, хотя ей не следовало этого делать. Ей нужно было вежливо попрощаться и быстро уйти. Однако вместо этого Кейт предложила проводить незнакомца.— Я живу неподалеку от улицы Ноу-де-ла-Рамбла, — сказала она. — И могла бы проводить вас…
Стук в дверь гримерной вывел Кейт из задумчивости. Это была Люси, ее костюмерша.
— О, простите, мадемуазель, я задержалась, поскольку мне нужно было зашить разорванную юбку.
Люси быстро помогла Кейт расстегнуть те немногие крючки на корсете, которые были еще застегнуты.
Кейт, успевшая убрать с лица театральный грим, припудрила носик. Люси наложила бледно-персиковые румяна на ее щеки и подвела губы нежно-розовой помадой.
— Вот так будет хорошо, в этом деле главное не переборщить, — промолвила костюмерша.
Кейт надела повседневное платье, и Люси достала из гардероба вещи, которые удачно дополнили наряд, — короткий бархатный жакет и шляпку из шелка.
— У вас прекрасный вкус, Люси, — похвалила ее Кейт.
Лицо девушки просияло.
— Танцовщицы не могут позволить себе быть элегантными, но я стараюсь, как могу, придать изящество облику балерин, которые идут на свидание с джентльменами.— К сожалению, не всех, с кем мы встречаемся, можно отнести к разряду джентльменов, — заметила Кейт и поцеловала Люси.
…В тот памятный день Хью Керзон умело изображал из себя джентльмена. После спасения неблагодарной девочки, едва не выпавшей из тележки, он предложил довезти шляпы Кейт до дома. И она согласилась.
— Ведите меня, мисс Уиллоуби, — сказал Хью, приторочив шляпные коробки к седлу и взяв в руки поводья.
Гнедой скакун послушно шел рядом, а Кейт и Хью разговаривали о погоде, о достопримечательностях Барселоны — словом, о том, о чем обычно разговаривают люди, которые плохо знают друг друга, но стремятся познакомиться поближе.
Когда они добрались до дома тети и дяди Кейт, Хью передал ей коробки со шляпами.
— Дворец Гуэля прямо за углом, — сказала она.
Хью коснулся полей своей шляпы, повернулся, чтобы уйти, но замешкался.
— Может быть, поужинаем сегодня вместе?
Кровь прилила к лицу Кейт.
— К сожалению, сегодня вечером у меня урок танцев. К тому же мои дядя и тетя ужасно старомодны. Вряд ли они выпустят меня из дома без сопровождающего лица.
Хью поднял бровь.
— Вы берете уроки танцев?
— Пользуясь тем, что я сейчас нахожусь в Барселоне, я решила разучить каталонские танцы — замбра мора, болеро, фанданго. — Кейт заставила себя улыбнуться. — Вам нравятся старые цыганские танцы, мистер Керзон?
— Мне нравитесь вы, мисс Уиллоуби. А если бы вы не были сейчас в Барселоне, то где тогда можно было бы вас встретить?
Кейт улыбнулась.
— В Париже. Я танцую в труппе театра «Гранд-Опера».
Хью подошел ближе, теперь его голос звучал хрипловато.
— А если бы ваших дяди и тети сейчас не было в городе?
— Тогда… я назначила бы вам встречу в девять часов на площади Плаза Реал, — сказала Кейт и, поспешно поклонившись, быстро пошла к дому, кинув на ходу. — Мне нужно идти, мистер Керзон.Этим вечером, занимаясь в танцевальном классе, она никак не могла выбросить из головы образ кареглазого красавца. Особенно явственно он вставал перед ее мысленным взором, когда она, повторяя движения доньи Маргариты, ритмично покачивала бедрами…
…Кейт открыла дверь гримерной, гоня прочь воспоминания. Тогда в Барселоне она влюбилась в профессионального лжеца. Но об этом Кейт узнала слишком поздно, уже после того, как отдалась ему. Хью Керзон, или вернее Финеас Ганн, оказался британским шпионом, человеком, которому нельзя было доверять.
Глава 3
— Дорогой, прости, но ты потрясающе красив, — бормотал Финн, разглядывая переливавшийся на свету алмаз булавки для галстука.
Дверь с легким шумом открылась, возвещая о том, что в кабинет вошел дворецкий.
— Бутс, — обратился к нему Финн, — взгляните-ка вот на эту булавку. Чистейший алмаз старой европейской огранки!
— Держу пари, в камне больше десяти карат, — промолвил дворецкий, поправляя пенсне на переносице.
— Двенадцать с половиной, — уточнил Финн. — На солнечным свету у камня лазурный оттенок, а при искусственном свете он отливает фиолетовым.
Камень был оправлен в филигранное золото.
— Это, без сомнения, «Голубой Тавернье» [1] , — продолжал Финн. — Посмотрите, как он мастерски обработан, хотя и использован для украшения такой вульгарной вещицы, как булавка для галстука.
По взмаху ресниц дворецкого было видно, что тот по достоинству оценил красоту камня.
— Я понял, что вы хотите сказать, сэр. Вы считаете, что этот камень был, возможно, оправлен здесь, на Британских островах, и предназначался в дар русскому князю.
Финн фыркнул.
— Русский князь, пожалуй, использовал бы эту безделушку только для одной цели — чтобы ковырять ею в зубах.
Дворецкий прищурился, и уголки его губ дрогнули в характерной кривой ухмылке. Финн всегда называл своего верного слугу по фамилии — Бутс и вряд ли смог бы вспомнить его имя.
Последние несколько лет Финн и Бутс были неразлучны и научились понимать друг друга без слов. Финн высоко ценил эту способность слуги. Бутс умел быть красноречивым и выражал многое одним взглядом или легким кивком головы. Он был услужлив и забавлял Финна своими манерами.
— Харди приехал? — спросил Финн.
Бутс закатил глаза, а затем отвел взгляд влево.
— Он одевается?
Дворецкий кашлянул, а затем произнес:
— Думаю, да.
Они опаздывали на бал к Бофорам. Финеас положил булавку в маленький футляр и встал из-за письменного стола.
