Донна Грант - Яростный горец
– Ты помнишь имя этого Воителя?
Сдвинув брови, Ларина задумалась.
– Шоу? Да, точно. Гэлен Шоу. Кэмдин мельком упоминал о нем. Он пользуется большим уважением.
– Но куда они все идут? Кэмдин тебе не говорил?
Ларина покачала головой:
– Нет. Сказал только, что направляются на север. Наверняка есть еще какие-то знаки, указывающие им путь, но Кэмдин видел только те, о которых рассказал мне.
– Он отправился на поиски Гэлена?
– Да.
Малькольм остановился.
– А ты сможешь узнать эти знаки, если увидишь?
– Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я видела их в последний раз, но думаю, что смогу.
– Тогда нужно поехать и посмотреть на них своими глазами.
Ларина невольно улыбнулась, почувствовав его нетерпение. В этом весь Малькольм: всегда рвется помочь и готов рисковать жизнью ради того, чтобы уничтожить Дейрдре, но Ларина знала, что скорее умрет, чем допустит это. Малькольм и так уже вызвал гнев отца, когда уехал из клана, чтобы сопровождать ее.
– Знать бы еще, где их искать, – покачала Ларина головой. – Кэмдин сказал мне, в каком это лесу, но лес большой…
– И ты в любом случае не позволишь мне поехать с тобой, – упавшим голосом проговорил Малькольм.
– Ни за что! Твоя жизнь слишком важна для твоей семьи.
– К дьяволу их всех! – рявкнул Малькольм. На скулах его заходили желваки.
Ларина успокаивающим жестом сжала его руку.
– Кузен…
– Не нужно, – прорычал он. – Только ничего не говори, хорошо?
Но она обязана была напомнить ему. Малькольм уже и так поставил под угрозу свое будущее, стремясь загладить то, как его дед и прадед в свое время поступили с ней. Едва узнав, что она собирается в Эдинбург, Малькольм тут же объявил, что поедет с ней. Чтобы в случае необходимости защитить ее, так он сказал. Ларина с трудом спрятала улыбку. Она бы скорее откусила себе язык, чем сказала об этом юноше, но если случится самое страшное, это ей придется защищать его. Ларина опустила глаза.
– Нравится тебе это или нет, но я такая, какая есть. Твой прадед вместе с твоим дедом в свое время изгнали меня из клана Монро. Я не хочу, чтобы то же самое случилось с тобой. Вспомни, ведь многие члены клана и без того уже сторонятся тебя – и все потому, что ты связался со мной.
– Мой отец ни за что не пойдет на это. А на остальных мне плевать. Что же до деда и прадеда, так они просто не могли смириться с тем, что древние боги выбрали тебя, а не одного из них. В них говорила зависть, вот и все.
Ларина помрачнела, невольно вспомнив тот день, когда бог остановил свой выбор на ней, обойдя Нейлла. И весь ее мир, все, что она знала и любила, изменилось навсегда.
– Возможно. Насколько мне известно, женщин-Воителей не существует.
– Кроме тебя, – шепотом напомнил Малькольм.
– Малькольм, вспомни о цене, которую я заплатила. Я потеряла семью, меня навсегда изгнали из клана. Иначе говоря, я лишилась всего, что у меня было. И при этом даже не знаю, как ко мне отнесутся другие Воители, узнав, что я одна из них.
– Не говори так. У тебя ведь осталась Робина.
Услышав имя старой друидки, которая в свое время помогла пробудить дремавшего в ней бога, Ларина невольно улыбнулась.
– Робина была единственной, кто нисколько не удивился, узнав, что Воителем стала я, а не твой дед. Она забрала меня из клана и немедленно приступила к моему обучению.
– Мне нравилось наблюдать за твоими тренировками.
– Я заметила, – улыбнулась Ларина, вспомнив то время, когда старательно притворялась, что понятия не имеет о том, что он подглядывает за ней. – Тебе тогда было лет семь-восемь, если не ошибаюсь.
Малькольм пожал плечами:
– Я помню, как ты превращалась… это было потрясающе! Как я тогда завидовал тебе! И главное, твоему бессмертию.
– Не стоит, – предостерегла она. Ларина была старше кузена на восемьдесят лет, но по обычаю смертных ей надлежало беспрекословно слушаться Малькольма. – Может, это и правда выглядит потрясающе, но в действительности моя жизнь висит на волоске.
– Не волнуйся, я не выдам твою тайну. Она умрет со мной. Впрочем, ты сама это знаешь.
Это было правдой. После изгнания Ларины и смерти Робины Малькольм оставался единственной ниточкой, связывавшей ее с кланом, что, в свою очередь, давало возможность время от времени видеться с отцом.
– А Кэмдин знает, что именно ты призвана охранять?
– Нет. Достаточно того, что ему известно, что я Воитель.
– Будь осторожна, Ларина. Может, ты и Воитель, но Дейрдре рано или поздно узнает о тебе.
– Ты прав. – Ларина зябко поежилась – ощущение было такое, будто чьи-то ледяные пальцы коснулись ее спины.
Малькольм взял ее за руку.
– И что ты сделаешь, если она явится за тобой? Ты ведь сама понимаешь: она ни перед чем не остановится, лишь бы завладеть тем, что доверено тебе.
– Я знаю. И готова к этому.
– Она владеет черной магией. К этому нельзя подготовиться.
Тут он прав… но Ларина скорее откусит себе язык, чем признается Малькольму, как боится, что Дейрдре отыщет ее и пронюхает, что ей доверено хранить Свиток.
Свитком называли список с именами всех кельтов, в которых некогда вселились древние боги, чтобы помочь изгнать из страны римлян. Этот список Дейрдре хотела заполучить любой ценой – ведь только тогда она могла уничтожить всех, в ком продолжали жить древние боги земли.
Ларина знала, что никогда не простит себе, если Свиток попадет в руки Дейрдре. Это была одна из причин, по которой она свято хранила эту тайну. О ней знал только Малькольм – во-первых, он был ее семьей, а во-вторых, его отец сам сказал ему об этом.
– Ты ведь именно поэтому хочешь поговорить с Маклаудом, верно? – спросил Мальком, тем самым вернув ее к реальности. – Надеешься, что он и его братья смогут тебя защитить?
– Да. Если кто-то и сможет защитить меня от Дейрдре, то только братья Маклауд.
– А если он откажется?
Ларина тяжело вздохнула – об этом ей страшно было даже думать.
– Что ж, тогда придется рассчитывать только на себя, – пробормотала она и почувствовала, как сразу напряглась рука кузена. Резко повернувшись, Малькольм повел ее к замку.
Ее собственная жизнь ничего не стоила. Но Свиток, который Ларина хранила у себя, был бесценным, и она скорее умрет, чем позволит, чтобы он попал в чужие руки.
Глава 3
Стоя у окна, Фэллон незаметно наблюдал за Лариной Монро. Он очень удивился тому, что она вышла в сад одна. Теперь она уже не улыбалась: гладкий лоб прорезала морщинка, прекрасное лицо побледнело. Глядя на нее, Фэллон готов был поклясться, что девушка в отчаянии.
Однако, заметив подходившего к ней мужчину, она явно повеселела и даже снова заулыбалась. На этот раз улыбка была искренней, не такой светски любезной и натянутой, как та, что играла на ее губах, когда он любовался ею в зале. Кем бы ни был этот мужчина, он явно ей небезразличен. И это встревожило Фэллона куда больше, чем ему хотелось бы.
