Карен Хокинс - Любой ценой
— Так ты хочешь или нет, чтобы я простил тебе долг?
— Долг? — с горечью в голосе сказала она. — Это ты украл у меня. Я ничего тебе не должна!
Прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, он встал перед ней и прошипел сквозь стиснутые зубы:
— Никогда не смей говорить со мной в таком тоне. Ты принадлежишь мне, никчемная, бесполезная дура, и я не потерплю такого неуважительного отношения!
Как ей хотелось пустить в ход пистолет, но она не посмела. Не только из-за двух лакеев, которые скорее всего были оплаченными головорезами, но и потому, что Энистон был прав. Она была всецело в его власти. Она не могла позволить, чтобы ее эмоции стали причиной еще одной ошибки. Этот человек был безумцем и с каждым днем становился все более неуправляемым.
Поэтому она будет говорить что угодно, делать все, что он скажет, притворяться и даже красть — все, что он прикажет. Но, в конце концов, она победит.
Она кивнула:
— Извини. Меня рассердило, что моя поездка была изначально обречена.
Он внимательно посмотрел на нее, но потом кивнул, удовлетворенный смиренным выражением ее лица:
— Так-то лучше. Ты, кажется, забыла, что я держу в ладони то, что для тебя дороже всего на свете. — Он протянул руку. — Хочешь, чтобы я это закончил? — Он так крепко сжал кулак, будто хотел сокрушить сам воздух.
Она судорожно сглотнула.
— Я хочу закончить это так, чтобы мы оба остались довольны. Но ты должен понять, что я не виновата в пропаже шкатулки из оникса. Я сделала то, что обещала сделать. Но там был не только капитан Херст, но и его брат и…
— Погоди. Его брат? Который?
Проклятие! Как это сорвалось у нее с языка? «Вот почему я не должна сердиться. Я расслабляюсь и начинаю делать ошибки».
— Роберт Херст. Такое впечатление, что я сталкиваюсь с ним каждый раз, когда ты посылаешь меня за шкатулкой.
Энистон был явно заинтригован.
— Значит, он тоже был на торгах у Бэнкрофта?
— Конечно, был. Было много интересных артефактов.
— Он упоминал о шкатулке?
— Да. Он надеялся найти еще одну, как и мы.
Энистон кивнул:
— Интересно. Очень интересно.
— Я очень расстроилась, увидев его. Он сильный противник.
— Да, — буркнул Энистон и потер подбородок. — Значит, братья Херст все еще охотятся за этими шкатулками.
— Похоже, что так. А сколько этих шкатулок?
— Три.
Черт! Он всегда все знает. Она облизнула пересохшие губы.
— Значит, одна — у Херста, а вторая — у этого неизвестного коллекционера. А где же третья?
— Я ее еще не нашел, но непременно найду.
Ага. Он не знает, что Херсты уже нашли ее. Она не была уверена, что эта информация полезна, но ее грело то, что Энистон не так всесилен, как она думала.
Энистон бросил на нее холодный взгляд.
— Оставь поиски третьей шкатулки мне. Я скоро узнаю, где она находится. А ты привези мне ту, что была недавно приобретена этим неизвестным коллекционером.
— Стало быть, ты знаешь, кто это?
— Сэр Лахлан Росс. У меня есть карета, которая будет ждать тебя утр…
— Нет.
Энистон нахмурился, и Мойра поспешила добавить:
— Пожалуйста. Я только что вернулась после стольких недель… — Ее руки сами собой сжались в кулаки. — Энистон, ты обещал, что я увижу ее, когда вернусь.
— Но у тебя ничего не вышло, — недовольно возразил он.
— Ты знаешь, что это не моя вина.
Энистон скривил губы, но потом махнул рукой в сторону кареты:
— Ладно. Можешь повидаться с ней.
— Она… она здесь? — с бьющимся сердцем спросила Мойра.
Он кивнул кучеру, и тот постучал по дверце кареты. Из кареты вышла остролицая женщина и, обернувшись, бросила кому-то в карете:
— Я сказала: положи на место и выходи!
Все вокруг Мойры завертелось, сердце стучало так громко, что заглушало все мысли. Из кареты сначала показалась маленькая ножка, а потом ребенок лет пяти. У девочки были длинные темные волосы, голубые глаза с густыми ресницами, розовые губы и курносый нос — личико на херувима.
Увидев Энистона, девочка помрачнела, но, когда ее взгляд упал на Мойру, будто луч солнца пробился сквозь тучи.
— Мама! — Девочка вырвалась из рук няньки и бросилась к матери.
— Ох! — воскликнула нянька и хотела схватить девочку. — Иди сюда, соплячка.
Но Мойра оказалась быстрее. Всхлипнув, она схватила Ровену и стиснула ее в своих объятиях.
Энистон отстранил няньку.
— Дай им насладиться моментом, — безразличным тоном сказал он. — Они так редки.
Мойра зарылась лицом в волосы девочки, которая заплакала, а потом завопила сквозь слезы:
— Я хочу домой!
— Я тоже, моя родная.
Мойра крепко прижала дочь к себе и стала покрывать ее лицо поцелуями.
Она отдала бы жизнь, чтобы забрать Ровену домой прямо сейчас, и на какое-то мгновение у нее промелькнула безумная мысль скрыться с дочерью в тумане. Но однажды она уже попробовала сбежать, и она — и Ровена — жестоко за это поплатилась.
Мойра поймала холодный взгляд Энистона и увидела, что рядом стоит кучер и держит пистолет с уже взведенным курком.
Сглотнув, Мойра поставила дочку на землю и присела перед ней на корточки. Личико Ровены было мокрым от слез, а глаза покраснели.
— М-мама, — заикаясь, пролепетала девочка, — п-пожалуйста, возьми меня с собой.
У Мойры защемило сердце. Но сейчас она не могла позволить себе быть слабой. «Эти редкие моменты, возможно, все, что есть у Ровены, чтобы поддержать ее до тех пор, когда я смогу ее забрать». Мойра пригладила волосы дочки и тихо сказала:
— Не в этот раз, дорогая, но скоро. Очень скоро.
— Н-но я н-не хочу в-возвращаться. Миссис Кимбл била меня и…
Мойра прижала дочь к себе и взглянула поверх ее головы на няньку:
— Вы ее били?
Нянька смутилась и посмотрела на Энистона. Он пожал плечами и смахнул с плеча воображаемую пылинку.
Увидев такую реакцию хозяина, нянька фыркнула и нагло сказала:
— Я не бью девочку, когда она молчит, но иногда она хнычет и не слушается, тогда я бью ее по голове и…
Мойра выпрямилась.
Нянька пискнула и поспешила спрятаться за спиной Энистона.
Он нахмурился и плотнее закутался в плащ.
— Смотри, куда идешь, глупая гусыня. Не хватало еще, чтобы ты испачкала мой плащ.
— Ей не мешает смотреть не только за этим, — в ярости сказала Мойра.
Бедная девочка дрожала, она обхватила тонкими ручками ногу Мойры.
Мойра посмотрела на няньку в упор:
— Если из-за тебя с девочкой что-нибудь случится, в мире нет человека, который защитит тебя от меня. Ни этот кретин, — она кивнула в сторону Энистона, — ни констебль, ни сам дьявол.
