Розалинда Лейкер - Сахарный павильон
– Ты мне девушку не пугай! – пригрозила она, не понимая, сколь неуместна ее реплика в свете сегодняшней встречи. – Говори-ка лучше по-английски, чтобы я понимала, что к чему. И смотри, Софи не обижай, помни, что когда она узнала о тебе и твоих ночных визитах, она ведь могла сразу пойти куда надо и ничего мне об этом не сказать. И болтаться тогда тебе, мил друг, в петле!
Пьер игриво похлопал Клару по бедру, мрачно посмотрел на Софи.
– Вот Клара просит, чтобы я вас не пугал. Так, может быть, вы даже не подозреваете, в какой ужас себя ввергаете в случае, если я сообщу интересующие вас факты?
– Я все прекрасно понимаю, – твердо ответила Софи. – Не томите, расскажите все, что вам известно.
– Что ж, пусть будет так. – И поежившись, он начал хриплым заговорщическим шепотом. – Брумфилдская банда по два раза на одном и том же месте побережья не высаживается. У них есть несколько бухт, заливов и гротов, которыми они пользуются по очереди.
– Означает ли это то, что рано или поздно высадятся на том месте, где я их видела?
– Вне всякого сомнения. Я знаю, что они им и прежде пользовались, а значит рано или поздно, опять будут здесь. Но они всегда высылают дозорных, предупреждающих их о приближении опасности.
Софи, хоть и терпеть не могла запах табака, поняла, что в данный момент Пьер раскуривает лучшие контрабандные сорта.
– А где брумфилдская банда находится сейчас?
– На прошлой неделе они высадились близ местечка, именуемого Рай. А над вопросом, где они высадятся в следующий раз, необходимо поломать голову. В настоящий момент я еще не могу сказать вам чего-либо определенного.
– А почему же тогда вы захотели со мной встретиться?
– Я должен был убедиться, что имею дело с человеком надежным, а не какой-нибудь свистушкой.
– Уверена, что Клара такого обо мне не говорила.
Клара, уперев руки в бока, уставилась на Пьера.
– Естественно! Что ты такое несешь, Пьер. Я же говорила тебе, что она очень здравомыслящая девушка.
Он выпустил изо рта дым, никак не прореагировав на ее замечание.
– Да, шери, но всякий мужчина предпочитает судить о ком-либо самостоятельно, в особенности когда речь идет о жизни и смерти. Итак, мадемуазель Делькур, объясните мне, чем же вам насолила ватага Брумфилда. Если не ошибаюсь, вы ведь француженка. Так какое дело вам до того, что происходит здесь?
– Нет, это мое дело. Англия – это теперь мой дом. Более того, двух таможенников убили после того, как я предупредила их о том, что видела на берегу контрабандистов.
– Вот дураки! Хотели в одиночку выследить, целую банду?! Жадность их погубила. Не хотели ни с кем делиться наградой за поимку преступников.
– Но смерть указывает, что брумфилдская банда орудовала здесь довольно долго.
Пьер кивнул.
– Такое бывает, когда необходимо выгрузить на берег и складировать в надежных местах большую партию товара.
Софи спросила напрямую.
– Думаю, что вы решили встретиться со мной потому, что, похоже, нечто готовится, я права?
Пьер был по-прежнему невозмутим.
– Может быть, но тем не менее я далее не намерен мешать вашему сну. Спокойной ночи, мадемуазель.
После всего услышанного от Пьера, Софи уже не могла сомкнуть глаз. Еще и получаса не прошло, как ушел Пьер, когда она встала, умылась, оделась и пошла в ателье, начав работу прежде обычного.
В канун самой вершины лета, принц получил письмо от одной из своих сестер с просьбой проконсультироваться с ним по одному делу. Принц души не чаял в своих сестрах, и хотя это означало, что он должен покинуть Брайтон ради Виндзора, принц, не мешкая, отправился в путь. Была и другая причина для его отъезда. Казалось, сама судьба решила предоставить ему возможность устранить размолвку, возникшую между ним и Марией. Его брат Вильям, герцог Кларенс, в тот вечер давал званый ужин в своем доме близ Хемптон-Корта. Поскольку принцу, предстояло остановиться в Карлтон-Хаусе, Его Высочество знал, что его будут ждать у брата, в особенности когда заранее известно, что среди гостей будет Мария. Он сел за стол и написал ей премилое письмо, назвав ее своей дражайшей любовью и подписавшись «Навеки твой». После того как принц отправил послание, он вздохнул с облегчением, надеясь, что разногласия, возникшие между ним и его дражайшей супругой, в дальнейшем будут устранены.
Она много раз прощала его прежде, поступит так же и в этот раз. В Виндзоре принц прежде всего пошел повидаться с отцом. Как и ожидалось, он выслушал очередную гневную тираду по поводу своих многочисленных долгов. Но на сей раз принцу пришлось туго. Старик метал громы и молнии, и его угроза оставить принца тонуть в собственных пороках и легкомыслии показалась чудовищно вероятной.
– Отец мой, как я уже не раз говорил, если бы я имел доход, сообразный моему положению, то…
– Бог ты мой! Да если бы ты даже имел доход, превышающий требуемый тобой в пятьдесят раз, деньги все равно бы просачивались сквозь твои пальцы, подобно песку! Ты всего лишь транжира и мот! И живешь лишь ради собственных удовольствий!
– Но чья же в этом вина! Вы не поручаете мне никаких серьезных государственных дел! Вы отказали мне возглавить нашу армию! А я хочу служить нашей нации. Я хотел бы посвятить жизнь своему народу. Но увы! Вы мне в этом постоянно отказываете, и мне остается лишь вечная погоня за удовольствиями! Ибо их сроду не было при этом грошовом дворе!
– Как смеешь ты! – король поднялся из кресла, трясясь от гнева, лицо его побагровело, и со стороны легко могло показаться, что он находится на грани апоплексического удара. – Когда долги приведут тебя на скамью подсудимых, не смей обращаться ко мне за помощью, неблагодарный сын, я не дам и фартинга… И уж я-то позабочусь и лично сам прослежу, чтобы точно так же поступил и Парламент. И, палата Лордов и палата Общин уже по горло сыты твоим легкомыслием. А теперь – прочь с моих глаз!
Принц не нашел сочувствия и у своей матери. Хотя она и души не чаяла в сыне, но почти во всем держалась стороны отца, и он поспешил прервать их весьма холодную встречу, лишь только представилась подходящая возможность. Чрезвычайно радушный прием ему оказали сестры, но он не смог развеять охватившее принца мрачное расположение духа. От сестер он сразу направился в Карлтон-Хаус. Всю дорогу он просидел с закрытыми глазами. Своими долгами он уже прославился на всю страну. Ни один банк, ни один сколько-нибудь близкий друг уже не давал ему взаймы. Принц просто не знал, что же ему делать. Он громко застонал. О, насколько же все-таки он был испорчен, и сколь сурово обошлась с ним судьба. Его не понимали и недооценивали. Мало ему было финансовых проблем, так он еще поставил под угрозу свой брак с Марией, связавшись с этой старой соблазнительницей Френсис. Поверит ли еще раз Мария, что он по-прежнему ни в чем не виноват и все еще любит только ее? Но, быть может, она слишком унижена, обижена и уязвлена, чтобы его простить? А вдруг, приехав на ужин, он застанет ее холодной и отдалившейся, а его любовное письмо нисколько ее не тронет? Нет, тогда это будет последний конец! Он просто не в состоянии будет это снести.
