Линда Бартелл - Нежный негодяй
Родриго также признал, что у Никко есть очень хорошая черта — снисходительность. Если внутренняя сила и ум — неотъемлемые составные характера мужчины, особенно такого, которому суждено стать лидером, то способность прощать — тоже хорошее качество.
— Уверен, они получали все необходимое, — согласился Валенти, — но дело не в этом.
Они шли по длинному сырому коридору.
— Отец разъярился, был вне себя от гнева и горя. Даже не помню, когда видел его таким. Только мать и Аристо смогли убедить, что ты никогда не причинишь вреда интересам Джульетты.
— Я думал, у нее чума, — объяснил Родриго. — И боялся, что все будут в опасности, если привезти ее сюда.
Шаги гулким эхом отдавались в пустом коридоре, усиливая напряжение и беспокойство Родриго. Темницы, расположенные ниже уровня поверхности земли, были для него неприемлемы. Он все еще не простил себе, что приказал Карло запереть Аристо в подвале, лишив свежего воздуха и света. Как в склепе. Но решение пришлось принимать быстро, важно было выиграть время.
Сейчас, узнав, что сделал Данте с его братом и ни в чем не повинным Марко, Родриго не мог сказать Никко ничего ободряющего и едва сдерживал гнев.
— Здесь, — Никко замедлил шаг и указал на камеру справа. Он поднял факел повыше, и его спутник вгляделся в темноту за небольшой решеткой, установленной в тяжелой деревянной двери.
Стражи у двери не было. Никколо вставил в замочную скважину тяжелый металлический ключ и повернул его.
Дверь открылась, факел осветил камеру.
Посреди стоял маленький столик, по обе стороны которого сидели двое. Между ними шахматная доска.
— Ни свечи, ни факела. Как же вы играете? — осведомился Родриго.
— Моя свеча только что погасла, — раздался знакомый скрипучий голос. На свет вышел Аристо.
— Понятно. В своей щедрости принц Монтеверди позволил вам роскошь в виде одной единственной свечи. Не забыть бы поблагодарить, — Родриго не скрывал сарказма.
Карло поднялся, щурясь от яркого света, и шагнул вперед.
— Риго!
Они обнялись, затем Родриго осмотрел брата с ног до головы. Немного похудел, но выглядит неплохо. Марко тоже.
Родриго кивнул:
— Пошли отсюда. Поговорим при свете дня наверху, подальше от этого склепа, — он сделал знак Никко вести их к выходу.
* * *Когда мужчины прошли в кабинет, Данте, к удивлению Родриго, извинился перед Карло и Марко.
—Раз вы ничего не знали, то заточение оказалось бесцельным. Я надеялся, что вы передумаете и предоставите мне необходимую информацию.
Он взглянул на Родриго.
— Мне следовало знать, что мой… зять не обременит вас подобными сведениями, — Данте перевел глаза на Карло. — Что касается вашей семьи, им сообщили, что вы задержаны и будете освобождены, как только Валенти вернет мою дочь.
Родриго краем глаза посмотрел на Марко. Угрюм как всегда. Валенти ему не доверял. А сейчас к тому же выглядит несчастным и подавленным. Как человек, потерявший любимую девушку, и все остальное не имеет значения. Впервые после возвращения из Франции Родриго почувствовал симпатию к молодому Zingaro. Исчезла, по крайней мере, пока, горячность, необдуманность поступков, склонность винить других, когда дела не идут так, как надо.
— Что касается вас, — продолжил Данте, — то я…
— У меня нет семьи, — уныло произнес Марко. Он был среднего роста, но плотный, с темными волосами и глазами, правильными чертами лица. — Я любил Марию, ту девушку, за которой с риском для жизни ухаживала Мона Джульетта. Я бы поблагодарил ее, mio principe, если можно.
— Конечно, — согласился Данте, — конечно, можно. Искренне сожалею, что Джетта не смогла помочь Марии.
Родриго искоса посмотрел на принца, но ни в голосе, ни в выражении лица не было ничего, кроме искреннего сочувствия.
— Когда вы лучше узнаете семью Алессандро, поймете, — сказал Валенти, — что доблесть у них в крови. То, что госпожа Джульетта рисковала жизнью, пытаясь спасти девушку, неудивительно.
Аристо слушал, стоя в тени. Теперь он заговорил:
— Но вопрос остается. Где эта паучиха-аббатиса? Ей за многое нужно ответить. Ведь это Его Превосходительство вызвал в монастырь врача на случай распространения болезни, он, а не эта ужасная баба.
Все посмотрели на него.
— Я несколько недель чувствовал, что в Санта-Лючии неладно. Наверное, с тех пор, как Лукреция стала матерью-настоятельницей. Ничего не говорил, Ваше Превосходительство, потому что не хотел беспричинно беспокоить. А потом было поздно.
— Найдем, — пообещал Данте, — даже если придется прочесать всю Италию, найдем эту женщину.
— А если она отправилась в Рим, под защиту папы? — спросил Карло.
— Не похоже, — отозвался Родриго. — Я видел в Санта-Лючии Савонаролу. Сомневаюсь, что папа поможет ей, учитывая ее отношения с приором.
— А если аббатиса доносит на Савонаролу? — предположил Данте. — Очевидно, эта женщина способна на все. В обмен на защиту папы Александра она может давать ему ценные сведения, а может, заманит приора в Рим, ведь папа пытается сделать это уже несколько месяцев.
— Это меня не удивит, — неожиданно сказал Марко. — Сестра Лукреция ни перед чем не остановится.
Родриго резко повернулся к нему.
— Так ты ее знаешь?
Последовала небольшая пауза.
— Скажем так, я знаком с ней.
— Знаешь что-нибудь о ее прошлом? — настаивал Валенти. Марко покачал головой, но едва заметно покраснел.
— Только то, что у нее есть золото.
В воздухе повисли незаданные вопросы, разговор прервался.
— Должно быть, давно запустила руку в монастырскую казну, — предположил Данте.
Марко пожал плечами.
— Si, — согласился Родриго. — Но, может быть, у нее богатый покровитель… или семья, — он отпил вина и поставил пустой бокал на стол. — Возможно, сестра Лукреция укрылась в Сан-Марко.
— С какой стати фанатику, избегающему женщин, принимать ее? — вслух размышлял Данте.
— У каждого свои слабости, — Карло поднял брови, намекая на что-то непристойное. — Говорят, аббатиса весьма хороша собой.
— Да, — с иронией отозвался Родриго, радуясь, что его добродушный брат не держит зла на принца Монтеверди. — Но землю населяют и красивые змеи. Часто бывает — чем красивее, тем опаснее. При ее внешности и хитрости… я думаю, они любовники. Или заговорщики. А может быть, и то, и другое.
Разговор был прерван стуком в дверь. Данте разрешил, и в комнату вошел слуга с подносом, на котором были сыр, хлеб, холодная колбаса, пять кубков из муранского стекла и два глиняных кувшина вина. Поднос поставили на стол, слуга разлил вино и вышел.
— Я бы не поставил на то, что они любовники, — возразил Марко.
