Жюли Галан - Красавица и пират
Очнулась Жаккетта оттого, что в солнечное море, плещущееся перед ней, вплыла черная тень, закрывая прожигающее насквозь солнце.
«Уже кончилось?» – слабо подумала она и подняла веки. Перед глазами по – прежнему стояла темнота. Потом зрение вернулось. Перед ней стоял Рыжий, солнце било ему в спину, небо за его плечами было светлое, а чем дальше, тем темнее становилась его лазурь. Над полем царила звенящая тишина, а может, у Жаккетты в ушах звенело…
– Ты убил его? – прошептала она с надеждой.
– Похоже, ранил, – деловито отозвался Рыжий. – Вставай, маленькая, нам пора.
Жаккетта тряхнула головой и попыталась встать, но поняла, что не может этого сделать. Ноги не держат.
Жанна, подобрав юбки, уже сбегала по ступенькам. Городская стража расступилась перед ней.
Над полем действительно стояла тишина, только не звенящая, а обычная. Около лежащего навзничь виконта суетились городские лекари. Валялись на взрытой копытами земле сломанные копья, выпавший из рук Волчьего Солнышка меч.
Люди на трибунах смотрели не на поле боя, они все, как по команде, повернулись в сторону помоста, наблюдая завершение этой невероятной истории.
Жаккетта со второй попытки поднялась. Пошатываясь, стала спускаться по ступенькам. Ей на помощь пришел Саид. Поддерживаемая им, Жаккетта сошла на землю.
Рыжий шел впереди и на ходу снимая с себя турнирное облачение. За ним спешил человек в красном, подбирая падающие на землю латные перчатки, плащ, налокотники.
Дойдя до лошадей, Рыжий с помощью Али и Махмуда расстегнул пряжки доспехов, скинул их и оставил блестящей грудой на траве.
Жанна уже сидела в седле позади Али. Рыжий вскочил на коня. Сайд подсадил к нему за спину Жаккетту.
Люди, стоящие молчаливым кольцом вокруг, расступились, и беглецы поехали прочь от стен Этревиля. Без помпы и торжественных фанфар.
Жаккетта сидела, обхватив руками торс Рыжего и прижавшись к его спине. Спина была мокрая от пота. Постепенно пот высыхал, и на месте темного пятна засеребрилась корочка соли.
Лицо Жаккетты было задумчивым и умиротворенным. Весело позванивали в такт скачке подвески и цепочки.
Светило неяркое солнце, и осенняя земля улыбалась ему.
– Остановимся ненадолго у ближайшего ручья? – попросила Жаккетта.
– Как хочешь, – отозвался Рыжий. – А зачем?
– Мне надо яд с ногтей смыть, – объяснила Жаккетта. – А то неуютно как – то… И переодеться.
– Да ты, маленькая, я вижу, вооружилась до зубов, – засмеялся Рыжий. – Что лишний раз доказывает верность моего мнения: драться из-за женщины глупо. Я прав?
– Прав, – согласилась Жаккетта. – Лучше у самой женщины поинтересоваться, что ей надо. Так мы остановимся?
– Если ты немного потерпишь и не будешь совать пальцы в рот, то лучше давай дождемся привала. Там все без спешки сделаешь, – посоветовал Рыжий.
– Хорошо, – согласилась Жаккетта. – А куда мы вообще едем?
– Часах в шести езды отсюда находится другой городок. Там в гостинице нас должен ждать Жильбер, – объяснил Рыжий. – Пока туда. А погода-то какая, маленькая! Просто лето!
До городка добрались по темноте. Пришлось долго убеждать караульных, что они не дорожные разбойники, что ночевать хотят в гостинице, где их уже ждут, а не на обочине дороги.
Красноречие Рыжего, подкрепленное мздой, победило.
Полумертвые от усталости девицы были уже ничему не рады, ни приветливым огонькам окон, ни запахам жаркого и бульона, несущимся с кухни.
Жанну сняли с седла сильные руки Жильбера, и она с облегчением поняла, что одиночество ее закончилось.
– Как мне было плохо без тебя, Жильбер, – жалобно призналась она. – Как плохо…
– Теперь я с вами… – шепнул Жильбер. Жаккетта, очутившись на земле, топнула ногой, словно проверяя ее на прочность, и с сомнением оглядела гостиницу.
– Тут мы в точно безопасности? А как оклемается Волчье Солнышко, да опять своих собак по нашему следу пустит?
– При тех повреждениях головы и тела, что он получил, это вряд ли! – отозвался Рыжий.
Он спрыгнул с коня и с наслаждением, до хруста в костях, потянулся.
– Эх, хорошо-то как! Ну что, маленькая, поняла, кто из нас выше?
– А вот что-то не пойму, – сказала, подозрительно на него глядя, Жаккетта, – ты-то почему как огурчик? Ни царапины… Как такое может быть?
– Ты что, не разглядела, как бой шел? – удивился Рыжий.
– Нет. Я с закрытыми глазами сидела.
– Ну вот, а ради чего я выказывал чудеса героизма? – возмутился Рыжий. – Vixere fortes ante Agamemnona multi, sed omnes illacrimabiles urgentur ignotique longa nocte!
– Чего?
– А того, моя маленькая, что жили храбрецы и до Агамемнона, но все они, никому не ведомые и никем не оплаканные, скрыты от нас в непроглядном мраке забвения. Вот и сражайся ради прекрасных глаз, сил не жалей! А ты ничего и не видела!
– Очень интересно мне смотреть было, как он тебя в лепешку сомнет! – заявила Жаккетта.
– Обижаешь, маленькая. Ваш любезный гаремовладелец, конечно, опытный противник, но он слишком высоко ценит себя и слишком низко других людей. А это уже слабость. Я ведь большую часть своей жизни тоже не гладью вышивал. Кстати, о глади… Госпожа Жанна!
Жанна, тихо разговаривающая с Жильбером, недовольно посмотрела на Рыжего:
– Я вас слушаю.
– Но после сегодняшнего турнира я могу рассчитывать на то, что вы вышьете мне персонально житие святого Иоанна? «Святой Иоанн бьется на турнире за прекрасных дам и торжество справедливости»?
Жанна отрицательно покачала головой:
– И не надейтесь! Далась же вам эта моя икона! Да после нее меня тошнит, как только я иголку с ниткой увижу.
– Вот так, по вашей милости я не останусь в веках, подобно тем бедолагам, что были до Агамемнона и, никому не ведомые, скрылись от нас в непроглядном мраке забвения… – заявил Рыжий. – Вот уж не везет, так не везет!
– А почему мы стоим во дворе? – вдруг спросила Жаккетта. – Ночь ведь.
– Потому что нам хорошо! – мудро сказал Рыжий. – Прекрасная госпожа Хабль аль-Лулу, окажите мне честь вступить вместе с вами под своды этого роскошного дома!
– А почему вы назвали госпожу Нарджис… то есть Жаккетту… почему вы назвали ее Хабль аль-Лулу? – немного ошарашено спросил Жильбер.
– А потому, друг мой, что это ее мусульманское имя! – сказал Рыжий и, оставив недоумевающего оруженосца в полной растерянности стоять во дворе, повел Жаккетту в гостиницу.
Гостиница оказалась очень приличной. Жильбер снял вполне роскошные апартаменты, состоящие из одной общей комнаты и трех спален. В общей гостиной и накрыли припозднившимся постояльцам стол.
Только сейчас Жаккетта осознала, что не ела со вчерашнего дня. Со вчерашнего! Это же надо представить?! Чуть позже выяснилось, что на два глаза у человека приходится лишь один желудок… Глаза у Жаккетты оставались еще голодными, но больше проглотить ни кусочка она не могла. Так и страдала, провожая печальным взглядом каждый кусок еды со стола.
![Ноэль Шатле - Дама в синем. Бабушка-маков цвет. Девочка и подсолнухи [Авторский сборник]](/uploads/posts/books/122361/122361.jpg)
