Маргарет Портер - Дерзкий поцелуй
Эвердон передал ему золотой перстень:
– Он твой.
– Я дам тебе шанс его отыграть.
– Нет, оставь его себе, – попросил барон. Его карие глаза со значением посмотрели на Гаррика. – Я получил его от моего отца.
Гаррик взял перстень и надел на палец. Перстень подошел идеально.
– Сколько ты выиграл?
– Понятия не имею, – пожал Гаррик плечами. – Думаю, достаточно. – Он поднялся с кресла. – Я закончил, – заявил он.
Головы повернулись в его сторону.
– Что ты говоришь, Армитидж? – спросил принц. – Больше не играешь?
– Зачем ему? – засмеялся Моллюск. – Гарри, может, помочь тебе сосчитать выигрыш?
– Честно, я и в самом деле закончил – навсегда, – уточнил Гаррик. – До тех пор, пока жив, я не буду играть в карты. Клянусь памятью моей матери. – Он перекрестился и добавил: – Упокой Господь ее душу.
– Аминь, – тихо сказал барон.
Гаррик собрал клочки бумаги. Черт, сколько же у него было противников? Он старательно подводил итог – пять тысяч, восемьсот, шесть тысяч, тринадцать тысяч...
– Тысяча двести гиней наличными, – сообщил Моллюск.
– Всего двадцать шесть тысяч.
– Смотри, ты не заметил вексель от его королевского высочества. Двести пятьдесят.
Гаррик ухмыльнулся:
– Леди Бек, вы должны одолжить мне свой мушкетон и пистолеты. Это будет катастрофа, если меня ограбят по дороге в дом моей кузины!
– Здесь всего лишь пара шагов, – заметила она, подавив зевоту.
– Мы проводим тебя, – предложил принц. – Пойдемте, Хангер, Парфитт. Мы будем эскортировать лорда Гаррика, самого выдающегося игрока Британии.
– Бывшего игрока, – поправил Гаррик, набивая карманы сюртука векселями и гинеями.
Конечно, Лавиния, как и весь Лондон, знает, где и как он провел всю эту ночь и утро. Он был разочарован тем, что она не машет ему из окна и не ждет у входа, – ему необходим был свидетель его триумфального возвращения домой.
Селвин впустил его в дом. Он прервал поток поздравлений дворецкого:
– Где леди?
– Мадам в своей гостиной с...
Он не услышал остального и бросился по лестнице, прыгая через ступеньки.
– Франческа, Лавиния!
В гостиной он обнаружил троих, но среди них не было той, которую он жаждал увидеть.
– Гарри, – выдохнула кузина с облегчением. – Наконец-то!
– Эдвард, я не знал, что ты в городе! Мистер Шоу! – Он ударил себя кулаком по лбу. – Бог мой, я ведь должен был свидетельствовать в Олд-Бейли! Вот что хотел сказать Карло, когда он... о, мне очень жаль. Я совсем забыл об этом.
– Мистер Уэбб осужден, милорд, – объявил адвокат. – Его приговорили к ссылке, и он проведет четырнадцать лет в исправительной колонии в Новом Южном Уэльсе.
– Тогда почему у вас такие мрачные лица? – Он подошел к кузине, вытащил ее из кресла и попытался закружить по комнате.
– Гарри, не надо! У меня плохое настроение, и у тебя будет такое же, когда ты услышишь то, что мы хотим тебе сказать.
– Вы ждете, что мне будет жаль этого негодяя, эту грязь?
– Это о Лавинии.
Он перестал резвиться.
– Где она, черт возьми?
– Ей пришло срочное письмо. Ее сестра заболела, она может не выжить. Вчера в восемь часов вечера Лавиния уехала из Лондона в Ливерпуль на ночной почтовой карете.
Об этом, конечно, и пытался сказать ему Карло. Мистер Шоу собрал свои бумаги.
– Я прибыл в неподходящий момент. Я просто хотел проинформировать вас, лорд, и леди Лавинию о приговоре, вынесенном Уэббу. Я буду рад обсудить с вами подробности в удобное для вас время.
– Вот. – Гаррик протянул ему пригоршню гиней. – Раздайте их на Флит-стрит, среди печатников. Уговорите их не упоминать имя леди в своих проклятых газетах.
– Я сделаю все, что смогу. – Адвокат поклонился герцогу и Фрэнсис Рэдсток и вышел.
– Я еду за Лавинией, – объявил Гаррик.
– Что? – взорвался его брат.
– Почему? – спросила кузина.
– Потому что она в беде, и я ей нужен.
– Гарри, ты трезв? – осведомилась Фрэнсис.
– Трезв как судья. Ньюболд не поехал с ней, ведь так?
– Нет. Она расторгла помолвку.
– Хорошая девочка, – заметил он вполголоса.
– Гарри, ты не можешь помчаться за этой девчонкой, – твердо произнес Эдвард. – А как же скачки в Эпсоме? И в Ньюмаркете?
– Ты не беспокоился о том, что я пропущу скачки в Эпсоме и Ньюмаркете, когда приказал мне уехать на континент, разве не так? Когда я бросил Серену Холси, ты избавился от меня – ради собственного спокойствия. Теперь, когда я еду по своей воле, ты требуешь, чтобы я остался. Прости, но я не могу. Я потерял мать, и я знаю, как несчастна и напугана сейчас Лавиния.
– Гарри, – вставила Фрэнсис, – она сказала, что не может выйти замуж за Уильяма из-за тебя. Ты тоже ее любишь?
– Больше жизни, больше чести – и больше моей семьи.
– И все это время ты позволял мне думать, что ты ненавидишь ее? Лучше бы ты не обманывал меня.
Он увидел боль в глазах кузины, и это задело его за живое.
– Да, так было бы лучше. Я желал Лавинию с того дня, как впервые встретил ее, а в Лэнгтри я узнал, что она испытывает те же чувства ко мне. Но тогда ты уже толкала ее в объятия Ньюболда, а затем Эдвард намекнул, что я должен жениться на Кэролайн Роджерс. Поэтому Лавиния и я собирались сбежать, но нам помешал этот проклятый Уэбб. Когда я узнал, что ее отец сидит в тюрьме, я нагрубил ей, и, прежде чем я успел с ней помириться, она уехала из Лондона. Вернувшись, она приняла предложение Ньюболда. Я был расстроен и рассержен – почти все время пил и ругал ее на чем свет стоит. Я мало сделал для того, чтобы продемонстрировать свои достоинства, – признал он. – Она гораздо лучше знает о моих недостатках. Неудивительно, что она предпочла богатство такому бродяге, как я. – Он криво усмехнулся. – Теперь у нее будет и то и другое.
– Сколько ты выиграл? – спросил Эдвард, протягивая ему какие-то бумаги. – Все утро люди приносят сюда банковские чеки.
– Двадцать шесть тысяч.
Фрэнсис прижала руку к горлу:
– О, Гарри!
Гаррик взглянул на часы.
– У меня нет времени рассказывать эту историю. Я не смогу догнать Лавинию, даже если отправлюсь на самой быстрой почтовой карете. Из какого порта она отплывает?
– Из Уайтхейвена, – сказала его кузина. – Она надеялась успеть в понедельник на корабль.
Он взял ее за руку и поцеловал в напудренную щеку.
– Я прощен, Франческа?
– Твое счастье – вот что важнее всего.
– Не мое – Лавинии, – поправил он кузину. – Карло будет сопровождать меня только на первом этапе; потом я отошлю его в Суффолк. Дядя Барди знает все, вот почему он отдал мне бриллиантовое ожерелье тети Анны – он хотел, чтобы оно было у невесты. Где же лицензия? Мне нельзя ее забыть. – Его карманы оттопыривались от выигрышей. Наконец он нашел бумагу, основательно измятую.
