Розмари Роджерс - В плену желания
Эна крепче прижалась к Франко.
— После такого рассказа я чувствую себя здесь неуютно. Я бы предпочла поплавать в гроте, пока у нас еще есть время.
— Пойдем с ними? — шепнул Трент, обняв Лауру за талию. — Или ты хочешь сначала стать добровольной жертвой богини Луны?
Лаура высвободилась из его объятий и произнесла язвительным тоном:
— Если только ты не желаешь лечь на мраморную плиту и предложить себя Артемиде в качестве добровольной жертвы, которую заколют ножом в виде полумесяца, думаю, мы оба почувствуем себя гораздо лучше, искупавшись в прохладной воде твоего грота!
Внезапно налетевшее облако закрыло луну, и все вокруг потемнело; Хелена и Франко уже исчезли. Трент держал Лауру за руки, заставляя ее находиться возле него. Наклонив темную голову, он ласково прошептал ей на ухо:
— Где твой нож в виде полумесяца, моя прелестная Артемида? Должен ли я раздеть тебя, чтобы выяснить, где ты его прячешь? Или, может быть, мне надо раздеться, лечь на мраморную плиту и позволить тебе забраться на меня?
Лаура попыталась вырваться из его рук.
— По-моему, ты зашел слишком далеко! — ледяным тоном произнесла она.
— А я думаю, что мы оба зашли слишком далеко, чтобы отступать, Лорелея! Ты пришла сюда по собственной воле — я не тащил тебя связанной с кляпом во рту вниз по лестнице! Поэтому не разочаровывай меня сейчас глупой игрой — я не из тех дурачков, которых ты обводишь вокруг пальца и опутываешь своими шелковыми волосами!
Он вдруг принялся неистово, страстно целовать ее, по-прежнему сжимая ее запястья и не позволяя ей сопротивляться.
Кто был жертвой богини Луны? Он или она?
Лаура не знала ответа на этот вопрос. Он и не интересовал ее. Трент расстегнул шелковое платье, и оно упало на землю. Отбросив его ногой в сторону, он снял с Лауры нижнюю рубашку и, полностью раздев ее, взял на руки, отнес к мраморной плите и положил на спину так, чтобы ее ноги свисали с каменной глыбы.
— А теперь ты разденешь меня — медленно расстегнешь одну пуговицу за другой, как это сделал я. И когда лунный свет зальет мое обнаженное тело, я буду любить тебя, Лорелея! А ты будешь любить меня.
Лежа, точно сомнамбула, она слышала его шепот. Ощущала, как его грубая одежда касается ее кожи, возбуждает ее. Слепящий лунный свет гипнотизировал Лауру, и она закрыла глаза. У нее кружилась голова от густого аромата цветов, а также от прикосновений его губ, языка, пальцев — Трент выводил ими узоры на ее теле. Его язык защекотал ее пупок, потом его губы поползли ниже, еще ниже, оказались между ее бедер. Лаура вздрогнула, невольно выгнула спину. Потом он двинулся вперед, сводя Лауру с ума своей неторопливостью. Наконец она смогла дотянуться пальцами до его паха.
Положив колено между ее ног, он дразнил Лауру, ласкал все ее тело. Тяжело дыша, она расстегнула его хлопчатобумажную рубашку и вытащила ее из брюк. При этом она с жадностью и страстью целовала Трента. Приподнявшись и глядя ему в лицо, Лаура медленно расстегнула пуговицы на его брюках. Она казалась себе могущественной, как богиня Луны. Освободив его напряженную плоть, она наклонилась, чтобы прикоснуться к ней губами и языком. Потом оттолкнула от себя Трента.
— Ну, я уже кое-что сделала, теперь, по-моему, пришел твой черед! Я хочу, чтобы ты встал передо мной в этом лунном свете, снял брюки и позволил мне посмотреть на тебя. Произнесенные ею слова и странные, родившиеся где-то внутри ее чувства, казалось, не имели к ней никакого отношения. Лаура подумала об этом, опуская ноги на землю и глядя на обнаженного Трента, в глазах которого отражалась серебристая луна. Возможно, старинная легенда вовсе не вымысел! Возможно, богиня Луны, которой поклонялись жившие здесь древние кельты, решила возродиться — хотя бы на одну ночь — в обличье Лауры! Лауру охватило ощущение силы и уверенности в себе, она быстро встала и подошла к Тренту. Остановившись перед ним, она, не стыдясь своей наготы, принялась разглядывать его тело, столь не похожее на ее собственное. Протянув руку, Лаура коснулась Трента — сначала робко, потом смелее. Он стоял, не двигаясь и смотрел, на нее своими непроницаемыми, посеребренными луной глазами; Лаура не могла понять, что они выражают. Она провела пальцами по его лицу, коснулась сосков, вокруг которых вились черные волоски; дразня Трента, спустилась вниз к твердому животу, потом ее пальцы заскользили вдоль его спины. Она чувствовала, как напрягаются его мышцы при каждом ее прикосновении. Наконец Лаура дотронулась до его паха.
В этот миг, словно выйдя из оцепенения, он сжал ее запястья и поднял их вверх так, что Лаура прижалась к нему всем телом.
— Довольно! — резко произнес Трент. — Где и у кого ты научилась этим штучкам, способным лишить мужчину рассудка и самообладания?
— Может быть, тебя сводит с ума луна, а не я? — пошутила Лаура.
— Вероятно, вы обе сводите меня с ума. Или меня охватило короткое безумие, о котором мы оба, в конце концов, пожалеем, — хрипло произнес он, продолжая смотреть на ее приподнятое лицо; лишь несколько дюймов отделяли губы Лауры от его рта. Тихо засмеявшись, Трент прижал к себе девушку, чтобы она ощутила его возбужденную плоть. — Ну и пусть, Лорелея! Мы ведь оба игроки, верно?
Он снова начал целовать губы, щеки, плечи, впадинку на шее, где пульсировала жилка. Заставил Лауру прогнуться так, что ее спина едва не переломилась — девушке пришлось ухватиться за его плечи, — и стал покрывать поцелуями ее груди. Сейчас, когда ее лицо оказалось обращенным к луне, ее яркий свет ослепил девушку, и она закрыла глаза, позволив себе полностью отдаться захлестнувшим ее чувствам. Лаура поняла, что все барьеры рухнули. Теперь он мог делать с ней все, что хотел, и она охотно позволяла ему пробуждать в ней страсть.
— Теперь твоя очередь, милая сирена. — Он оттолкнул ее от себя. — Постой, как мраморная статуя, под луной, чтобы я мог полюбоваться тобой и, возможно, оживить тебя, как это сделал Пигмалион с Галатеей.
Она действительно казалась себе статуей, которую превращают в живую женщину. Лаура думала об этом, пока он ласкал пальцами каждую линию, ямку, ложбинку, каждую выпуклость ее тела. Она уже с трудом стояла на ногах, ей пришлось опереться на Трента. Вдруг он поднял Лауру на руки и положил на мраморный алтарь, словно она и правда была девственницей, которую приносят в жертву. Когда Трент вошел в нее, она обхватила ногами его талию, вцепилась в него руками и закричала бы, если бы он не накрыл ее рот своими губами. Волна возбуждения, зародившаяся в душе Лауры, поднималась все выше и выше, пока, наконец, не взлетела к небесам.
— Мы еще не закончили, — тихо сказал Трент чуть позже, глядя на ее лицо и сонно слипающиеся веки.
