Мэри Рич - Буря в Колорадо (Отважный спаситель)
– Чертова женщина! – процедил он сквозь крепко сжатые зубы. Глаза его стали темными. Ледяным холодом повеяло на Саманту. Он оскалился и казался ей ощерившимся волком.
– Боже! – прошептала она, сжавшись от ужаса, повернулась к умывальнику, схватила с полки чашку. Ник молниеносным движением выхватил чашку у нее из рук и стукнул об пол. Схватив ее за руки, притянул к – Отпусти меня! – снова закричала Саманта. Она задыхалась от боли и страха, корчилась, пытаясь освободиться от его железной хватки.
Он засмеялся, но как-то устало, невесело, сжал ее запястья еще сильнее.
– Как ты смеешь? – возмутилась она.
Потом вдруг затихла, повисла на нем, притворяясь, что ей стало дурно. Он ослабил хватку. Она опустилась на пол, положив голову ему на руку.
– Саманта! – он наклонился, обеспокоенно посмотрел ей в лицо.
Сейчас она ему покажет.
Изловчившись, она цапнула его за руку зубами.
Ник отскочил от неожиданности, вскрикнул:
– Проклятая кошка!
Злорадно ухмыльнувшись, она увернулась и бросилась к двери.
– Стоять! – решительно крикнул он. – Не уйдешь! – одним прыжком нагнал ее и схватил за подол.
– Отпусти меня! – Она извивалась и корчилась, молотила кулачками по его руке, лицо побледнело от ярости, волосы разлохматились.
– Ну, конечно, ты же у нас привыкла ходить голой, почему бы тебе не повторить свой подвиг? – тихо сказал он и дернул с нее платье. Она в последний раз попыталась вырваться, чем помогла ему. Ткань затрещала, платье оказалось в руках Ника.
Она взвизгнула, взглянула на себя. На ней осталось только открытое нижнее белье и чулки в сетку с розочками на подвязках. Саманта покраснела от стыда, смущенно отвернулась от Ника.
– О-о! – протянул он с иронией в голосе. – Оказывается, мы еще не разучились смущаться и краснеть.
Пытаясь одной рукой прикрыться, второй – она старалась дотянуться до скатерти, лежащей на кровати. Но не успела.
Он протянул руку, рванул с нее трусики. Она уже не пыталась прикрыться, резко повернулась к нему и закричала:
– Ты что, с ума сошел? – она взглянула растерянно и ошеломленно. Он никогда еще не позволял себе так обращаться с ней.
Он смотрел на нее холодно и безжалостно.
– Может быть, – спокойно сказал он и посмотрел на нее с вожделением. Он стоял перед ней высокий, спокойный, вызывающе положив руки на пояс.
Она поперхнулась, попятилась медленно, осторожно.
– Ты не имеешь права это делать.
Не отрываясь, он смотрел ей прямо в глаза.
– Может, да, а может быть, нет, – спокойно шагнул к ней. – Ты получила документ об аннулировании?
– Аннулирование? – переспросила она, вопрос застал ее врасплох. – Я стою перед тобой в одних чулках, можно сказать, в чем мать родила, а ты спрашиваешь у меня документ об аннулировании?
«Почему он об этом спрашивает?»
Она задумалась, нахмурила брови. Боль и ярость, вскипевшие в ее сердце после его дурацкого вопроса, вытеснили страх.
– Скотина! – закричала она. – Ты все еще пытаешься избавиться от меня, так надо понимать?
– Я тебя просто спрашиваю! – тихо сказал он и шагнул к ней.
– Нет, – она попятилась, дотянулась до кровати, резко повернулась и дернула скатерть к себе.
– Хорошо, – сказал он, в глазах его вдруг появились знакомые ей серебристые искорки, но быстро погасли. Глаза его снова стали холодными и угрюмыми.
Саманта остолбенела, словно загипнотизированная его неподвижным взглядом. Он, не сводя с нее глаз, расстегнул ремень. Отбросил его в сторону. Она испуганно вздрогнула, когда кобура револьвера стукнула об пол.
Саманта казалась себе кроликом, оцепеневшим от взгляда удава. Она все понимала, но не могла двинуться с места. Ник спокойно снял кожаный жилет и бросил его. Медленно и сосредоточенно расстегнул пуговицы на рубашке. Снял рубашку и улыбнулся Саманте улыбкой, больше похожей на волчий оскал.
Покусывая нижнюю губу, она спросила:
– Что ты делаешь?
Он поднял ногу, стянул сапог, отшвырнул его в сторону. Туда же последовал второй сапог. В глазах Ника снова появились серебристые искорки.
– То, что должен бы сделать давным-давно, – спокойно отозвался он. Непокорная прядь черных волос упала ему на глаза. Он встряхнул головой, отбрасывая ее назад.
Саманта трясущимися руками прикрыла рот. Взгляд ее скользил по обнаженной груди Ника. Под смуглой кожей играли крепкие, упругие мускулы. Блестящие волосы, покрывающие грудь, узкой полоской спускались вниз. Он так же спокойно расстегнул брюки и снял их. Саманта зажмурилась, потом изумленно раскрыла глаза.
– Боже милостивый! – простонала она и попятилась к двери.
Ник стоял перед ней совершенно обнаженный, с гордо поднятой головой. Все его мышцы были напряжены. Он был похож на дикую кошку, готовую к молниеносному прыжку. Или на натянутый лук. Он слегка подрагивал, как тугая тетива. Готовая к полету стрела была направлена на Саманту. Девушка взвизгнула и бросилась к двери. Ник перехватил ее.
– Не так быстро, малышка, – промурлыкал он. – Мы еще не закончили, – он усмехнулся и вытащил ключ из замка. Размахнувшись, бросил ключ на кровать.
«Ключ! Мне нужно схватить его».
Увернувшись от Ника, Саманта бросилась к кровати, схватила ключ и зажала в руке. Проворно извернувшись, она снова рванулась к двери. Ник остановил ее. Подняв глаза, полные слез, она задрожала. Глядя ей прямо в глаза своими светло-серыми глазами, он разжал ей пальцы и вынул ключ.
– Он тебе вовсе не нужен, крошка, – его руки сорвали с нее скатерть. – И это – тоже.
Ник обхватил ее за бедра и крепко прижал к себе. Потом поднял руку, запустил ей в волосы пальцы. Шпильки выпали одна за другой, локоны рассыпались по плечам и спине.
– Вот так гораздо лучше, – прошептал он, руки его заскользили вниз, обхватили ее ягодицы. Саманта отдернула голову, слегка выгнулась и открыла рот, чтобы закричать.
– Нет! Я… – начала она, он наклонил голову и накрыл ее губы своими, заглушив слова протеста. Его напряженная, набухшая плоть прижалась к ее животу, она пульсировала и обжигала ее, вызывая в ней ответные токи.
Он стал покрывать ее лицо, шею, грудь короткими жадными поцелуями. Голова у нее закружилась, она зашаталась под таким бешеным напором страсти и вцепилась пальцами в его плечи, чтобы не упасть. Ее дыхание стало частым и глубоким. Внутри нее зарождалось мягкое тепло, которое, она уже хорошо знала, перейдет в сладкую тягучую боль. И это было желание.
И она застонала в предчувствии этой сладостной муки. А его язык с силой разжал ее зубы, требовательно прикасался к ее языку, лаская и пробуя на вкус ее нежные глубины. Саманта застонала снова, обняла Ника за шею и притянула к себе.
