Конни Брокуэй - Завидная невеста
— Что ты имеешь в виду, Элинор? — спросила Лидия.
— Стиль жизни направляет каждый аспект твоего характера. Он определяет твои поступки и предпочтения, круг твоего общения, то, что ты делаешь, как одеваешься, говоришь, думаешь. Вот что самое главное. Именно поэтому ты должна принять предложение Чайлда, когда он его сделает.
— Он его уже сделал, — тихо сказала Лидия. — Он был здесь до того, как приехала ты.
Глубоко посаженные глаза Элинор широко раскрылись от удовольствия.
— Отлично! В таком случае о чем мы тут говорим? Конечно, очень жаль, что официальная церемония будет скомкана, но нам придется с этим примириться. Но потом я устрою такой великолепный прием, что никто и не вспомнит о краткости периода вашего ухаживания…
— Я еще не приняла его предложение.
— Что-о? — Брови Элинор удивленно взлетели вверх. — Я могу понять, когда набивают себе цену, чтобы не выглядеть слишком нетерпеливой, но у меня есть сведения из надежных источников, что его дед стоит одной ногой в могиле. Сейчас не время разыгрывать скромницу.
Если бы все было так просто! Но она не могла лгать Элинор.
— Я не уверена, что отвечу «да».
— Это еще почему? — спросила крайне изумленная Элинор.
— Мистер Смит не любит меня.
— Тем лучше, — заявила Элинор, не скрывая раздражения. — В таком случае он не будет вмешиваться в твои дела. Пока ты будешь вести себя осмотрительно.
— Не так, как Сара, — не удержавшись, сказала Лидия.
— Да. Не так, как Сара.
Все, что говорила Элинор, было правдой. Богатство и привилегии действительно лежали в основе ее существования; все, что она знала, было действительно в рамках правил, установленных в высшем свете, и это определяло ее поведение в обществе.
— Ты должна принять его предложение, — сказала Элинор. — Я понимаю твои тревоги. До сих пор ты жила, не отвечая за свои поступки ни перед одним человеком, и это тебя испортило. Да, Лидия. Ты человек избалованный. Однако нет причин ожидать, что твоя жизнь сильно изменится после того, как ты станешь женой Смита. Возможно, от тебя потребуют произвести на свет наследника, но даже это не обязательно. У меня, например, как тебе известно, детей не было. Ты выйдешь замуж и будешь продолжать жить точно так же, как сейчас. Если и будут изменения, то очень незначительные.
Нет, подумала Лидия. Нет! Впервые за все время этого разговора слова Элинор показались Лидии не только неискренними, но и неверными. В окружающем мире всегда происходят изменения. Умирают родители, умирают дети, так и не сделавшие своего первого вдоха, мужья бросают жен, поместив их в сумасшедшие дома, друзья разрушают свои жизни ради любви. Вот и Нед женится на ком-нибудь другом.
— Ты будешь жить точно так же, как жила всегда, — сказала Элинор. — Чайлд Смит будет тебе хорошим мужем. Вы подходите друг другу, — все настойчивее говорила Элинор.
Лидия вдруг поняла, что Элинор боится — боится, что она откажет Чайлду.
— Не делай глупостей, Лидия. Не отворачивайся от всего, что составляет твою жизнь. Не отворачивайся от меня.
— Я никогда не отвернусь от тебя, — возразила Лидия.
— Отвернешься, если не выйдешь замуж за Чайлда Смита! — воскликнула Элинор и, поднявшись с кресла, подошла к окну, чтобы взять себя в руки.
В дверь постучали, и в комнату вошла служанка с коробкой в руках.
— Прошу извинения, миледи, но парень, который принес это, говорит, что ему приказано ждать, пока не узнает, что это передано лично вам в руки.
Лидия, устало кивнув, взяла коробку.
— Дай ему шиллинг и поблагодари.
— От Смита? — спросила Элинор, бросая взгляд на коробку.
— Не знаю. Карточки нет. — Лидия развязала коробку, и у нее замерло сердце. Там, завернутая в несколько слоев рисовой бумаги, лежала золотистая перчатка из шерсти ламы. Ее перчатка.
«Значит, он знал, кто я такая».
Она остановилась в задумчивости, пока не поняла, что там лежит что-то еще. Она приподняла перчатку, заметив, что Элинор наблюдает за ней, прищурив глаза.
Под перчаткой находилась синяя с белым чаша, поверхность которой покрылась кракелюрами от времени. Это была китайская чаша, которую она нашла в лавке Рубале. Должно быть, тогда он тоже узнал ее.
Силы небесные!
Она нервно глотнула воздух и вынула из коробки прекрасную вещицу. Из упаковочной рисовой бумаги выпала записка. Она развернула ее дрожащей рукой. Записка была без обращения.
Элинор что-то говорила, но она не слышала. Она читала написанный уверенным почерком текст.
«…не хотел бы противоречить вам, но должен сказать, что я не смогу больше прожить и часа, зная, что вы считаете, будто я могу не узнать вас. Позвольте мне внести ясность: я никогда не принимал вас ни за кого другого. Какую бы маску вы ни надели, чем бы ни покрывали свою кожу, это не спрячет вас от меня.
Тысяча всяких мелочей позволит мне обнаружить вас: то, как вы поясняете какое-то замечание движением пальцев; то, как вы склоняете голову, слушая музыку; как быстро вдыхаете воздух, прежде чем рассмеяться; то, как вы молчите.
Стоит мне поднять руку, и я смогу изобразить покатость вашего плеча; стоит закрыть глаза, и я смогу нарисовать карту из голубых жилок на внутренней стороне вашего запястья; стоит втянуть воздух, как я смогу ощутить ваш аромат. Я настоящий эксперт по текстуре вашей кожи и большой знаток очаровательных оттенков ваших глаз, а также непререкаемый авторитет в области модуляции вашего дыхания. И все же мне не нужны ни зрение, ни слух, ни осязание, чтобы узнать вас. Я буду видеть, слышать и ощущать вас своей душой.
Вы в моем сердце, как луна на небе: светит ли она или предпочла сегодня не светить, она всегда находится там.
Поэтому умоляю вас, леди Лидия, никогда не думайте, что я могу не узнать вас.
Ваш самый покорный слуга,
капитан Эдвард Локтон».
— Лидия? Лидия, что там, в этом письме? — спросила Элинор, подходя к ней. — Это от него, не так ли? От Локтона? — Она с недоброжелательной интонацией произнесла это имя, глядя на склоненную голову задумавшейся Лидии. — Могу догадаться, что там такое. Какие-нибудь романтические бредни. Локтон забил тебе голову всякой романтической чепухой, а сам обманул тебя, воспользовался твоей доверчивостью и завлек тебя… и теперь ты страдаешь по нему.
Неужели Элинор и впрямь не видит, насколько нелепо ее обвинение?
— А что ты скажешь о моем поведении по отношению к нему, Элинор?
— Это совсем другое дело, — отмахнулась Элинор.
— Он любит меня.
— Он мерзавец, который имеет наглость преследовать тебя, хотя знает, что твои обстоятельства не позволяют даже подумать о браке между вами. Я не понимаю… Постой! Кажется, я поняла! — воскликнула она, и глаза ее сверкнули. — Знаешь, что все это значит? Он готовит почву для будущей интрижки. Возможно, у него все-таки больше здравого смысла, чем я думала.
